Другая жена

— Понимаю. — Трэнт помолчал. — Брауны его вчера ночью и нашли. Ведь это единственные жильцы в том доме. Все нижние этажи занимает контора. Брауны вчера были на вечеринке. Возвращались домой очень поздно — часа в четыре. Проходя мимо квартиры Лэмба, заметили, что из-под двери вытекает кровь. Разумеется, они ее вышибли, и нашли его там, у двери, застреленного тремя выстрелами. Он был уже мертв.

— Ох! — вскрикнула Дафна.

Лейтенант Трэнт, видимо, решил загадку своего колена. Отведя от него взгляд, испытующе взглянул на нас. Простодушно давал понять, как доволен, что так удачно использовал драматическую ситуацию.

Это выглядело не только наивно, но одновременно и виновато и даже услужливо. Неожиданно я вдруг убедил себя в том, чего не решался даже допустить: никакой он не квалифицированный полицейский. Только обстоятельства заставили воспринять его как зловещую фигуру. Это был какой-то сопляк с элегантными манерами, которого сюда послали второпях и для которого главным было произвести впечатление на знаменитых и богатых Кэллингемов, чтобы потом похвастаться этим перед своими товарищами.

И хотя я продолжал полностью ощущать опасность своего положения и угрозу со стороны Старика, но перестал бояться лейтенанта Трэнта. Даже удивительно, насколько это подняло мне настроение. Спросил (раньше или позже я должен был это узнать):

— Когда, собственно, он был убит?

— Между половиной второго и половиной третьего, мистер Хардинг. По крайней мере, так показало вскрытие.

Значит, Анжелика его убить не могла. Уже почти час она находилась в моей квартире. Для полиции она будет лишь одной из знакомых Джимми, которую нужно допросить. Мне сразу полегчало. Мой разум, парализованный виной и страхом, снова заработал, и в голове у меня возник совершенно зрелый, готовый план — вроде тех, что непрерывно осеняют Старика.

Анжелика, разумеется, сможет доказать свое алиби, но почему его должен обеспечивать я? Много лет назад она познакомилась с Полем и Поли в Портофино. Фаулеры прошлой ночью были одни. Поль сказал мне об этом, приглашая к себе. Почему же Анжелика не могла провести вечер у них? Если ей объяснить, разумеется, она согласится, это меньшее, что может сделать. Что касается Поля, тот рад будет мне помочь. В этом я нисколько не сомневался. Поль, с его приветливым, слегка циничным характером, воспримет мои проблемы как забавную путаницу. К тому же он знает Бетси лучше, чем кто бы то ни было. Поймет не хуже меня, как для нее важно, чтобы правда не вышла наружу.

Остается еще Элен. Но и в Элен я в своем неожиданно оптимистическом настроении не видел серьезной угрозы, ибо обнаружил нечто, о чем раньше не подумал, — ее отношение к Старику. Ее снобистская душа буквально преклонялась перед его величием. Если я уговорю Старика поговорить с ней вместо меня, если он с подобающими шуточками предложит ей взятку, тогда Элен с большой охотой подтвердит алиби Дафны и, разумеется, промолчит об Анжелике.

Лейтенант Трэнт; — казавшийся мне теперь наивным и безвредным, вроде обыкновенного рассыльного — смотрел на Дафну.

— Позвольте, мисс Кэллингем, снова напомнить вам, что это только формальность. Но вы же понимаете, что мы должны исследовать все возможности, все, что касается мистера Лэмба…

Дафна тут же его перебила:

— Вы хотите от меня, чтобы я рассказала, что делала вчера ночью, не так ли? Ну, это очень просто. Ночь я провела у Билла. Папа был в Бостоне, а я ужасно не люблю оставаться в квартире одна. У нас есть такой уговор, что если папа в отъезде, перебираюсь к Хардингам. Вчера Бетси — это моя сестра, жена Билла — была в Филадельфии, так что мы остались вдвоем, Билл и я. Поужинали; потом некоторое время слушали пластинки; потом перекинулись в картишки и пошли спать, как мне кажется, около трех.

— Понимаю, — протянул Трэнт и повернулся ко мне. Деликатное поведение так успешно скрывало его личность, что я стал сомневаться, смогу ли узнать его, если вдруг встречу.

— Вы были только вдвоем, мистер Хардинг. Значит, никто больше там не появился, пусть даже случайно…

— Полагаю, там была Элен, если я не ошибаюсь, Билл. — Старик снова наклонился вперед. Вот и случай похвалиться прекрасной памятью. — У вашей кухарки в четверг выходной, не так ли? Разве в четверг вам готовит не Элен?

Еще несколько минут назад я бы этого не выдержал. Теперь для меня ответить ничего не стоило.

— Вы правы. Там была Элен. Это воспитательница моего малыша. Она подавала ужин.

— Понимаю, — повторил Трэнт и умолк. Теперь уставился вниз, на ковер. Возможно, он пытался запомнить его рисунок, чтобы знать, какие ковры сейчас в моде. — Мисс Кэллингем утверждает, что вы были друзьями с мистером Лэмбом, мистер Хардинг.

— Ну нет, — возразил я. — Я его, собственно, едва знал. Так получилось, что они познакомились у меня.

— Так что вы не знаете, даже понятия не имеете, кто хотел его убить?

— Упаси Бог, не знаю.

— А вы, мисс Кэллингем?

— Боюсь, что нет, — сказала Дафна. — Все это так невероятно. Я хочу сказать, что не знала толком человека, которого убили. Но, с другой стороны, он и в самом деле не входил в число моих друзей, понимаете? Хочу сказать, он был… чем-то совершенно новым для меня.

— Разумеется. — Лейтенант встал. И все мы встали, может быть, чуть поспешно.

— Ну, полагаю, что не стоит вас больше отвлекать. Благодарю вас. — Взяв с кресла пакет, он шагнул к дверям. Но обернулся.

— Кстати, мистер Хардинг, вы не могли бы дать мне свой адрес?

Я дал.

— И имя той… ну, вашей гувернантки.

Мне показалось, что в его глазах, под их непроницаемой поверхностью, мелькнула искорка смеха. Но впечатление было мимолетным.

— Элен, — сказал я. — Элен Ходжкинс.

— Элен Ходжкинс. Мне, разумеется, придется с ней поговорить. Возможно, что при этом нам представится возможность еще раз встретиться с вами.

И он снова направился к дверям, двигаясь тихо и плавно, как кошка.

— До встречи.

— До встречи, лейтенант, — произнесли мы почти в унисон.

Когда за ним закрылась дверь, мы на некоторое время замерли. Потом, как заговорщики, сбились в кучку. Дафна хихикала:

— Вот забавы и кончились.

Старик вдруг выдал:

— Билл, немедленно поезжайте домой. Поговорите с Элен до того, как это сделает он.

Свежеобретенная уверенность в себе не оставляла меня. Я предложил: