Друг узнается в беде

– Неправильно, - спокойно ответил я.
– Двадцати восьми.

– Ну, может быть, - согласился мой собеседник.

– И я командир, - посчитал нужным уточнить я.

– Приятно видеть, что мир не стоит на месте, и даже такие твари, как наемники, развиваются, - осматривая остальных членов моего отряда, произнес давний знакомый.
– Я вот тоже слегка поднялся по карьерной лестнице и теперь занимаю пост главы службы безопасности "Нимерского Союза". Но, все это мелочи. Ввести всем паралитик, - отдал приказ в никуда нимерец.

В ту же минуту в помещение вошли двое. Никто из нас не сопротивлялся. Нимерцы не дураки: даже иглы шприцов с парализующим раствором были расчитаны на людей. Еле заметный укол в предплечье - и все, что теперь нам доступно - дышать. И то с трудом. Даже глаза завязывать не обязательно, все равно поднять веки не получится ближайшие восемь стандартных часов. Я стал отсчитывать секунды, чтобы знать, когда закончится действие так называемого паралитика. Надеюсь, доза расчитана именно на человеческий организм.

Действие препарата стало ослабевать в камере. Я пока не мог нормально пошевелиться, но смог, наконец, открыть глаза и осмотреться. Высокие каменные стены, такой же каменный пол и потолок, в котором вместо вентиляции и осветительных приборов прорублена дыра. Насмешка над заключенным: сумеешь выбраться - никто не будет тебя преследовать, но по-моему сбежать никому еще не удавалось.

Пока действие паралитика не закончилось, я лежал на холодном полу, смотрел в звездное небо и планировал, как именно буду убивать бабулю. Если получится выбраться. Зря она потащилась на Акарию подлечиться, сидела бы дома, прожила б дольше. Хотя достаточно будет попросить кого-то из своих передать, по какой причине ее внука запытали до смерти. А для большего эффекта - описать, какие именно пытки мне пришлось перенести в прошлый раз. Даже преувеличивать ничего не придется, ее и так удар хватит. Эх, жаль бумаги нет, а то бы я кровью оставил своей обожаемой бабуле письмецо на прощанье, чтоб уж наверняка.

Позади раздался голос Коновала:

– Сколько мы тут валяемся?
– он наверняка не преминул воспользоваться выпавшей возможностью поспать.

– Пять часов пятьдесят семь минут!
– хором ответили Тим и Мирта.

– По стандартному времени, - смущенно добавил Совесть.

А неплохо я воспитал своих подопечных, сам-то уже часа два, как перестал отсчитывать.

– Значит, по земному около восьми часов, - продолжил Коновал.
– Уже можно шевелиться. Правда, до полного прекращения действия препарата придется подождать где-то часа полтора.

Мы тут же воспользовались советом Марка. Сесть с первого раза, правда, не получилось ни у кого.

– И долго мы тут просидим?
– поинтересовался Ник.
– Когда за нами придут?

– Через двадцать часов, не раньше, - ответил я.

– Почему именно через двадцать?
– уточнил Совесть.

– Потому что нимерские сутки, в отличие от земных, длятся двадцать восемь часов, - догадался Тим.

– Надо попробовать выбраться через вон то отверстие, - предложила Скала, показывая на дыру в потолке.

– Не стоит, - посоветовал я.
– Даже если получится туда добраться, то выбраться наружу не удастся. Края отверстия приблизительно метра три в толщину и гладко отполированны, ухватиться не за что. А падать с такой высоты чревато массой неприятных ощущений.

– А ты откуда знаешь?
– тут же спросил Ник. Ему, как всегда, все интересно.

– Потому что он уже бывал у нимерцев в плену, - ответила за меня Анна.

– И судя по тем насечкам, - я указал на дальнюю стену, - в этой же камере.

Ник смолк и сочувствующе посмотрел на меня. Страшилку про то, как нимерцы обращаются с пленными, рассказывают всем новобранцам. Теперь они знают, кто предоставил точную информацию.

– Так вот почему у тебя все ребра были переломаны?
– переводя взгляд с потолка на пол спросил Марк.
– А как ты туда добрался?

Я вспомнил свой прошлый визит на Нимерцию, со всеми предпринятыми попытками к бегству. Лучше не буду вдаваться в подробности. И так уже опозорился дальше некуда, спасибо бабуле.

– Не все ли равно!
– устало огрызнулся я.
– Нам это один хрен не поможет.

– И что ты предлагаешь?
– поинтересовалась Анна.

Я внимательно осмотрел каждого из членов своего отряда. Они ждали моего ответа.

– Ничего, - как можно спокойней произнес я, - меня как командира заберут первого.

– И ты выложишь им всю информацию?
– уточнил Виктор.

– Выложу, но не сразу. Потяну время.

– Ага! То есть они там тебя пытать будут, а мы тут отсиживаться должны?
– огрызнулся Марк.
– Алекс, твоя тяга к смерти похожа на болезнь!

После слов про тягу к смерти я скривился, как от зубной боли. Моя реакция не укрылась от Анны.

– Так ты больше не стремишься на тот свет?
– поинтересовалась она. В ответ я неоднозначно пожал плечами.
– И в чем причина такого резкого переворота в твоем мировозрении?

– Какая разница!
– ответил я, устало откидываясь на стену.
– Мне все равно не дадут пожить подольше. А так вас хотя бы не тронут.

Наш спор сошел на нет. Все предпочли оставить свои мнения при себе. Они знали, что переубедить меня не получится, но я периодически ловил на себе то осуждающие, то сочувствующие взгляды своих друзей. И если быть честным, меня раздражало их сочувствие. Я поступал так не потому, что решил погеройствовать, мне просто не оставили выбора. Можно было промолчать о том, что я командир, но нимерцы все равно вытянули бы эту информацию. Не из меня, так из кого-то другого. А допустить, чтоб в пыточную попал кто-то из моего отряда, я не могу.

Мои размышления прервал металический лязг открывающегося окошка в двери камеры.

– Что-то рановато, - заметил я.

– Кто тут у вас командир?
– последовал ожидаемый вопрос.

Отвечать я не счел нужным. Просто встал, с трудом подошел к двери и высунул в окно обе руки.На них тут же сомкнулись наручники. Меня вывели из камеры. Но, вопреки ожиданиям, отвели не в пыточную, а в какой-то кабинет, чтобы задать единственный вопрос: