Древние майя, Загадки погибшей цивилизации

' Тефра- геологический термин, обозначающий отложение вулканического пепла.

го территории. Мощность отложений белого пепла достигала на этот раз в среднем 0,5 метра, а вблизи источника извержения от 9 до 50 метров!

Каково же было непосредственное воздействие этой катастрофы на население горных юго-восточных районов майя и на судьбы майяской культуры в целом?

Известное представление об этих сложных процессах дает нам сравнительная геология. Особенно подходит для сопоставления с Илопанго случившееся в 1943 году извержение вулкана Парикутин, расположенного в 320 километрах к западу от города Мехико. Хотя и несколько меньшее по масштабам, данное извержение было хорошо изучено и описано специалистами-вулканологами. А кроме того, наблюдается поразительное сходство природно-климатических условий района Парикутина и Западного Сальвадора. Мексиканский вулкан выбросил в возду^ огромную массу пепла. Местами его толщина достигла 150 метров, а зона распространения — до 500 километров. Извержение Парикутина нанесло сильный удар по самым основным источникам существования человека. Многие реки и ручьи либо исчезли совсем, либо, напротив, резко увеличили объем воды. Часть старых рек исчезла, но появились новые. Огромные участки земли лишились всей растительности — посевов, трав, кустарников и деревьев. Растения оказались очень уязвимыми по отношению к вулканическому пеплу. Животные умирали как от вдыхания химически вредного пепла, так и от заглатывания его вместе с растительной пищей. В течение первого года после катастрофы земля, покрытая более чем 10-сантиметровым слоем тефры, уже не годилась для возделывания. С большим трудом, используя самые совершенные сельскохозяйственные методы и машины, удалось через четыре года, да и то лишь на отдельных участках, вырастить весьма скромные урожаи. Было подсчитано, что потребуется не менее 200 лет для йосстановления нормального покрова лесной растительности близ Парикутина и еще большие сроки для ликвидации всех вредных последствий его воздействия на местную экологию.

Точно такие же данные получены и в Исландии — одном из наиболее активных вулканических районов мира. Здесь местные крестьяне покидали свои поселки

в тех случаях, когда слой свежевыпавшего пепла достигал 10 сантиметров или больше. Восстановление плодородия почвы и пригодности ее для земледелия происходило, как правило, лишь через несколько десятилетий.

"Исходя из этого, — заключает американский исследователь Пайсон, Шито, — двухсотлетнее опустошение и обезлюдение значительной части юго-восточной горной области майя представляется вполне вероятным, притом что пепел Илопанго был более вредным, более обильным и более широко распространенным, чем в районе Парикутина".

Фактически за один лишь день роскошная тропическая растительность на большей части Сальвадора должна была превратиться в белую пустыню, лишенную почти всех признаков жизни.

Что же случилось тогда с людьми, ставшими жертвами этой ужасной природной катастрофы? Нет, жителей Чальчуапы и многих других поселков, расположенных на некотором удалении от Илопанга, не постигла печальная участь обитателей Геркуланума и Помпей. Их дома не были засыпаны до крыш вулканическим пеплом, затоплены грязевыми потоками или сожжены огненной лавой. Ведь не следует забывать, что их отделяло от разбушевавшегося каменного исполина все-таки солидное расстояние в 75 километров. Но общие масштабы катастрофы от этого отнюдь не уменьшаются. Скудные технические возможности древнемайяского земледельца, вооруженного лишь каменным топором и палкой с заостренным концом, не позволяли ему возделывать поля и выращивать урожай даже в том случае, если почву покрывал тонкий слой вулканического пепла в 10 сантиметров толщины. А в действительности же пепла было гораздо больше. И этот «мораторий» на всякую земледельческую деятельность оказывал свое воздействие на площади свыше 3000 квадратных километров!

Даже если взять весьма умеренную для оседлых общин того времени плотность населения 10 человек на 1 квадратный километр, то и тогда около 30 000 человек в одно мгновение потеряли все средства к существованию (земледелие, охота, собирательство). Чтобы избежать неминуемой голодной смерти, они вынуждены были покинуть родные места и искать спасения в

52

них областях, не пострадавших от извержения. И действительно, археологические исследования показывают, что к рубежу нашей эры культура горных майя переживает явный упадок, а многие местные селения прекращают свое существование. В то же время жители низменной лесной зоны майя на севере вступают в полосу наивысшего расцвета так называемого классического периода — и прочно удерживают-свое лидерство вплоть до конца 1 тысячелетия и. э.

А не связаны ли как-то между собой эти события? Не явилось ли переселение части горных майя на север после извержения Илопанго причиной, ускорившей формирование классической майяской цивилизации в данном районе?

Тщательное изучение всех археологических находок, и прежде всего керамики, со всей территории майя позволило ученым предположить, что подобное развитие событий вероятно. В самом конце 1 тысячелетия до н. э" то есть приблизительно в то же время, когда произошло извержение Илопанго, на севере, в низменной лесной зоне майя, а точнее — в Петене (Гватемала) и Велизе, внезапно происходят удивительные перемены. Население там более чем удваивается, и это хорошо видно по значительному росту числа обитаемых домов на поселениях. Кроме того, в местной культуре вдруг появляются новые, чуждые здешним традициям черты — новые формы керамики, статуэтки, орнаменты. Среди этой керамики есть ряд изделий, которые очень похожи на находки из Сальвадора, перекрытые слоем белого вулканического пепла из Илопанго. Особенно поразительно выглядит сходство таких специфических по форме сосудов, как чаши на четырех полых ножках в виде женских грудей. Они практически идентичны, и археологи не могут, например, отличить такую керамику, найденную в Бартон Рамье (Белиз), от керамики Чальчуапы (Сальвадор).

Следовательно, гипотеза о массовом переселении в конце 1 тысячелетия до н. э. жителей юго-восточной горной области майя, пострадавших в результате катастрофического извержения вулкана, на север — к своим ближайшим сородичам, племенам равнинной лесной зоны, — выглядит весьма правдоподобно. Однако это отнюдь не означает, что блестящая классическая цивилизация майя 1-IX веков н. э. в Южной Мексике

и Северной Гватемале происходит непосредственно от культуры переселенцев из горных областей. Скорее столь значительный приток населения с юга лишь убыстрил и оживил те процессы и явления по формированию государственности и цивилизации, которые уже наблюдались прежде у местных племен. Миграция из Сальвадора и других горных районов Юго-Востока была не первопричиной, а катализатором этого процесса, способствовавшим культурному расцвету майя в последующий период.

Так, по иронии судьбы катастрофические явления природы, обернувшиеся трагедией для части горных майяских племен, стали могучим ускорителем прогресса для других областей.

В то время как города равнинной лесной зоны майя вступили в свой "золотой век", на юге, в горах Сальвадора, жизнь медленно возвращалась в опустошенные извержением Илопанго земли. Дожди размыли и переотложили вулканический пепел. Постепенно восстанавливалось и плодородие почвы. На покрытой белым саваном тефры земле пробивалась первая робкая растительность — мхи, травы, кустарники, а позднее и низкорослые деревья. Но люди вновь поселились здесь, на старом пепелище, не ранее V–VI веков н. э. Видимо, это были группы майя-чортй, интенсивное проникновение которых на юг относится именно к данному периоду.

Хозяйство этих новых поселенцев основывалось на земледелии: они выращивали на своих полях главным образом кукурузу (маис) и бобовые. Оба вида растений были обнаружены недавно археологами в прекрасной сохранности при раскопках древнего поселения в Серене (долина Сапотитан, Западный Сальвадор).

Этот памятник майя-чортй можно по праву считать центральноамериканскими Помпеями. Его постигла та же трагическая участь, что и далекий римский город, погибший по ту сторону Атлантики в 1 веке н. э.

Необычайно сходны и все обстоятельства гибели обоих поселений. И если для драмы Серена у нас есть только немой, хотя и достаточно показательный археологический материал, то роковое извержение Везувия было подробно описано очевидцем — талантливым

ским писателем Плинием Младшим (племянником знаменитого историка Рима Плиния Старшего). В день катастрофы, 24 августа 79 года н. э., он находился в 25 километрах от проснувшегося Везувия, на противоположном берегу Неаполитанского залива.

"24 августа, — пишет Плиний, — около часа дня в стороне Везувия показалось облако необычайной величины… по своей форме оно напоминало дерево, именно сосну, ибо оно равномерно вытянулось вверх очень высоким стволом и затем расширилось на несколько ветвей… Спустя некоторое время на землю стал падать дождь из пепла и куски пемзы, обожженные и растрескавшиеся от жары; море сильно обмелело. Между тем из Везувия в некоторых местах вырывались широкие языки пламени и поднимался огромный столб огня, блеск и яркость которых увеличивались вследствие окружающей темноты… Мы видели, как море втягивается в себя; земля, сотрясаясь, как бы отталкивала его прочь… В огромной и черной грозовой туче вспыхивали и перебегали огненные зигзаги, и она раскалывалась длинными полосами пламени, похожими на молнии, но только небывалой величины… Стал падать пепел, пока еще редкий, оглянувшись, я увидел, как на нас надвигается густой мрак, который подобно потоку, разливался вслед за нами по земле. Наступила темнота, но не такая, как в безлунную ночь, а какая бывает в закрытом помещении, когда тушат огонь. Слышны были женские вопли, детский писк и крики мужчин: одни звали родителей, другие детей, третьи жен или мужей, силясь распознать их по голосам; одни оплакивали гибель своих близких, другие в страхе перед смертью молились; многие воздевали руки к богам, но большинство утверждало, что богов больше нет и что для мира настала последняя вечная ночь".

Обильные пеплопады и камнепады сопровождались сильными подземными толчками, разрушившими много зданий в прилегающих к Везувию городах. Тучи пепла и раскаленных газов, грязевые потоки и реки огненной лавы, быстро скатившись по крутым склонам вулкана, довершили эту вакханалию разрушений, уничтожив все живое на многие километры вокруг. Извержение Везувия в 79 году н. э. полностью стерло с лица земли цветущие римские города Помпеи, Геркуланум и Стабий вместе со всеми их жителями. Это была, бесспорно,

одна из самых разрушительных катастроф древности, сведения о которой дошли до наших времен.

Трагедия скромного земледельческого поселка Серен в Сальвадоре, хотя и отличалась не меньшим драматизмом, была гораздо более скромной по масштабам. Археологи раскопали там лишь один большой многокомнатный дом и расположенную неподалеку от него "рабочую платформу". Обе постройки сооружены из дерева и обожженной глины. Столбы-опоры несли на себе высокую крышу из пальмовых листьев. В доме найдено много глиняных сосудов, а в одном из них даже уцелела горстка фасоли. На рабочей платформе в изобилии представлены различные каменные орудия со следами обработки. Возможно, это была местная мастерская по выделке инструментов и оружия. Но самое удивительное — это то, что рядом с домом обнаружено небольшое прекрасно сохранившееся поле, возделанное и засеянное в древности маисом. Маис был посажен параллельными грядками, удаленными на расстояние 50 сантиметров друг от друга, и к моменту гибели поселка его ростки достигли уже 5-10 сантиметров высоты. Столь редкой сохранности этих уникальных объектов мы обязаны тем же самым силам природы, которые уничтожили поселок.