Дранг нах остен по-русски. Тетралогия

– Ладно, выгрузимся, расскажешь.

Уснул Коля под утро, когда в комнате было совсем светло от лучей восходящего солнца. Несмотря на удачный бой, погоню и чаепитие у командира, во время которого Николай заново пережил всё, о чём рассказывал, уснул офицер быстро и легко. Три года, прожитые в шестнадцатом веке, изменили психику людей из будущего. Они не только научились разделывать убитых животных без всякой брезгливости, но, и, убивать врагов привыкли. Убивать, защищая себя и своих близких, не теоретически, как в войнах двадцать первого века, а зримо. Отлично понимая, что именно не убитый тобой враг лично изнасилует и замучает пытками твою жену, сделает рабом твоего сына, сожжёт твой дом. Все теоретические рассуждения о гуманизме и ценности человеческой жизни исчезают, когда на пороге дома стоят враги.

Такие изменения в психике произошли не только у мужчин, женщины и дети насмотрелись за три года достаточно, чтобы рассуждать так же. О местных жителях и говорить не надо, они врагов убивают также спокойно, как режут куриц, или потрошат рыбу. Несмотря на это, до пыток магаданцы ещё не опустились, слава богу, не было причин мстить врагам подобным способом. А, добывать информацию пытки, к сожалению, не помогают. Под страхом боли человек скажет всё, что угодно, всё, чего хочет палач. Тут никакой правды не найдёшь. Потому и старались магаданцы сохранить из будущего те навыки, которые не мешают выживанию, более того, помогают строить достойную жизнь. Вроде умения создавать порох и взрывчатку, делать ружья и патроны, ту же картошку выращивать, наконец.

Проводив Николая, Пётр не стал ложиться в постель. Он взглянул в окно на разгорающийся на востоке восход солнца, долго стоял, рассматривая появившийся сегмент светила красного цвета. Ни о чём не думал, всё уже давно передумано. Подполковник стоял, наслаждаясь последними спокойными минутами перед боем. В его жизни были подобные рассветы, один раз он готовился к смерти, встречая рассвет. Как думал тогда, последний рассвет в его жизни. Сегодня он не собирался умирать, слишком близко за спиной его родные и любимые люди. Сегодня он впервые смотрел на рассвет перед боем без фатализма, с твёрдой уверенностью, что выживет и всё сделает, как задумал.

Над маленьким островком из будущего неспешно поднималось солнце, освещая неказистые бревенчатые постройки. Караульные вдыхали тёплый июльский воздух, так и не остывший толком за короткую летнюю ночь. В конюшне просыпались лошади, рядом блеяла коза, Машина кормилица. Подполковник взглянул на часы, шесть утра ровно, пора. Он проверил поясную кобуру с револьвером, нож на боку, поправил привычно сшитую по заказу армейскую кепку. Закинул на плечо ружьё, и, отправился на двор, пора.

Глава 7.

Когда Маметкулу доложили о нападении на квартирьеров, он не поверил. Решил, что напились бездельники, проспали, забыли приготовить обед. Всё, что угодно, но не нападение на своей земле, среди белого дня, перед самым носом у охранной сотни. Но, когда верный Камша рассказал подробности нападения, царевич впал в бешенство. Избил попавшего под руку слугу, сбил на землю приблизившегося охранника, долго бил его сапогами, пока не ушиб носок правой ноги. Только тогда, прихрамывая, отошёл к невозмутимому Камше, спокойно ждавшего у шатра.

– Ну, - мрачно спросил царевич, прислушиваясь к боли в ноге, не сломал ли палец в горячке.

– Я отправил за разбойниками две сотни из отряда Наркубая. Среди них есть опытные охотники, разбойники от них не уйдут. Если ты желаешь поймать нахалов, надо двигаться в путь, - поклонился Камша, ниже и дольше, чем обычно. Понимал старый воевода, что чувствует Маметкул, и не желал рисковать своей жизнью.

– Коня мне, - царевич, наконец, успокоился, палец на ноге всего лишь ушиблен, переломов нет.
– Бегом!

В движении трёхтысячной орды ничего не изменилось, несмотря на небольшой инцидент с нападением на квартирьеров. Ничего страшного, у могучего Маметкула всё равно два комплекта шатров, как же иначе? Неужели хан будет спать на свежем воздухе, когда квартирьеры с утра спешат разбить шатёр на вечерней стоянке? Если дождь промочит шатёр, неужели великий Маметкул будет спать в сыром? Потому и отвечали за два комплекта шатров две разных команды, чтобы никакие случайности не помешали походу великого Маметкула, правой руки Кучума, потомка Чингисхана.

Остаток дня для царевича прошёл относительно спокойно, не считая получаса, затраченного на осмотр трупов стражников охранной сотни, которых не успели убрать с глаз Маметкула, как убитых охранников квартирьеров. Не найдя на трупах ни единой резаной раны, царевич поинтересовался у Камши, с какого расстояния были убиты стражники.

– Оставшиеся в живых трусы кричали, что их расстреляли с расстояния двести и даже триста шагов, - пожал плечами воевода, сам не поверивший в такую глупость.

– Сколько их было? Две, три сотни?
– Маметкул не был новичком и представлял, что для попадания в сотню целей нужно в три-четыре раза больше пищалей. Пусть выжившие трусы лгут, и враги стреляли с полусотни шагов, даже тогда стрелков должно быть не менее полутысячи.

– Все выжившие подлецы уверяют, что стреляли три десятка человек, не больше. Но, заряжали свои пищали за пару ударов сердца, не дав возможности прорваться к ним даже верхом.
– Предупреждая дальнейшие расспросы, выложил всю важную информацию Камша.
– Ни одного из них не нашли, судя по отсутствию следов крови, разбойники уплыли невредимыми.

– Надо спешить, - совершенно спокойным голосом сказал Маметкул. Он оценил информацию о разбойниках и понял, что может захватить в свои руки скорострельные пищали. А если выжившие трусы не врут, то и дальнобойные, с завидной точностью боя. Пусть пищалей немного, три десятка, но, у хана есть искусные мастера, если нужно, купит других. Они сделают ему сотню, две сотни новых, дальнобойных пищалей. Тогда можно задуматься о расширении владений. Тьфу, тьфу, не сглазить бы. Плюнул незаметно через левое плечо Маметкул, покосившись на Камшу. Тот вовремя отвернулся, стараясь не смущать хана.

Следы разбойников нашли перед самым закатом, на отмели в устье реки Ярвы валялись вещи из украденных лодок, там же оказались следы ужина, отпечатки сапог на земле. Охотники из отряда Наркубая ползали на четвереньках по отмели, нюхали следы, растирали в ладонях землю из следа. Потом старший из них подбежал к ожидавшему в седле Маметкулу, упал у стремени на колени, поклонился до земли.

– Говори, - кивнул Камша.

– О, великий, на берегу останавливались два десятка мужчин, они за полчаса поели и отплыли вверх по Ярве. Два часа назад, не больше. Следов не скрывали, из них двое татар, остальные русские. Один чужой, не русский и не татарин. Он старший у них, высокий, сильный. У всех разбойников пищали с собой, мы таких не видели. Всё, о великий.