Драйв Астарты

Ришар Риво: А что вы думаете об этом, мсье Мокко?

Суб-лейтенант Аттила Мокко: А мне и думать нечего. У меня приказ: предотвратить физическое нападение. Я и предотвращаю. По инструкции. У меня ещё приказ: по возможности, избегать жертв среди… Как там политкорректно?… «Чего-то такого». Стреляем им по ногам. Пока что, этого хватает. Лейт-коллу Эмилю сложнее, ага…

Мулла Наджиб Гамид: Я вижу, что некоторые участники обсуждения используют прозвучавший тут оборот: «что-то такое» в оскорбительном для мусульман смысле.

Мокко: Слушайте Наджиб, я не хотел лично вас обидеть, но меня попросили, типа, держаться в студии политкорректно, и поменьше употреблять обычные слова про мусульман. Ведущий сказал, вот я и решил, что тут принято это так называть.

Ришар Риво: Это недоразумение. Вы меня неправильно поняли, Аттила.

Мокко: Ну! Я про это сейчас и сказал Наджибу. Я плохо знаю ваши обычаи.

Гамид: Аттила, вы можете называть нас просто: «мусульмане». Это нормально.

Мокко: ОК, Наджиб. Так и буду называть.

Ришар Риво: Аттила, а кто распорядился перевезти делегации Океании и Транс-Экваториальной Африки из Сен-Дени в Шатене, в отель «Foret»?

Мокко: Я извиняюсь, но это секретная информация.

Ришар Риво: А кто инициатор создания «Catholic Resistance TV», или CaRe-TV.

Мокко: Это сивиллы. В смысле, ребята в отеле. Им же скучно сидеть просто так. И обидно, наверное. Как бы, прилетели посмотреть Францию. Упс…

Ришар Риво: А кто разрешил выпуск программ CaRe-TV в широкий эфир?

Мокко: Я опять извиняюсь, но я вас не понял Ришар.

Ришар Риво: Объясняю вопрос. Редакция CaRe-TV – в отеле «Foret», а сам отель – во Франции. По французским законам масс-медиа подлежат лицензированию.

Мокко: Ребята делают amateurs-TV. Снимают видеоряд, и гонят по сателлофону к друзьям, в Океанию. А те зеркалят это через наш спутник. Не через французский.

Ришар Риво: ещё раз: Редакция находится во Франции. её программы доступны во Франции, через интернет. Они рассчитаны на французскую аудиторию. Понимаете?

Мокко: Ясно. Но ребята не юзают ваш спутник, так что разрешение им не нужно.

Лейтенант-колонел Кавр: Я поясню. Ришар имеет в виду, что во Франции действует своего рода цензура, и ваши ребята нарушают закон, транслируя в обход нее.

Ришар Риво: Я этого не сказал! Эмиль, о чем вы говорите? У нас ведь нет цензуры!

Кавр: Я просто попытался объяснить единственно-логичным образом…

Ришар Риво: Давайте, оставим эту тему, иначе мы всех запутаем и себя, и зрителей.

Гамид: Я против того, чтобы уходить от этой темы! Содержание программ CaRe-TV оскорбительно для мусульман, возбуждает вражду к нам, и призывают католиков к агрессии! Всего за день вещания, CaRe-TV обострил и так острую ситуацию!

Кардинал Бернар Жюст: А кто породил эту острую ситуацию, мсье Гамид? Разве не мусульмане утром 21 марта атаковали полицейский кордон, пытаясь прорваться на территорию молодежного кемпинга в Сен-Дени? Бросали бутылки с зажигательной смесью, поджигали автомобили, били стекла и кричали: «Смерть папуасам!»?

Гамид: Тогда, мсье Жюст, давайте мы вспомним, что было вечером 20 марта, после вашего очень недружественного по отношению к мусульманам выступления в этом кемпинге. Вспомним, как вы пили чай с папуасскими карателями, уничтожавшими мусульманское население на Тиморе. Для чего вы пригласили их сюда, и для чего в репортаж «France-2» было включено ваше дружеское общение с ними?

Кардинал Бернар Жюст: Я не разделяю ваше мнение о недавней тиморской войне. Конечно, я не одобряю войну, но это не повод считать карателями воинов, которые сражались на стороне Восточного Тимора, где в основном католическое население, против мусульманского ополчения, которое вторглось с Западного Тимора.

Ришар Риво: Мсье Жюст, давайте не будем поднимать эту больную тему.

Жюст: Я бы её не поднимал, но этого требует мсье Гамид.

Гамид: Я требую, чтобы была восстановлена справедливость. И не только я. Все мусульмане этого требуют!

Лейт-колонел Кавр: Для этого есть суд, а вы устраиваете вандализм на улице.

Гамид: Если бы кто-то плюнул в лицо вашему отцу, вы бы тоже пошли в суд, а не наказали обидчика на месте?

Кавр: Отцам нескольких тысяч погромщиков-мусульман кто-то плюнул в лицо?

Гамид: Рассказ папуасов-карателей, прозвучавший в эфире, это плевок в лицо всем мусульманам. Вы видели этот репортаж, мсье Кавр?

Кавр: Да. Рассказ был действительно несдержанный, но это не основание устраивать беззаконие в стране, где вы живете. Возможно, в Иране или Сомали, или ещё в какой-нибудь исламской стране, это считается нормальным, но Франция – это не исламская страна, и здесь существует определенные законы. Они написаны для всех, и вам надо научиться их соблюдать. У вас претензии к «France-2»? Обращайтесь в суд.

Гамид: Мы уважаем французские законы, но наш первый закон – это коран.

Кавр: Это неконструктивная позиция, мсье Гамид. Если вы будете внушать её вашим единоверцам, то им грозят крупные неприятности. Граждане нашей страны все более настойчиво требуют жестких мер по отношению к тем исламским общинам, которые принципиально нарушают закон. Вы можете исповедовать ислам, но не имеете права терроризировать граждан и гостей страны, даже если этого требуют коран и шариат.

Гамид: Это демагогия. Нас специально провоцируют. Нарушители закона не мы, а организаторы этого фестиваля. Они вынуждают нас к ответным действиям.

Жюст: К ответным действиям на что, мсье Гамид? Разве организаторы и участники фестиваля поджигали ваши автомобили и били стекла в ваших домах?

Гамид: Они воевали против ислама и с гордостью объявляют об этом по TV.

Кавр: Они воевали на Тиморе, и что? Чего конкретно вы требуете, мсье Гамид?