Другая обычная магия

Марина мягко отказалась: хватит с неё серьёзных отношений после короткого знакомства. Боялась, что Костя выгонит её, но он гнать её не стал. Наоборот, прописал у себя и неуклюже, но мило заботился о своей прекрасной гостье.

Бабуля, Катерина Петровна, скончалась за месяц до родов. Костя искренне горевал, и Марина, желая его утешить, предложила назвать свою дочку в честь бабули Катей. Костя целовал её руки и говорил, что она святая.

Катя родилась тринадцатого декабря. Первое время Марина не могла надышаться дочкой: любовалась своей малышкой, с рук не спускала и называла всеми ласковыми именами, какие могла придумать.

Но месяца в три малышка начала вести себя странно: она следила взглядом за пустотой и иногда улыбалась без причины, а иногда начинала ни с того ни с сего плакать. Встревоженная Марина побежала к педиатру. Однако та, осмотрев ребёнка, сказала, что всё в порядке.

— Она же смотрит в никуда и смеётся! — возмутилась молодая мать. — Вот и сейчас, видите?

Педиатр улыбнулась, глядя на Катю, и повторила, что всё хорошо. На секунду Марине показалось, что женщина в белом халате смотрит туда же, куда младенец — в пустоту. Но она тут же прогнала тревожную мысль: это от недосыпа и волнений. Всё-таки первый ребёнок, стресс.

Увы, чем старше становилась Катя, тем отчётливее Марина видела в ней черты Романа. Его серые глаза, его взгляд. Его повышенный интерес к пустоте. Марина готова была поклясться, что дочь играет с чем-то, а потом лепечет:

— Ма, мяу!

Никакой мяу дома, естественно, не было. Старая кошка Катерины Петровны ненадолго пережила хозяйку, а другую кошку они заводить не стали: Марина переживала, что у ребёнка может быть аллергия.

Катя рано начала говорить, и её снова пришлось отвести к врачу, потому что она изводила мать россказнями о каких-то «блестячих» штуках, летающих рыбах и прочей ерунде. Педиатр — на этот раз строгий мужчина с бородкой — сказал, что детские фантазии — это нормально. Мол, беспокоиться не о чем.

Но Марина уже поняла, что дурная кровь Романа сыграла с ней злую шутку. Катя — вовсе не её милая девочка, Катя — дочка психа.

Она уже не могла любить этого ребёнка. Нет, конечно, Марина ни разу не ударила её, ни разу не назвала сумасшедшей, хотя это слово — и несколько его разновидностей — всё время крутилось на языке. Марина ответственно кормила ребёнка, одевала, покупала игрушки и водила в детский сад. Но уже не любила. И когда она в очередной раз осознавала это, раздражение ещё больше увеличивалось, будто дочь заставляла её чувствовать себя плохой.

Костя относился к Кате как к родной: с удовольствием возился с ребёнком, гулял, покупал подарки.

В её три Марина и Костя поженились. Через год Марина забеременела. И вскоре Катя, будто почуяв неладное, стала жаловаться на монстра под кроватью. Марина, пытаясь подавить растущее раздражение, объясняла, что монстров не бывает, они есть только в мультиках и в книжках. И Катя уже большая, чтобы в них верить. Вот родится сестрёнка — та будет маленькая, а Катя уже почти взрослая. Катя по-отцовски хмурила бровки и заявляла, что, если взрослая, то ей можно взять мамину помаду и много-много мороженого. Марина только отмахивалась.

Катя стала капризной, и Костя забеспокоился: мол, монстров, конечно, не бывает, но ребёнок же боится. А Марина была уверена, что девчонка просто опасается, что из-за рождения сестры ей будут уделять меньше внимания. Конечно, будут!

Однажды утром, когда Костя уже ушёл на работу, Марина обнаружила в кровати дочери нож.

— Катя! Это что?! — закричала она.

— Это нозь, — сказала дочка, заглянув в комнату. — Я кусать хочу, мам.

— Зачем тебе нож?

Катя вздохнула — тоже совсем по-отцовски — зашла в комнату и залезла на кровать. Погладила лезвие положенного на подушку на ножа и пояснила:

— Монстл боится зелезного. Тепель он и меня боится!

Она улыбнулась и взяла нож крошечной ручкой.

— Ложка тоже железная.

— А нозь стласнее! — Катя снова улыбнулась и попыталась взмахнуть ножом.

Марина в ужасе застыла: эта девочка точно чокнутая! Как её отец! А вдруг она что-то сделает с сестрёнкой? Марина бессознательно положила ладони на живот, защищая ребёнка.

— Ой, а мозно я потлогаю? — Катя потянулась к животу, и Марина отпрыгнула чуть не к самой двери.

— Нельзя! Одевайся давай, в садик пора.

— Я кусать хочу… — захныкала девочка.

— Одевайся, иди и ешь!

Это она монстр. А Костя ещё спрашивал, почему она так холодна с Катюшкой! Наивный. Думает, что Катя — милая девочка. Ха.

Образ Кати с ножом, крадущейся к кроватке малышки, всё никак не выходил из памяти, и Марине было страшно. Почему никто не верит ей? Почему все думают, что Катя нормальный, обычный ребёнок? Это всё из-за Романа! Это он во всём виноват! Он!

Через несколько дней Катя исчезла. Вроде бы играла с мальчиком с четвёртого этажа, а потом не пришла домой.

Мальчик устроил безобразную сцену, кричал, что Катю утащил монстр, плакал. Марина в глубине души была почти рада. Но, конечно, сходила в милицию и даже поплакала на виду у соседей.

А ночью случилось страшное.

В дверь позвонили, когда Марина встала попить воды. Она сначала испугалась: кто это среди ночи? Но потом решила подойти и спросить. Вдруг это из милиции? А если нет, то Костя дома — он разберётся. Муж спал крепко, так что одним звонком не поднимешь, но если погладить его по руке, тут же просыпался.

Марина посмотрела в глазок, но на площадке было темно. Ей почему-то стало страшно.

Она хрипло спросила:

— Кто там?

— Открывай, Марин, — послышался знакомый голос. — Или я сам зайду.

У неё разом заледенели руки и ноги. Пусть это будет просто сон. Пусть она сейчас проснётся от кошмара. Пожалуйста!

— Повторять не буду, — послышалось из-за двери.

Марине показалось, что в квартиру просачивается что-то чёрное-чёрное, жуткое. Да, дверь его не остановит.

Она медленно отперла замок. Дверь распахнулась, и там, в темноте подъезда, стоял Он.

Господи, и она считала его красивым?! Сейчас она видела, что черты его изрядно заострившегося лица только кажутся правильными и вообще человеческими. Это зверь. Это хищник. Монстр.

Роман выглядел так, будто все те годы, что они не виделись, провёл в аду. И теперь пришёл за ней.

— Ну здравствуй, Марина. Не ждала? — он страшно усмехнулся.

Она отступила на шаг назад, инстинктивно прикрывая живот руками. Только бы он не навредил её малышке. Только бы пощадил ребёнка.