Друг твоего отца. Телохранитель для принцессы

А вот его подопечная интересует. Славная малышка. Хитренькая, сексуальная, а когда рот открывает так и вовсе слушал бы и слушал. В лоб спросить о сексе так невинно — это нужно постараться. Она даже не знает, как сильно цепляет и привлекает внимание просто будучи самой собой. Некоторые дамочки из шкуры вон лезут, чтобы получить такой эффект. А она даже не старается.

— Злой и страшный серый волк не выпрыгнет из кустов, цветочек, расслабься.

— Да, знаю, прости…

— Я говорил, что стоит взять мотоцикл. Так мы удрали бы в случае опасности намного быстрее.

— Но ехать дольше, по дороге общего пользования. А тут короткая тропинка через лес.

— Ты слишком много общаешься со своим параноиком-опекуном. Мотоцикл быстр, и легко ушел бы от любой погони.

— Матвей не параноик. А если и параноик, то вероятно у него есть повод им быть. Он нашел моего отца в лесу. Его избили и бросили умирать. Он спас его.

Я перестаю шагать и оглядываюсь на девчонку. Нет, я, конечно, слышал эту чудесную историю о нашем золотом мальчике. Но куда не плюнь, наш Матвей всем героям герой и спаситель. Я пропускал большую часть этих историй мимо ушей, когда мать начинала их рассказывать. Солов для меня как вечный “сын маминой подруги”, который всегда лучше и быстрее тебя, как бы ты не старался. Поэтому у меня неприязнь к нему.

— Отец умер все равно, — продолжает тем временем Маргарита абсолютно бесстрастно. — И теперь Мот думает, что люди, которые убили его, приедут и за мной.

— Но ведь они не знали, что его спасли и что он здесь. Почему он думает, что здесь станут искать?

Маргарита жмет плечами.

— Как ты сам успел заметить, он не то чтобы болтливый парень, и не спешит делиться умозаключениями.

Киваю и мы продолжаем дорогу к бару. Я задумался о том, что услышал. Я не анализировал это раньше, и Солов, он… похож на параноика. Но и история про богача, которого бросили умирать в лесу, больше похожа на криминал из девяностых, чем на реальность. И тем не менее это реальность.

Заходим в бар, я не успеваю и окинуть взглядом обстановку, как нас замечает Марина. Увидев Маргариту, делает огромные глаза, быстро вылетает из-за барной стойки и мчится к нам, практически вытолкав мою компаньонку на улицу.

— Ты охренела, — рычит Марго, пытаясь вырваться из ее хватки, но Марина не смотрит на Марго, намертво схватив ту за руку при этом. Она смотрит на меня, ошалевшим взглядом.

— Что ОНА здесь делает?!

Я сверлю ее недовольно, не зная, как ответить так, чтоб это не прозвучало по хамски, когда прилетает добивочка.

— Матвей же сказал не покидать территорию усадьбы! Какого черта ты притащил ее сюда?!

— Она уже большая девочка и не Рапунцель, чтоб сидеть взаперти.

— Те амбалы, — паникует, кивая на окно, Марина, — они притащились сюда снова. Они точно что-то вынюхивают. Левые люди, не дальнобои, не местные…

Я всматриваюсь в окно и прищуриваюсь, потому что один из тех, о ком говорила Марина, кажется смутно знакомым.

— Ну почему не местные? — переспрашиваю у нее, узнав таки бывшего одноклассника в одном из них. — Один из них раньше жил здесь. Мы даже в одну школу ходили.

Маргарита перестала вырываться из рук Марины, и тоже внимательно всматривается в сидящих.

— Это те же, что приезжали, когда?…

— Да, — отвечает ей Марина односложно, не давая закончить.

— Есть черный вход? — смотрю на девушку. Она молча кивает. — Возьми Маргариту и отведи в какое-нибудь помещение, куда никто кроме тебя не войдет. Кухня, кладовая. А я зайду и спрошу у ребят, что за достопримечательность их сюда манит.

На том и порешили. Я проводил девушек до входа, затем вернулся и вошел в парадную дверь как король на аудиенцию к холопам.

Глава 32

Тимур

Васька сразу меня узнал. Я, в отличие от него, превратившегося в шкаф, сильно не изменился. Бурное приветствие, парочка воспоминаний из школьных лет и переходим к сути.

— Часто здесь бываешь? — спрашиваю его.

— Не чаще чем ты, — басит в ответ, — хотел бы, но увы.

— Так какими судьбами занесло? Чуял, что выпьем за встречу, — салютую рюмкой с текилой, на которой бывший одноклассник, вероятно, сидит.

— Да если бы! — ржет, — приехал бы раньше. По работе занесло.

— А чем занимаешься? — прищуриваю глаза и тут же подмечаю, что сидящий рядом занервничал и пытается уйти от прямого ответа.

Наливаю еще текилы, и поднимаю рюмку, салютуя, и предлагая его поднять очередной тост. Когда он уже нажрется? Еще напарник его все одергивает. Мы так до утра здесь сидеть будем.

— Да мож он поможет, — басит на толкнувшего его в очередной раз второго амбала и смотрит на меня. — Мы ищем девушку.

— А кто ж не ищет, — хмыкаю я, махнув рюмку.

Вася тоже выпивает и поясняет.

— Нее, ты не понял. Мы конкретную ищем. Блондинку молодую, похожую на Барби. Не видел тут такую?

— Нет. На кой она вам? И куда тебе сообщить, если появится?

— Да не нам. Человечек один ее ищет, доченька строптивая, или племянница, хер знает. Страдает он без нее, хорошие деньги готов платить тому, кто вернет её домой. Да хватит пинать меня, — гаркает в очередной раз на напарника.

Я бросаю взгляд на второго шкафа и миролюбиво говорю:

— Не ссы, парниша, деньги меня не интересуют, хватает, и молодых блондинок натягивал не мало. На ваш каравай рот не раззеваю.

— Я тебе говорил Тима нормальный мужик.

Дверь в бар открывается, я не оглядываюсь, а вот Васька тут же осмотрелся и присвистнул.

— Этот тут снова. Тим, знаешь чо про этого мужика?

И я, кажется, догадываюсь и без взгляда туда, кто пожаловал. Солов. Конечно же он.

— Он местный, навоз у матери моей кидает, разнорабочий. Ничего примечательного. Деревенский дурень.

— А с виду и не скажешь, — недовольно протягивает Васин дружбан, окинув Солова внимательным взглядом.

Я тоже смотрю на него. Да блядь, этому кабану маскировку хрен придумаешь. Одна осанка выдает солдафона или бывшего вояку, и взгляд, который видел всякое дерьмо, ему вторит. И особенно, когда он бешеный, вот как сейчас. Нужно сбить их с толку. Только как?

— Мот, — зову громко Солова, как старого друга, — иди к нам, познакомлю тебя с моими добрыми друзьями, выпьем.

Он фокусирует взгляд на мне, и я читаю по нему, что меня ждет кулак в морду, когда останемся без свидетелей. Беда в том, что и эти сидящие рядом со мной тоже могут многое читать.