Древняя душа. Королева ада

– И что?

– Денег там было много, вот что!

– И какие выводы из этого следуют, по-твоему?

– Сам не знаю! – он хлопнул себя по животу и скривился от боли. – И еще. У Эриннии его видел.

– Эриннии? – я с трудом сохранила невозмутимость. Та самая знахарка, о которой говорила Шаина, она чарами закрыла информацию о том, что Асатар одновременно Владыка и суши, и воды.

– Да, ведунья, что на отшибе живет, от водопадов если через рощицу срезать к этому вашему городу Падших, как раз на избушку ее тропка и выведет. – Он смутился и пробормотал, словно оправдываясь, – я за этим, зельем для сестры ходил, залетела опять, хотела выкинуть ребятенка.

Что за дела у Люцифера с местной знахаркой? Говорят, ее ведьмой кличут, потому что нехорошие дела творит. А с другой стороны, он не обязан отчитываться ни передо мной, ни перед Малько. Чего я вообще этого айку слушаю? Послать его на водопады эти айковские, да идти домой! Дел много, еще в лазарет сходить надо, больных проведать, да настоев приготовить на завтра.

– Ведь сама же чувствуешь, неладно что-то там. – Тихо сказал парень. – Не к добру это все. Нехороший он, присмотрись.

– А ты хороший? – во мне вскипела злость, подогретая отчаянием. – Что о тебе скажут, если поспрашивать? Что девок перепортил немерено? Что половина из них к этой Эриннии бегала, в потом трупики в кровавых тряпках ночью в огороде прикапывала? Что еще, Малько?!

– Не идеальный, уж не серчай! – рявкнул айка. Серое лицо стало практически белым. – Но это – другое!

– Да неужто? Чем же оно другое? Тем, что твое? Так, выходит?

– Ясно, не о чем с тобой толковать! – он махнул на меня рукой и ушел. А я осталась стоять в чистом поле, как одинокое деревце лкесы, на которое надвигается буря.

Глава 4. Мать сестер

Саяна

В Южной Америке стоит побывать хотя бы ради того, чтобы увидеть жизнь с другой стороны. Непроходимые джунгли и высокие горы, вулканы, которые могут заговорить в любой момент, красота, мощь и хрупкость одновременно. Уникальные сочетания свойственны ей, хотя пыль в глаза Южная Америка не пускает, выставить себя в лучшем свете не пытается. Это место называют колыбелью цивилизации, как, впрочем, и десятки других мест на планете.

Здесь небоскребы растут из центра трущоб, где живут люди, что не могут обойтись без благословения шамана по любому поводу – начиная от покупки машины, заканчивая рождением ребенка. Тут до сих пор правят колдуны, к которым даже местные врачи отправляют пациентов, когда не могут вылечить их сами. Амулеты продаются на каждом шагу, засушенных жаб, мертвых эмбрионов лам, коз, ослиц, а также животных, давно и прочно поселившихся в Красной книге, проще купить, чем хлеб.

И это шокирует только в самом начале, а потом к причудливому симбиозу язычества и христианства, которые срослись прочно и навсегда, привыкаешь – надо только почаще напоминать себе, что не стоит судить других.

Пользуясь связями Драгана, мы беспрепятственно перемещались по Южной Америке. Впрочем, останавливать госпожу Ангела никому и в голову не приходило – сказывалось покровительство Охотников и Хранителей. Со стороны это напоминало увлекательное путешествие, вот только мне было отнюдь не весело. Да и Горан, глядя на мрачнеющую супругу, стискивал зубы и кулаки, готовый растерзать того, кто в этом виноват.

Центральная площадь городка в Боливии встретила нас шумом, что набросился одновременно со всех сторон музыкой, криками, смехом, автомобильными гудками, заставив замереть на мгновение. Темно-серый католический храм сурово взирал на торговок в пестрых юбках и черных котелках на голове – совсем как у Чарли Чаплина, но женщины не смущались – прямо на его ступенях шла бойкая торговля амулетами, средствами для приворота любимых, обретения богатства и задабривания дьявола.

Народ занимал места в очередях на маршрутки – в час-пик здесь такое не редкость, заодно делая выручку продавцам уличной еды, что толпились рядом с тележками и лотками. Вспугнув стаю голубей, мы с Гораном, сопровождаемые охраной, прошагали по площади к ожидающему нас небольшому автобусу. Уверена, он бронированный и, если потребуется, способен развивать скорость гоночного кара.

По дороге нас окутало облако дыма от пережаренного мяса. С трудом удержав рвотный позыв, я помахала рукой перед лицом, пытаясь разогнать сизую завесу.

– Ведьм они там, что ли, жарят?

– Если наших, из каар, буду только рад, – супруг открыл передо мной дверь автобуса.

– Куда едем? – осведомился Ковач, сев за руль. Рядом с ним, в качестве штурмана, приземлился Спиро.

– Ты же меня знаешь, – я пожала плечами, – пока прямо. Если почувствую что-то, скажу.

Сопровождаемый гудками – это местный способ общения водителей друг с другом и пешеходами, наш «бронебус» влился в поток машин. Время шло, мы бездумно колесили по городу, потом выехали из него. Сжатая стальным кольцом рук любимого, я ощущала легкие касания его дыхания на щеке и шее, но это не сводило с ума, как обычно, не порождало в душе щемящую нежность. Потому что все внутри было сжато тревогой и предчувствием – словно то темное и опасное, что давно уже приближалось, теперь было совсем рядом – протяни руку и… И тебе ее откусят.

За городом нас настигли сумерки. Асфальтовый язык дороги убегал вперед между горных выступов. У их основания копошились люди. Сначала мне показалось, что они зажигают свечи в память о погибших здесь в авариях, но все оказалось куда ужаснее.

– Нико, остановись где-нибудь. – Попросила я, повинуясь зову вибрисс, что вытанцовывали, как безумные.

– Здесь подойдет? – он съехал на обочину и включил аварийные огни.

– Да, спасибо. – Меня буквально вынесло из автобуса. Посмотрела вперед – в стремительно густеющей темноте желтые бусинки таких островков со свечами убегали вперед целым ожерельем. Обернулась – та же картина.

Я подошла к группе людей и замерла неподалеку. Горан накинул на мои плечи свой пиджак – горячий изнутри и пахнущий любимым ароматом. Это немного успокоило тревогу, что бесновалась в душе, как крыса, загнанная кошками в ловушку.

От меня требовалось лишь смотреть. Что ж, так тому и быть. Я молча наблюдала за действом, что разворачивалось на расстоянии пары шагов. Вот к склону горы, где уже лежали цветы, подошел мужчина. Достал из кармана фотографию, что-то пробормотал, закрыв глаза, положил ее в трещину и ушел. Следом подошла женщина. Она долго стояла у скалы, беззвучно шевеля губами, потом дрожащими руками зажгла свечу и установила на камне. Были и другие – один привез сушеную жабу, сунул ей в рот зажженные сигареты и встал на колени, другой посыпал склон листьями коки, полил алкоголем и отбивал поклоны вперемешку с непонятными завываниями.

Потом напротив, через дорогу, остановилась машина. Несколько женщин вылезли из нее и установили на каменном выступе голову какого-то чудища. В ход снова пошли свечи, цветы, бормотания, обсыпания листьями коки и прочее. Людей становилось все больше, вскоре им пришлось занимать очередь, как на маршрутку, чтобы подойти к пластиковому идолу с рогами и клыками. Некоторые выходили на дорогу и чудом избегали смерти под колесами машин.

– Чертовщина какая-то, – пробормотал Горан, когда причитания женщин набрали силу и превратились в истеричные повизгивания.

– Она и есть, – тихо ответила я. – Это «храм дьявола». Один из сотен, а может, и тысяч – и это только в Боливии.

Ритуал закончился также внезапно, как и начался. Расталкивая локтями жаждущих прикоснуться к идолу, женщины подхватили дьявола, бережно укутали в полотно и положили на заднее сидение машины. «Прихожане» культа, посовав им в карманы мятые купюры, разошлись в разные стороны.

Мы подошли ближе и замерли, глядя на опустевший «алтарь». Картинка была не для слабонервных. Потеки парафина на камне змеились вниз, стекая по фото с заштрихованными лицами, тушкам мертвых детенышей морских свинок и цыплячьим головам с выпученными глазами. В основании красовалась козья голова с вываленным наружу языком, в котором торчали булавки. Все это было густо посыпано листьями коки. В нос бил запах дешевого алкоголя.