Другая Грань. Часть 1. Гости Вейтары

— Угу, — кивнул Мирон, — знаю таких. Совсем не злопамятные, просто злые и память у них хорошая.

Йеми несколько секунд непонимающе смотрел на Нижниченко, потом, когда до него дошел смысл шутки, с облегчением улыбнулся.

— Где-то так. Для них смысл жизни в том, чтобы найти и уничтожить тех, кого они считают врагами. Поэтому, искать нас они будут старательно и дотошно.

— Ясно. Значит, инквизиция и эдилы. Вопрос второй: что им про нас будет известно?

— Хороший вопрос. Уцелевшие солдаты смогут нас описать. У большинства из нас нет каких-то особых примет, но вот Наромарт… У него слишком уж запоминающаяся внешность.

— Да уж, его с кем-то спутать трудно…

— И, главное, я очень плохо себе представляю, как это можно исправить. Убрать эти страшные шрамы не под силу ни одному волшебнику Вейтары. Такое чудо мог бы явить Иссон, но я не дерзну молить его о такой милости. Разве что отец Огустин…

— Его мы непременно попросим, но хорошо бы иметь что-то про запас. Как я понял, ваши боги — существа довольно непредсказуемые и рассчитывать только лишь на их помощь с нашей стороны будет опрометчиво.

— Боги существуют не для того, чтобы перекладывать на них те проблемы, которые ты можешь решить сам, — наставительно заметил Йеми.

— Мне нравится такая позиция, — кивнул Мирон. — Итак, что мы можем здесь сделать сами?

— Во-первых, капюшон, — подал голос молчавший до этого Балис. — Во-вторых, ему нужно поменьше светиться на людях. По легенде он раб, нечка. Пусть держится сзади. Основное внимание всегда приковано к тем, кто едет впереди и ведет разговор.

— Верно, — согласился Мирон, — легенду, конечно, нам придется здорово исправлять, но сама идея абсолютно правильная.

— Почему это — исправлять? — спросил Женька.

Не то, чтобы это его сильно интересовало, просто снова накатывало раздражение. Это был разговор таких умных и таких правильных людей, только что зубы не ломило. Всё-то они знают, всё-то предусматривают. А ведь если сказать по честному, то с самого прихода в этот мир всё у них идет наперекосяк. Сначала украли Анну-Селену и Сережку, потом в горах чуть все не погибли, теперь вот едва-едва от солдат отмахались… И никто ведь не скажет, что чего-то не понимает, нет, будут с умным видом убеждать, что всё делалось исключительно правильно…

— Много нестыковок. Например, из лошадей у нас остался один только Ушастик, — пояснил Мирон. — Странновато для ольмарского принца не обеспечить своих слуг хотя бы мулами.

— Мало ли что могло случиться, — не сдавался мальчишка.

— Могло. Если придумаешь хорошее объяснение — скажи, может именно его и примем за рабочую версию. Кстати, Йеми, где мы сможем раздобыть лошадей и мулов?

— Это зависти от того, в какую сторону мы отсюда двинемся…

— Мне не хотелось так говорить, но ты должен понимать, что догнать бандитов и освободить Риону у нас сейчас нет никаких шансов. Самое умное, что мы сейчас можем сделать — это вернуться на равнину и догнать караван рабов, в котором находятся Сережа и Анна-Селена. Они не могли уйти далеко.

Йеми тяжело вздохнул и тут же зашелся в тяжелом кашле. Лицо моментально резко побледнело, затем побагровело.

— Саша, позови, пожалуйста, Наромарта или Огустина, — быстро отреагировал Балис.

Кагманец отрицательно кивнул головой, но, мучимый кашлем, он не мог произнести ни слова. Казачонок выскользнул наружу.

Кашель прекратился так же резко, как и начался. Йеми тяжело перевел дыхание. Краска с лица спадала.

— Не надо было звать Наромарта, — сказал он, поморщившись. — Ничего страшного.

— Почем ты знаешь? — не поверил Мирон.

— Ранение в грудь мне уже один раз лечили.

— Весело вы тут живете. Беречь себя надо, Йеми, беречь, — наставительно произнес Балис. — Хороший солдат — это здоровый солдат. Раненый — уже не боец.

— А я и не солдат вовсе. И никогда солдатом себя не называл.

— Это уже все поняли. Ты — такой мирный и добрый купец, только вот ножи кидаешь так, что не многие из ребят в моей… моём отряде могли с тобой сравняться.

— Ох, — лицо кагманца снова исказила гримаса. — Ножи. Кинжалы-то мои целы?

— Целы, целы, — успокоил его морпех. — Я подобрал. Хорошие кинжалы: что один, что другой.

— Хорошие… Если потеряю, то потом мне долго на такой не заработать.

— Да ладно. Можем прихватить пару мечей, продашь — кинжалы купишь.

— Купишь, как же. Все мечи здесь продать, на такие кинжалы денег не хватит. На них ведь наложены специальные чары.

— А-а-а, — несколько разочарованно протянул Гаяускас. — Я-то думал, что ты и вправду умеешь кинжалы метать. А выходит, всё дело в чарах…

В хижину протиснулся Наромарт.

— Йеми, что случилось?

— Всё нормально. Я просто слишком сильно вздохнул.

— Ну-ка, давай послушаю.

Черный эльф неловко наклонился к груди кагманца и приник к ней чутким острым ухом.

— Фонендоскоп бы тебе, Нар, — пожелал Нижниченко.

— Что мне?

— Фонендоскоп. Слуховую трубку.

— Никогда не слышал про такую. Как она устроена?

— Я потом расскажу.

— Хорошо.

Внимательно выслушав раненого, эльф прощупал пульс, а затем объявил:

— Думаю, ты прав, ничего страшного нет. Постарайся не дышать глубоко и поменьше разговаривай. Сегодня тебе нужен покой.

— Времени у нас мало, Наромарт, — извиняющимся тоном ответил кагманец. — Сам понимаю, что надо бы отлежаться, но нельзя: отсюда надо уходить, и как можно скорее. Если про приют узнали, то его в покое не оставят. Вслед за первым отрядом сюда придет второй, более сильный. Наверное, пришлют целую центурию. И мне совсем не улыбается, если она потом будет дышать нам в спину, когда мы будем отыскивать детей.

— А кому этого хочется? Поверь, я сделаю всё возможное, чтобы ты скорее оправился от раны. Но ведь и мои способности не беспредельны. Надеюсь, завтра с рассветом я смогу оказать тебе действенную помощь.

— И что потом?

— В каком смысле? — удивленно переспросил черный эльф.

— В прямом. Пусть завтра я буду здоров. Что мы будем делать дальше?

— Об этом я ещё не думал. Извини, голова была занята совсем другими мыслями.

— Я понимаю. Но, когда ты исполнишь свой долг священника, прошу присоединиться к нам, чтобы поразмыслить над этим вопросом.