Другая хронология катастрофы 1941. Падение «сталинских соколов»
Шрифт:
Дивизия развёртывалась в центре боевого порядка ВВС фронта (в полосе Каунас, Кармелава, Кейданы), на примерно равном расстоянии от двух основных точек приложения усилий бомбардировочной авиации СЗФ – районов Тильзит и Сувалки, причём расстояние это не превышало 150 км, что теоретически позволяло любому истребителю сопровождать бомбардировщики на всём протяжении маршрута до цели. Практически же соответствующие приказы поступили в 15-й ИАП и 31-й ИАП не позднее 11 часов утра 22 июня. Однако ничего, предусмотренного приказами, да и всеми предвоенными наставлениями, не произошло, и бомбардировщики Северо-Западного фронта остались без прикрытия.
Сразу же отмечу, что простыми способами – взять документы соответствующих штабов и прочитать – выяснить реальные причины и обстоятельства разгрома 8-й САД не удаётся.
Оперативная
Правды ради надо отметить, что есть ещё Боевое распоряжение (б/н) командира 8-й САД, подписанное в 23.30 25 июня. (75) Если верить документу, штаб 8-й САД находился к тому времени на аэродроме Платоне (165 км к северу от места довоенной дислокации в г. Каунас). Первая из имеющихся (б/н, но с Исх. № 01) оперативных сводок штаба 31-го ИАП составлена в 17.00 26 июня, и к этому моменту полк уже перебазировался на аэродром Рига. (76) Боевых документов за 22, 23, 24 июня мне обнаружить не удалось.
Информационный вакуум с неизбежностью заполняется, заполняется домыслами, а домыслы послушно воспроизводят привычные штампы советского агитпропа: «Всё было ненадёжное, неисправное и поломанное, а история отпустила нам мало времени». Так, в уже далёком 1994 г. Игорь Гуляс опубликовал большую статью под названием «Победы советских лётчиков первого дня войны». (77) Статья представляла собой весьма подробную и добротную компиляцию журнальных статей и мемуаров советской эпохи и на тот момент могла считаться одной из лучших в своём роде; в последующие годы работу И. Гуляса нещадно цитировали и переписывали, не всегда – с кавычками и указанием автора. По поводу боевых действий 31-го ИАП там было сказано следующее: «31-м ИАП командовал Путивко, полк имел 37 «мигов», но 24 из них в то утро оказались не исправны. Очевидно, это и стало причиной того, что командир полка в одиночку вёл бой против 6 – 7 самолётов противника».
Единственное, что тут бесспорно соответствует реальности, – это фамилия командира полка. 31-м ИАП действительно командовал майор П. И. Путивко (ветеран воздушных боёв в Испании, награждён двумя орденами Красного Знамени). Удивления достойна уже странная арифметика, в рамках которой 37 – 24 = 1 (на этот парадокс я обратил внимание читателей ещё в самом первом издании «Аэродромов»). (78) Сам Гуляс после приведённой выше фразы даёт ссылку на источник – это известная публикация «Военно-исторического журнала» «Первые дни войны в документах» (1989 г.), где среди прочих документов был опубликован и доклад Начальника управления политпропаганды СЗФ бригадного комиссара Рябчего.
Доклад датирован 23 июня (хотя в тексте есть слова «части ВВС фронта в течение двух дней войны вели бои» и констатация того, что «при перебазировании много самолётов было просто оставлено на аэродромах или уничтожено своим же лётно-техническим составом»; скорее всего, реальная дата составления была более поздней) и свидетельствует о том, что товарищ Рябчий плохо ориентировался в ситуации.
Так, он сообщает, что «для оказания помощи гражданским организациям в ликвидации бандитских групп в г. Вильно направлен инструктор Управления политпропаганды»; хотелось бы надеяться, что этот приказ не был доведён до исполнителя, ибо утром 24 июня партийный инструктор обнаружил бы в Вильнюсе полное отсутствие «гражданских организаций» и толпы горожан, встречающих цветами 7-ю немецкую танковую дивизию. Не вполне понятно, кто рассказал бригадному комиссару о том, что «ощущается острый недостаток кислорода для высотных полётов», – немецкие самолёты безнаказанно бомбили и обстреливали колонны отступающих советских войск с высоты бреющего полёта, и отсутствие «кислорода для высотных полётов»
было самой последней причиной, помешавшей оказать им противодействие.Впрочем, для нашего расследования важнее другое: никаких рассказов про «24 неисправных «мига» из 37» в докладе товарища Рябчего нет. Сказано же там дословно следующее: «Наши лётчики бесстрашно вступают в бой с врагом. Лётчик 61-го авиаполка (вероятно, речь идёт о 61-м ШАП 8-й САД. – М.С.) Андрейченко, командир 31-го авиаполка Путивко в одиночку вступали в бой с 6 – 7 самолётами противника». (79)
Даже простой вопрос о количестве «мигов» в 31-м ИАП по состоянию на утро 22 июня навсегда останется неразрешённой загадкой истории. К 1 июня 1941 г. их было 54, причём неисправными числились только 7. (25) В монографии, посвящённой истории создания и боевого применения истребителя МиГ-3, на соседствующих страницах можно прочитать, что «31 ИАП потерял все 63 имевшихся на 22 июня МиГа», а также «накануне войны подразделения 31 ИАП рассредоточились: в Каунасе осталась лишь 3 АЭ (13 МиГ-3 и 18 И-16), а три других (39 МиГ-1 / МиГ-3 и 2 И-16) перебазировались в Кармелаву»), что в сумме даёт 52 «мига». (80) В отчёте «О боевой работе 31-го ИАП за период с 22 по 29.6.41 года» (81) сказано, что к 29 июня «уничтожено противником при бомбардировке и обстреле на земле 37 самолётов МиГ», и ещё три «мига» (один неисправен) оставались в строю; в сумме это уже даёт 40, и не исключено, что кроме 37, уничтоженных на земле, несколько истребителей всё же были потеряны в воздухе.
Из множества противоречивых документов особого внимания заслуживает сохранившаяся в архивном деле «Оперативные сводки штаба 8-й САД» справка о количестве боевых вылетов в 31-м ИАП с 22 по 29 июня, собственноручно подписанная многократно упомянутым выше майором Путивко (а также начальником штаба полка капитаном Сергеевым). (82) Последовательность цифр очень выразительная: 120, 8, 15, 12, 23, 8, 12, 8. Как видим, майор Путивко своей подписью подтверждает, что 22 июня он воевал совсем не в одиночку и вверенный ему авиаполк выполнил 120 боевых вылетов, т.е. порядка 2 – 3 вылетов на один исправный самолёт – показатель, очень достойный по любым меркам. Но вот после этого с полком случилось что-то нехорошее, и уже на следующий день (23 июня) число вылетов сокращается ровно в 15 раз!
Теперь посмотрим на эту цифру (120 боевых вылетов 31-го ИАП) под другим углом зрения. Патрулируя на крейсерской скорости, истребитель И-16 или МиГ-3 мог находиться в воздухе 1 – 1,5 часа (и это по минимуму и безо всяких подвесных баков), но даже если считать гораздо скромнее – 45 минут на один вылет, – суммарный налёт должен был составить порядка 90 часов. Другими словами, с 4 утра до 10 часов вечера в воздухе одномоментно должно было находиться не менее 5 истребителей 31-го ИАП, а поскольку приказы на сопровождение своих бомбардировщиков они не выполнили, то остаётся предположить, что уж собственные аэродромы полк обеспечил непрерывным прикрытием с воздуха.
Цифры ошеломляющие, однако у 15-го ИАП они ещё интереснее. Если верить докладу «Итоги боевой работы 15-го ИАП по состоянию на 27.6.41», подписанному командиром полка майором Бобриком и начальником штаба майором Ловковым, в первый день войны истребители 15-го ИАП выполнили 202 (двести два) боевых вылета! Как было показано в предыдущем параграфе, все бомбардировщики всей авиации фронта выполнили 227 вылетов; получается, что один только 15-й ИАП мог обеспечить их прикрытие почти что в пропорции 1 к 1. Мог, но не обеспечил.
Судя по докладу командира полка, 15-й ИАП активно боролся с вражескими бомбардировщиками, за 22 июня заявлены сбитыми: три бомбардировщика «Юнкерс-88», пять «разведчиков», причём эти разведчики идентифицированы как «Хейнкель-111» (самолётов этого типа не было ни в бомбардировочных группах 1-го Воздушного флота Люфтваффе, ни в авиачастях 2-го В.ф., принявших участие в воздушных боях над Южной Литвой), и даже один истребитель Me-109. (83)
Если верить отчёту, то итоги первого дня войны для 15-го ИАП представляются вполне успешными; странно, однако, что уже на следующий день число боевых вылетов полка снижается с 202 до 24, а в перечне потерь матчасти перечислено: