Дримеон

«Пора», — указала девушка на клубок дерущихся дримов. Кирилл и Брик поспеши к вратам. Девушка догнала их у самого прохода, а дримы так и катались по земле.

— Мне нельзя с вами, — шепнула Марта. — Иначе я попаду в свое тело и умру. Идите одни. А я буду ждать вас у дворца Ларета каждый вечер с шести до семи. Договорились?

Кирилл кивнул. Он поцеловал девушку и прежде, чем она успела хоть как-то отреагировать, шагнул в проход. Брик последовал за ним. Марта скрылась прежде, чем её заметили дримы. Она ждала, скрытая стволом дерева. Прошло несколько минут, но врата никак не закрывались. Неужели у Кирилла не вышло?

Впрочем, дальше находиться здесь было опасно. Девушка вернулась к оставленным лошадям и повела их к Дримеону.

Кирилл выпал из врат и огляделся. При переходе он старался настроиться на свою квартиру. Но, похоже, после вторжения дримов с вратами творилось что-то неладное, потому что Рыжий приземлился прямо на школьный двор. Брик плюхнулся рядом. Он застонал, схватившись за отбитые ягодицы, но тут же замолк. Гном во все глаза смотрел на мир, открывшийся его взору. Он совсем не походил на Дримеон. Волшебный, завораживающий, наполненный снежной сказкой.

Правда, восхищение длилось недолго. Из темноты с гиканьем вынырнули дримы и понеслись на пришельцев.

— Страж! Убить стража! — разобрал Кирилл.

— Надо убираться, — крикнул Брик и бросился в ночную тьму. Рыжий поспешил за ним. Конечно, можно было остаться и принять бой, но не для этого они прибыли на Землю. Точнее, для этого, но несколько позднее.

Кирилл не знал, куда идти. С одной стороны, можно домой. Но он теперь — дрим. Неизвестно, что случилось с его человеческим телом. Не хотелось бы доводить родителей до инфаркта своим «воскрешением». А если…

— Брик, надо позвонить Эдику, — остановился Рыжий. — Вот только откуда? У меня с собой телефона нет… А, может, сразу к Назарову заявиться? Он недалеко живет. Хотя, его мамаша не особенно любит визиты Эдькиных друзей, особенно после недавнего погрома.

— Лучше зайдем, — решил Брик. — В нашем случае разговор с глазу на глаз подойдет куда больше.

Рыжий зашагал к дому Эдика. Окна большого здания были темны. Кирилл приблизительно помнил, где находится окно друга. Он пробрался к нему и постучал. В комнате ничто не шевельнулось. Кирилл постучал еще раз. Ноль реакции.

— Либо он слишком крепко спит, либо его нет дома, — обернулся он к спутнику. — И, скорее, второе. Идем отсюда.

Кирилл не знал, куда именно направиться. Он вертелся по сторонам. Парню казалось, что чьи-то глаза смотрят на него из темноты. Но дримы не показывались. Скорее всего, у него просто разыгралось воображение. Или расшалились нервы.

— Ладно, пойдем ко мне, — вздохнул Рыжий. — Надеюсь, дома меня не ждет разъяренная мамаша. Надо как-то дозвониться до ребят.

К счастью Кирилла, у него в квартире царили тишина и пустота. Его никто не ждал. Кирилл прошел в спальню и взял с тумбочки мобильный.

— Алло, — почти сразу взял трубку Эдик.

— Назаров, где тебя черти носят? — гаркнул Кирилл. — Я тебя полночи ищу.

— Рыжий, это ты? — голос Назарова прозвучал настороженно.

— Нет, блин, Пушкин. Эдик, ты что, квасишь где-то? Кто это еще может быть?

— Тогда скажи, в каком классе ты перешел в нашу школу? — не унимался Эдик.

— Во втором полугодии шестого класса. Удовлетворен?

— Вполне, — похоже, Назаров поверил, что разговаривает действительно с ним. — Рыжий, а что ты делаешь на Земле?

— Дримов ловлю. У нас, похоже, массовое переселение. Ларет рехнулся и повел дримов на Землю. Ты где?

— У знакомых. А ты?

— Дома. За телефоном зашел.

— Слушай, Кир, убирался бы ты оттуда. Давай встретимся, договорились?

— Хорошо. Где и когда?

— Через полчаса в клубе «Радуга». Помнишь, мы там днюху Николя отмечали.

— Еще бы такое забыть, — хмыкнул Рыжий. — Ладно, я буду.

Кирилл засунул мобильный в карман и двинулся к двери. Он сбежал по ступенькам — и вдруг столкнулся лицом к лицу со странным человеком. Кирилл пару раз моргнул, но видение не исчезло. Он будто смотрел на себя в зеркало.

— Эй, ты кто? — спросил он.

— Кирилл! — крикнул Брик.

Но парень и сам уже заметил. Двойник отскочил назад и швырнул в него чем-то зеленым и скользким. Субстанция вытянулась в полете и превратилась в огромную черную змею. Она раззявила пасть. Кто-то толкнул Рыжего в сторону, и змея промахнулась. Однако за первой последовала вторая. Кириллу казалось, что он видит страшный сон. Лицо противника, искаженное ненавистью, было таким отталкивающим, что Кирилл не мог поверить, что когда-то оно принадлежало ему.

Брик схватился за висевший на поясе топорик. Кирилл ждал очередной змеи, но двойник вдруг согнулся пополам, и его вырвало белыми червями. Рыжий почувствовал, как недавний ужин подступает к горлу. Черви росли на глазах. Они ползли к нему, обвивались вокруг ног и рук. Парень скидывал их, но черви возвращались. Брик подбежал к нему и рубил тварей топором.

— Он уходит, — заметил Брик, но погнаться сейчас за двойником означало оставить Кирилла без помощи. Гном не сомневался, что их противник объявится снова, поэтому сосредоточился на червях. Через пару минут площадку перед подъездом покрывали изрубленные белые тела. Они постепенно таяли, растекались водой.

— Тьфу, ну и гадость, — схватился Рыжий за живот. — Ненавижу всё ползучее.

— Я тоже, — вытер гном топор о снег, а затем обработал его извлеченной из кармана тряпицей. — Давай поспешим. Сейчас важнее объединиться с союзниками.

К счастью, клуб «Радуга» находился в двадцати минутах ходьбы от дома Рыжего.

— Брик, а люди тебя видят? — спросил Кирилл, останавливаясь неподалеку.

— Вряд ли, — отозвался гном. — Как и тебя. Ты ведь теперь дрим, а тело твое живет собственной жизнью.

— Тогда идем, — смелее зашагал Рыжий ко входу.

Охрана даже не глянула в их сторону. По-видимому, Брик оказался прав, и они оставались невидимыми человеческому глазу. Кого другого это бы обрадовало, но Кирилл ощутил себя пустым местом. Отныне на Земле он — чужой. И с родителями не сможет пообщаться, и друзей потерял. Волна черной тоски накатила и накрыла его с головой. Парень замер в углу зала и смотрел на жизнерадостных людей, толпящихся вокруг. Они пили коктейли, танцевали, общались — и не понимали своего счастья. Знали бы они, как горько находиться среди толпы — и в то же время в одиночестве.