Другая любовь. Природа человека и гомосексуальность

Разумеется, в лагерях, как и вообще в интернатах, происходит не только ознакомление с гомосексуальными возможностями и чувствами, но и поглощение первой гетеросексуальной информации. Собственно первые опыты этого рода вообще в смысле ориентации нейтральны — это мастурбация. Врач-сексолог Берни Зилбергелд вспоминает о собственном опыте:

«Когда я очень наивным тринадцатилетним мальчиком прибыл в летний лагерь, я осознал, что являюсь самым младшим в нашей спальне. Я очень любопытствовал узнать, что большинство из моих соседей по спальне делают ночью. Было трудно увидеть, но было ясно, что, тихо постанывая и тяжело дыша, они что-то там себе делают — со своими пенисами, как я установил, продолжая наблюдать. Я решил, что бы это ни было, это должно быть хорошее дело, раз все старшие мальчики этим занимаются, и что мне стоит разузнать больше об этом. Как только все отправились на уроки плавания, я порулил в ванную и приступил к работе.

Сначала мое исследование провалилось. Я делал просто всё, что мог придумать, со своим пенисом — сжимал его, ласкал, тер между руками, прижимал к бедру, размахивал им, как флагом, — и ничего не происходило. Я же не знал, что, имей я эрекцию, что-то получилось бы. И вот однажды, когда я рассеянно поглаживал свой пенис, думая, что придется отступиться от своих целей, поскольку ничего не выходит, появилось какое-то приятное ощущение. Я продолжал гладить, мой пенис стал твердым, а ощущение становилось лучше и лучше. Тут меня переполнили чувства, которых я никогда не имел, и с Божьей помощью белое вещество начало выплескиваться из кончика моего члена. Не уверен, подпрыгнул я или как там. Я испугался, но успокоился на том, что, раз это белое, то не кровь. Я продолжил гладить, но стало больно. <…> Я решил на время прекратить. Конечно, на следующий день я вернулся к этому, начав тем самым ежедневную привычку, которая продолжалась много лет. <…>

Первые эякуляции разожгли мое любопытство, — они были определенно интересны — но они не ощущались чем-то таким уж замечательным. Лишь постепенно я начал практиковать их как нечто чрезвычайно приятное, может быть более приятное, чем всё остальное. Самое интересное, однако, что много месяцев после того, как я начал мастурбировать, я совсем не связывал то, что я делаю, с девочками или с тем немногим, что я знал о сексе. Мастурбация — «дрочка», как мои соседи по комнате называли это, была просто приятным делом, которым мальчики занимались одни или в темноте. Лишь после того, как я узнал, что можно сунуть член во влагалище и испытать похожие ощущения, я начал связывать то, что я делаю, с тем, что я смогу когда-нибудь делать с девушкой, и я начал сопровождать сексуальными фантазиями свои упражнения соло» (Zilbergeld 1976: 13–14).

Но в условиях лагерного быта мастурбация легко перерастает во взаимную мастурбацию, а это уже зерно гомосексуальности. Весьма часто дело не останавливается на мастурбации. Процитирую здесь более подробно несколько примеров из пионерской жизни (советской и польской), показывающих механизм воздействия лагерных условий на сексуальную ориентацию подростков.

В первом номере журнала «Ты» помещено интервью на эту тему с одним 33-летним человеком.

Свидетельство документальное и столь показательное, что стоит привести из него большие выдержки. На вопрос, с какого возраста появился интерес к мальчикам, этот информатор ответил:

«— …Я не могу сказать, сколько мне было лет, я просто помню, что это было в глубоком детстве, наверно в первом классе, то есть' лет в семь. Ну, что было? В общем это было так. Пошли мы с ребятами просто погулять и зашли на стройку магазина… Мы туда залезли. Там, естественно, полумрак был какой-то. Ну, мы там курили, занимались еще чем-то. Там были и ребята лет пятнадцати и мы, помоложе, лет семи — десяти. Стали друг с другом играть и в эти места опускаться, ну, не опускаться, а… В общем, я уже не помню, что там было, а помню прекрасно одно, что когда мы легли отдыхать, или еще чего-то, то один парень полез ко мне и начал заниматься онанизмом, то есть начал дрочить себе и мне. Он мне не нравился…. Ему лет десять было, а мне — семь… Сейчас у него семья и двое детей. Ну, а у меня с того случая всё и началось».

Это, конечно, субъективное наложение воспоминаний. Такие сексуальные игры бывают у многих и остаются без последствий, что и показывает пример инициатора игры, не ставшего гомосексуалом. Хоть контакт и гомосексуальный, но такой обычно не переходит в страсть, так что не с этого началось. Интервьюер резонно задал вопрос:

«— А почему ты разрешил ему залезть к тебе в штаны?

— Даже не знаю. С одной стороны интересно было, а с другой приятель. У нас же это было не один раз. Мы не один раз туда ходили.

— С этим же парнем?

— Да. Где-то с тринадцати лет я сам стал заниматься онанизмом. Особенно приятно было, когда в первый раз пошло семяизвержение. Было это в пионерлагере. Там я, можно сказать, почти в открытую дрочился перед своими сверстниками, так как не один был такой, а человека три, наверное, в одной комнате стали заниматься онанизмом. Кто-то завел разговор на ЭТУ тему. И двое начали под одеялом что-то делать. Что-то такое, что одеяло стало дергаться. Я подумал, подумал — раз они в открытую так начали, то чего же мне нельзя что ли попробовать? Я попробовал и к моему стыду и удовлетворению у меня пошло семяизвержение».

Видимо, присутствие других сказалось, привело к большему возбуждению, что и дало такой результат. Но в остальном и это еще не выходит за рамки обычного. Уточнение интервьюера:

«— А друг с другом вы не онанировали?

— Нет. Они по характеру были совсем другого склада, слишком хулиганистые. Меня просто отталкивало от них». Он, оказывается, охотнее дружил с девочками.

«Еще запомнился мне случай в пионерском лагере на всю жизнь. Кто-то из своих сказал ребятам из нашего отряда, что я занимаюсь онанизмом. И однажды я пошел в туалет. Заходят туда трое-четверо ребят. Они пытались заставить меня дрочить, потом говорят: «Соси». Естественно, я не сосал и не дрочил, я испугался. Выбежал из туалета, меня всего трясло…»

До сих пор реакции нормальные, обычные. Если в душе и была сексуальная склонность к мужскому полу, то она еще никак специфически не обозначилась. Но дальше следует такая деталь:

«Тогда же в лагере я первый раз взял в рот.

— Как это получилось?

— Не знаю. Мне просто очень этого захотелось. Рядом со мной спал один парень. Я придвинулся к нему (кровати стояли рядом) и мы стали ласкать и целовать друг друга.

— А как он это воспринял?

— Я так понял, что он начал этим заниматься очень давно, в отличие от меня. Потому что он сразу «забалдел» и стал пригибать мою голову к своему члену. Ну я и взял в рот.

— А ты уже знал к этому времени, что ребята могут сосать член?

— Не могу ничего сказать. Может быть и знал. Потому что у меня есть брат и я видел у него порнографические фильмы. На них, естественно, были мужчины и женщины. Но я так понимал — если женщина берет в рот у мужчины, то почему же мужчина у мужчины не может взять?

— Тебе это понравилось?

— Чтобы это было очень приятно, я не могу сказать. Но мне очень хотелось, чтобы это произошло.

— А когда ты дрочил, то мысленно кого себе представлял: парня или девушку?

— Парня. Особенно, если до этого встречал на улице какого-нибудь симпатичного парня, то я вспоминал его. Он стоял у меня перед глазами, и я «умирал» от него. Очень мне нравились симпатичные парни, очень.

— А что ты представлял: что ты его обнимаешь, или берешь в рот, или еще что-то?

— Что мы ласкаем друг друга, обнимаемся. Я представлял себе его член. Сначала мне трудно было это представить. Но как-то я увидел у брата негатив голого парня (естественно с женщиной) и сделал тайком себе фотографию. Но напечатал только член парня».