Древний ужас. Сборник

Вкратце я сказал ему следующее. Возраст Земли составляет от 860,000,000 до 1,000,000,000 лет; в соответствии с возрастом горных пород, этот огромный промежуток времени был разделен на эры, такие как азой, за которым следуют палеозой, мезозой и кайнозой.

Затем я сказал, что если мы принимаем возраст Земли приблизительно в 1,000,000,000 лет, мезозойская эра отстоит от нас примерно на 500,000,000 лет. Я поведал ему, насколько мог, какие монстры и гигантские рептилии населяли Землю и ее воды в то время; далее, пытаясь объяснить появление чудовища в озере, я обратился к своему воображению. Быть может, я ошибся в своих предположениях, но других у меня нет. Ибо, насколько мне известно, наука не обладает данными о каком-либо создании (за возможным исключением некоторых наземных видов), которое могло бы сравниться по размерам с существом, чью тень мы видели.

Я склонен полагать, что был недалек от истины, поскольку из геологии известно, что в те отдаленные времена происходили обширные континентальные изменения. Основываясь на этом факте, я сказал, что во время некоторых из этих огромных потрясений отдельные представители семейства рептилий, вероятно, были застигнуты в какой-то из громадных формирующихся пещер и, не имея возможности сбежать, приспособились к изменившемуся окружению.

Спору нет, это существо отличалось от любого известного вида, но действительно ли все рептилии, жившие в те далекие эпохи, были классифицированы? Я совсем не был в этом уверен, так что существо в озере могло быть прямым потомком какого-то особого и неизвестного класса. Также возможно, думал я, что рептилия является неким гибридом, имеющим сложное сходство со своими древними предками. Почему бы и нет? Если возможно скрещивать ослов и лошадей и получать потомство, которое, хотя и безошибочно отличается от любого из своих родителей, по всем существенным признакам напоминает обоих, почему не могло произойти подобного рода скрещивания между членами семейства рептилий?

В Северной Америке были обнаружены всевозможные ископаемые останки доисторических рептилий, и эти существа при жизни обитали здесь. Более того, известно, что Америка буквально испещрена пещерами и что некоторые из них имеют огромную протяженность. Во многих из них есть вода, хотя, возможно, ее недостаточно, чтобы вместить ящерицу такого размера, как эта. Но можем ли мы сказать, что все пещеры были обнаружены?

Возьмем для примера наш конкретный случай. Когда дно водохранилища провалилось, куда делась вода, если не в какую-то обширную пещеру или каверны? И если бы под руслом ручья не было такой пещеры или каверн, случился бы какой-нибудь обвал? Конечно, нет.

Следуя этой линии дедукции, я пришел к выводу, что наша рептилия родилась в подземных глубинах, возможно, вместе со многими другими. А поскольку даже ящерица не может жить в совершенно застоявшейся воде, должны были существовать входы и выходы, чтобы вода сохранялась по крайней мере сравнительно свежей.

Только космическое пространство безгранично, а значит, у этой пещеры или системы каверн имелся свой предел. Когда сверху прорвалась вода, пещера была заполнена до такой степени, что каменные стены разрушились и почва, потеряв опору, провалилась, выталкивая воду вверх и образуя озеро. Когда вода достигала определенного уровня или находилась на одной плоскости с руслом ручья, резервуар снова заполнялся, поскольку выходное отверстие было слишком маленьким и не могло вобрать весь поток. Если мое предположение было верным, присутствие ящерицы в нашем озере можно было легко объяснить. Она просто поднималась вверх через то же отверстие, откуда поступала вода.

Такое объяснение я дал Уилсону. Я считал тогда и все еще думаю, что оно было правильным.

После завтрака я отправился на северную оконечность озера. Я полагал, что нашел реальное объяснение присутствия рептилии в озере, и хотел проверить свои предположения. Мне подумалось, что ящерице, возможно, взбредет в голову подняться из глубин и показаться мне. Я хотел, чтобы Уилсон сопровождал меня, но он сказал, что у него слишком много работы.

Я ждал возле дыры примерно до полудня, но, не увидев никаких признаков ящерицы, пришел к выводу, что она либо поднялась наверх ранним утром, либо, что более вероятно, пряталась внизу до наступления темноты. Однако вместо того, чтобы повернуть домой, мне захотелось разрешить другой вопрос. В течение некоторого времени мы не видели форели, и я подумал, что рыбы, возможно, испугались ящерицы и вернулись в водохранилище. Мы с Уилсоном до вчерашнего вечера и не знали, что именно стало причиной несчастных случаев, однако все-таки сочли за лучшее остаться без рыбы, чем рисковать рыбалкой на озере. Но если рыбы снова окажутся в водохранилище, я намеревался поймать несколько штук.

Холм или насыпь, о которой я рассказывал тебе в самом начале, лежал прямо между мной и водохранилищем. Взобраться на него было нетрудно, и я начал подниматься по его склону. Холм был покрыт низким кустарником и сорняками, которые скрывали поверхность земли от посторонних глаз, но не слишком препятствовали моему продвижению. Я добрался до вершины и направился по закругленной тыльной части к водохранилищу. Я прошел всего несколько шагов, как вдруг, без всякого предупреждения, земля ушла у меня из-под ног, и я оказался в куче гравия на дне того, что показалось мне огромной цистерной.

Я не пострадал, но меня сильно трясло, так как я упал примерно с десяти футов. На мгновение мне стало смешно: должно быть, забавно я выглядел, сидя там и понурившись. Но смеяться было не над чем. Положение мое было незавидным. Я очутился на дне ямы, окруженный непроницаемыми стенами из рыхлого гравия. Более того, никто не видел меня в этом уединенном месте или поблизости от него, так что, если не произойдет чуда, никто и никогда не придет мне на помощь. Что ж, сидеть и пялиться на дыру, сквозь которую я провалился, было бессмысленно, и я начал внимательно разглядывать свое окружение.

Вскоре стало очевидно, что яма была вырыта кем-то с определенной целью; в чем заключалась эта цель, я понятия не имел. Отверстие наверху, как я обнаружил, было прикрыто досками, которые за короткое время покрылись землей и остатками растений; в свою очередь, на этой почве выросли сорняки, скрывавшие яму. Ни одна из досок не упала в дыру, и не было ничего, что я мог бы использовать, чтобы добраться до края. Поскольку больше я ничего не мог сделать, я решил отгребать гравий от стен и насыпать его до тех пор, пока куча не станет достаточно высокой; тогда я смогу дотянуться до сломанных досок, ухватиться за какой-нибудь куст и выбраться наружу.

Я знал, что мне предстоит утомительная работа, ведь в качестве лопаты у меня были только собственные руки. С одной стороны ямы под собственным весом рухнула целая груда гравия, что показалось мне хорошим стартом. Как быстро выяснилось, бросать гравий двойными пригоршнями в центр площадки или носить его в шляпе я мог бы целую вечность; поэтому я расстелил свою куртку, набросал на нее гравий, затем отнес ее к медленно растущему холмику, на который и вывалил эти накопления.

Моя куча достигла около трех футов, когда, набирая пригоршнями гравий, мои пальцы соприкоснулись с поверхностью ящика. Вскоре я полностью откопал его: примерно в фут глубиной, пятнадцать дюймов в ширину и около двух футов в длину. Я уже собирался откинуть крышку и выяснить, что в нем содержится, но решил сначала осмотреть ящик немного внимательнее. Хорошо, что я подчинился импульсу, — осторожно сняв крышку, на которой уже начали появляться следы сухой гнили, я обнаружил двухгаллоновую канистру с нитроглицерином.

Это сразу объяснило появление ямы: при строительстве резервуара она использовалась для хранения взрывчатых веществ, и этот ящик, скорее всего, был упущен из виду, когда работы были закончены.

Очень осторожно я перенес его и установил на боку поверх небольшой кучки гравия. Копая дальше, я нашел еще один ящик, затем еще один. Всего их было пятнадцать. Я сложил их в виде пирамиды под отверстием, через которое провалился; затем, сдерживая дыхание и стараясь не сделать неверного шага, я взобрался на вершину и вскоре снова оказался на солнце, где смог перевести дух.

Добравшись до водохранилища, я увидел прыгающую форель. Вопрос с рыбой был решен, и я направился обратно к дому за своими снастями. Я был примерно на полпути к ограде, когда заметил Уилсона с длинной палкой в руке. Он пытался преградить дорогу корове, которая вырвалась из загона и теперь направлялась к озеру.

Предполагается, что мулы упрямы, но когда дело доходит до откровенного злобного упорства, с коровой, мне кажется, ничто не сравнится. Вдобавок ко всему, коровы — существа нервные, готовые в любой момент броситься в паническое бегство, и когда им в голову приходит какая-то идея, выбить ее оттуда невозможно.