Друг моего отца

— Исключено. Полетишь со мной. Вот только закончу одно дельце.

— А как же мой вопрос?

— Пока опасно соваться в славный город Суздаль… — задумчиво говорит мужчина.

— Что за дельце у тебя?

— Забрать оплату за выполненный заказ.

— Когда ты успел совершить этот подвиг?

— До того, как связался с тобой.

— Приличный срок. Я думала, что ты сразу денежки требуешь.

— Иногда есть обстоятельства. Если человек надёжный, я могу подождать день или два.

— Я тоже надёжная. Ты можешь мне верить и доверять!

— Надёжная?! ТЫ? Ты проблемная, Анна-Мария. Объясняю ситуацию. Вылет назначен на завтра.

— У меня же нет документов.

— Есть. Всё уже здесь! — кивает на свою сумку. — Но на руки ты получишь их только в аэропорту. Потом я отберу.

Новые документы — путь на свободу!

Остаётся только забрать их и…

— Боишься, что я сбегу?

— Не боюсь.

— Сбегать неразумно, Бекетов. Попасть в руки Кулагина?! Ну уж нет, я лучше потерплю на своих ногах носки с летающими… конями! — передразнила его.

Нужно придумать, как обмануть его…

Как же начать разговор с этой глыбой льда?!

— Сильно болит рана?

— Пустяки, — отзывается мужчина.

— Это не помешает тебе выполнить заказ?

— Нет.

И снова тишина. Бекетов вытягивается на кресле, прикрывая глаза.

Хожу вокруг него кругами.

— Говори прямо, что хочешь, или не трать моё время.

— Можно подумать, ты занят! — вспыхиваю я. — Просто сидишь с закрытыми глазами.

— Я думаю.

— И как успехи, великий мыслитель?

— Не жалуюсь. Есть что-то важнее этого? — так и не открывая глаз, вздергивает бровь.

Что же делать?!

Как отвлечь его и заставить уснуть? Причём крепко-накрепко! Это мой единственный шанс сбежать.

Была не была!

— Есть! — говорю я и подхожу к бару, выуживая из него бутылку рома.

Глава 34

Марианна

Ещё вчера заметила, что в баре у Бекетова роскошный выбор спиртного.

— Поставь на место ром. Тебе нет двадцати одного года, — немедленно требует мужчина.

— А ты запрети!

Я поспешно отвинчиваю колпачок и глотаю.

А-а-а-а! Через секунду глотаю и хочется кричать, так сильно в горле печёт!

— Я же говорил, не трогай! — отбирает Бекетов и придерживает одной рукой за талию, пока я пытаюсь сдержаться. — Нравится?

— Не очень, — отвечаю сипло. — Как ты это пьёшь?

Он прикладывается к бутылке и делает большой глоток. Не поморщившись.

— Легко. Ты ещё слишком мелкая.

— Надоело слышать. Ты видишь во мне ребёнка?

— Ну, по сути так и есть. Ты могла бы быть моей дочуркой, — криво усмехается и снова прикладывается к бутылке.

Впрочем, руку с талии не снимает.

Может быть, это мой шанс! Пофлиртовать, напоить и дождаться, пока уснёт?!

Жду, пока он закончит глотать ром и поднимаюсь на цыпочки, целуя его.

— Я же тебя предупреждал, — отвечает в губы. — Не лезь.

— Обещал сожрать? Или спалить дотла?!

— Второе, — и перемещает ладонь на попу.

— И как это будет?

В ответ мужчина смеётся.

— Вряд ли ты останешься в восторге.

— То есть ты неспособен подарить девушке наслаждение? — спрашиваю и начинаю гладить мужчину по шее и плечам, не забывая целовать легонько этого упрямца.

Взгляд Бекетова остаётся такой же холодный и острый, как у ястреба. Я прижимаюсь к нему сильнее и снова целую, на этот раз пробуя его губы на вкус языком, слизывая пряную горечь спиртного вместе с лёгкой усмешкой.

Не знаю, что пьянит меня больше — сам мужчина или то, что я успела немного выпить, но ощущения, словно я делаю то, что давно хотела, но запрещала самой себе.

— Играешь с огнём, девочка, — и ещё крепче прижимает меня к себе, что я уже не различаю, где кончается моё тело, и где начинается тело Бекетова.

— Люблю всё острое.

— Как и я. Хочешь… сыграем по-взрослому?

— Хочу, — губы горят.

Взгляд мужчины становится острым, по-настоящему безжалостным, но потом за миг смягчается и блестит иначе.

— Дороги назад не будет. Я привык идти до конца, и если ты вдруг передумаешь, решив сдвинуть ножки в самый последний момент, меня это не остановит, — предупреждает.

— Х-х-хорошо.

— Тогда пошли! — тянет меня к кровати и первым падает на неё, спиной вперёд, утягивая за собой.

Определённо, он мастер — и меня ловит, и спиртное из рук не выпускает.

— Снимай тряпки.

— Так быстро? Но я немного…

— Ну начинается. — фыркает и вкладывает в свои слова всё презрение, на которое способен. — Проблема во всей красе.

— Я немного робею. Если ты будешь со мной осторожен и… ласков, я расслаблюсь.

— Нежность? Осторожность? Я привык иначе. Быстро и жёстко.

— Ну же… — прошу, краснея. — Сделай для меня крохотное исключение. Не торопись.

— Хочешь долгую прелюдию?

— Я даже не знаю, каково это…

Мужчина снова делает большущий глоток и тянет меня к себе, начиная целовать медленно, неспешно, чувственно, поглощая кислород из лёгких, а вместе с ним и разумные мысли, и стремление обмануть этого мужчину.

На время тягучего поцелуя я забываю обо всём, полностью растворяясь в прикосновениях губ и языка, в жаре, скользящему по всему телу, в особенности, там, где меня касаются пальцы мужчины, забираясь чересчур ловко в укромные места.

Я замираю, то ли от испуга, то ли от предвкушения большего, но он не позволяет увильнуть и напирает и лаской пальцев, и глубоким поцелуем, создавая вихрь, которым подхватывает и уносит.

По телу разливается жаркий огонь желания большего, и поцелуй становится грубее. Одновременно с ним усиливается и тяга, и ощущения подступающего удовольствия.