Дрилл

– Нашли отца. Надо лететь на опознание.

– Надеюсь, не в Тайланд или на Бали? – Горыныч знал о том, что батя «пропал», эту легенду я поддерживал со дня ухода отца из квартиры.

– Ближе, – спокойно, но с тревогой в голосе ответил я, – Псковская область, пгт Дно, надо ехать и сейчас. Сообщают, что он при смерти.

– Ну и чего, без тебя не законстатируют? – добрый у меня начальник.

– Роберт, это отец, и он еще жив, – спокойно ответил я, – и он просит меня приехать.

– Погоди, – Горыныч припомнил, что мой батя в тяжелой форме старческой деменции, – как это просит? Он вдруг адекватным стал?

– Я не знаю. Получил информацию, – тут Зуд на блистер шлема вывел фразу: «Получено сообщение из мфц Дна», – что отец нашелся и просит меня приехать, состояние тяжелое, – закончил я фразу.

– Чего ты хочешь?

– Дай мне пять дней в счет очередного отпуска или за свой счет.

– А хуху, не хохо? – Горыныч только со мной из всех сотрудников может так фамильярно, – у меня людей не хватает на бригады сажать.

– Горыныч, – я тоже не стал церемонится, – открыть тебе есть кем, а вторыми номерами сейчас студенты придут – практика летняя начинается, ты едалом не щелкай и стребуй себе полтора десятка симпатишных девиц. Будет с кем ребятам развлечься.

– Советчик нашелся, уж как-нибудь разберусь, – проворчал заведующий. – Ладно пиши заявление, и письмо это со Дна приложи.

– Горыныч, нечего прикладывать, это пуш-уведомление системы МФЦ, они не сохраняются, если смогу, я официальную бумагу там стребую, но потом ее привезу. – я старался врать как можно убедительнее, знал его ответ.

– Потом уже будет не надо. Ладно, пиши, я визирую и перешлю в кадры. – Он вспомнил, почему я снялся вдруг с прошлого дежурства, – Валентина как твоя? Все нормально?

– Жива и здорова, а подробности при личной встрече, не по телефону.

– Я тебя услышал, – Горыныч говорил спокойно, видимо забыл, что я с моим филологическим воспитанием ненавижу эту фразу, как и выражение «имеет место быть» – за идиотизм, как и разные «водоразделы», не имеющие отношения к воде, а намекающие на разницы событий и явлений в общем контексте понимания происходящего.

– Осталось понять и принять, – жестко ответил я.

– В каком смысле? – удивился Горыныч.

– В прямом, Роберт, услышать мало, нужно в сердце впустить простую мысль, что отец у меня один, и теперь, если он умирает или умер, и единственный родной человек для меня теперь будет – жена.

– Ты когда выезжаешь?

– Прямо сейчас,– ответил я, увидав подлетающий огромный восьми винтовой дрон с надписью «Почта России».

– Счастливого пути, жду тебя через неделю. – Горыныч отключился.

– Максимальная грузоподъемность двести пятьдесят килограммов, запас хода – пятьсот километров. Но… – Зуд, просканировал характеристики дрона.

– Что? – я пытался поймать мысль ускользающую.

– Ночь наступает, подзарядка от солнечных панелей невозможна, если ресурс аккумуляторов ниже… Можем не долететь и придется ждать рассвета.

– Что предлагаешь?

– Взять с собой запасную батарею. В подвале есть АБП(аппарат бесперебойного питания), у него на тысячу амперчасов. Весит этот ящик тридцать килограммов, если штатная сдохнет, можем подзарядить и потом этот груз выкинуть. Так потеряем час-полтора, но не больше.

– Я тебя понял, одобряю.

– Дрон просит предъявить груз на соответствие заказу.

– Поясни.

– Разденься, я ему покажусь без тебя, оператор системы подтвердит, что внутри меня живого тела нет. После этого я камеру ему выключу.

Хорошо, что вечер теплый, нагишом шлепать в подвал за аккумулятором и тащить его на себе во двор вверх по лестнице – дело малоприятное. Зуд за это время договорился с контролером «ПР», подключился к управлению дроном и заблокировал видеокамеру контейнера и весы. Я влез обратно в киберкостюм.

Грузовой контейнер это камера пыток объемом полтора на полтора метра. Просидеть скорчившись два часа – истязание, если бы не киберсьют. Зато никто не поверит, что дрон перевозит живого человека, что строжайше запрещено инструкцией. Ящик АКБ расположился у меня под коленками. Жаль что стенки контейнера из матового поликарбоната. Но Зуд пообещал транслировать мне картинку с фронтальной камеры дрона в шлем.

Зуд сообщил мне кое-какие детали полетного маршрута, когда мы уже вылетели. Во-первых, по самой прямой расстояние до Дна пятьсот тринадцать километров. Единственная точка на середине маршрута – Осташков, и дрон изначально запланировал там посадку на час для подзарядки. Во-вторых, Осташков довольно крупный город и зарядиться не замеченными даже после полуночи нам не удастся. В третьих, Зуд предложил, лететь через Марёво, где к моменту посадки для подзарядки все должны спать, население всего полторы тысячи человек, против трехсот тысяч в Осташкове. Можно присесть на окраине, высадить нас с Зудом и дистанционно загнать дрона на двор почтового отделения, где леталка сядет на индукционное подзарядное устройство «электроблин», просидит на нем час и вернется опять за нами.

Я согласился с Зудом и решил немного подремать в полете. Так меньше замечаешь неудобство позы, да и наблюдать бесконечные леса и небольшие деревни бессмысленное занятие. Летим и хорошо. До Марёва добрались без проблем. Все шло по зудову плану. Письмо с заявлением об отпуске ушло еще до вылета, от Горыныча прилетело сообщение: «Подписал, отправил в кадры».

Скорость у дрона под две сотни километров, если впишемся в землю – будет каша. Но у меня нет другого выхода. Одна надежда на искусство моего пилота Зуда и авторотацию, если вдруг сядет батарея. Впереди участок маршрута в одну треть всего пути над непроходимыми болотами Новгородской области на северо-запад.

13 июня, ночь

Об атаке с земли Зуд сообщил, заложив крутой вираж и уходя вниз, до высоты тридцати метров. Он лавировал между вершинами особенно длинных сосен, пытаясь мне объяснить, что «тут никого не должно быть»!

– Но кто-то же пульнул в нас ракетой?! – орал я от возбуждения.

– Да хрен его знает! Понаделали секретных частей, нормальному почтовому дрону пролететь негде! – орал мне в ответ Зуд, – ракета нас потеряла.

– То есть?