Другая жизнь

– Это вы чтоб без глупостей. Оторву.

Все заржали.

– У нас с этим строго, и без тебя есть кому оторвать, – Второй оглянулся на Старшого, – потом разгребай оторванное…

– А как имя твое переводится с вашего, горного? – Весло прищурил левый глаз, то ли прицеливаясь, то ли вспоминая что-то.

Зиги посмотрела на него, усмехнулась, но все же ответила:

– Маленькая тигрица.

– Точно, а я припоминаю – слышал что-то похожее. Ну вот, Лиса есть, Тигрица есть, еще бы дракониху, или драконшу… как правильно не знаю, и – полный порядок.

– Тьфу-тьфу, – Второй сплюнул, – драконы не приручаются, а только жрут. Не надо.

– А тигрицы что? Приручаются?

– Посмотрим. Но я бы не стал проверять. Ух как смотрит…

Все опять засмеялись.

– Весло, подбери ей броню и оружие из трофейных. Если не хочет на кухню, то пусть выходит в караул. Посмотрим на восточную тигрицу.

Через два дня Второй, Старшой и я пошли к барону за деньгами. Одновременно с нами к нему пришел настоятель монастыря. С жалобой на нас и на творимые бесчинства. Дружина барона заняла детинец, мы же встали прямо в монастыре, там и столовались.

– Я вас не понимаю, святой отец, – барон был на нашей стороне, – в чем вы упрекаете воинов, они защищают вас и братию от возможного нападения.

– Нам достаточно божьей защиты, а монастырь – не ваша вотчина, барон.

– Монастырь стоит на моей земле, я на вашем месте этого бы не забывал.

– Мы это помним, – пошел на попятную настоятель, – но пусть наемники освободят наши покои.

– Согласно закону «О защите жизни и крова», – вступил в разговор Старшой, – «…все сооружения, пригодные для использования в оборонительных целях, могут по праву заниматься обороняющимися».

– От кого вы еще собираетесь обороняться?! – вспылил монах.

– От людей, которые не выполняют своих обязательств и не платят по договору, – пробурчал Второй.

Барон с настоятелем зыркнули на него: барон – вопросительно, настоятель – с укором.

– Пока барон Кунтт не подписал с бароном Киррхом договор о передаче замка, весь городок находится на осадном положении, – как ни в чем не бывало продолжал Старшой, – и уйдем мы отсюда только после выполнения всех обязательств. Всеми сторонами.

– Вы уже наели больше, чем было оговорено, – не выдержал настоятель.

– То есть вы, в присутствии его светлости, подтверждаете наличие обязательств перед нами? – вставил Старшой.

Святоша поперхнулся.

– Я так понимаю, что у вас старые споры… – Барону надоели наши склоки. – Командир, с меня получите сегодня вечером. С премиальными. За сохраненные жизни. А вы, святой отец, если хотите, чтобы мы с вами дальше жили в мире и согласии, закройте долги перед солдатами. И будем считать этот вопрос исчерпанным.

Настоятель насупился, но кивнул головой.

– Что-то еще, командир?

– Да, ваша светлость. Мы хотели бы попросить у вас грамоту, с подтверждением, что мы действовали под вашими знаменами и с честью выполнили все поручения. – Старшой поклонился барону.

– Да, я вас понимаю. Времена меняются… Вы ее получите.

На выходе я пристала к Старшому с вопросами:

– Зачем нам грамота? И какие бумаги должны подписать между собой бароны? Что за ерунда? Завоевали – и все.

Старшой вместе с Вторым усмехнулись.

– Если договор о передаче не подписан, то корроннский сбор будет оплачивать барон Киррх, а барон Кунтт будет платить двойной сбор за владение землей без договора. И тому, и другому это очень невыгодно. Так что они все подпишут. Случается, конечно, когда бароны годами отбивают друг у друга городки и замки, если речь идет о фамильных землях. Но здесь не тот случай. Бароны договорятся… – Второй выплюнул залетевшую в рот мошку.

– Поняла. А грамота?

– Спроси у Старшого.

– Времена меняются – вон даже барон все понял. Скоро вольнице придет конец. Кто пустит в город вооруженный отряд без рекомендаций? Надо еще будет доказать, что ты не разбойник. А так, глядишь, за пару лет соберем свой послужной список, как у лучших полков.

– Ну-ну, – Второй снова сплюнул, – главное, чтобы не список потерь.

– Тьфу на тебя, накаркаешь…

10 ясеня 318 года. Вечер. Кунтт. Зиги

Что ж за наваждение… Сбежать с одной войны, тут же угодить на вторую. Дать себе клятву забыть про оружие – и вступить в отряд наемников. Судьба моя, похоже, хотела и дальше развлекать меня подобным способом.

У нас все с мечом, с детства. Когда с моря приходят пираты, из-за страшного хребта Корр редко, но все же бывает, перелезают кондрекоры, а из-за Восточных перелазов спускаются охотники за рабами, чтобы запереть в баронских копях – хочешь не хочешь, а научишься управляться с клинком.

Мать рассказывала, что жили в спокойствии только во время мора. Сил не было ни у кого. И дела до нас не было. А потом и к нам кто-то занес заразу. Полпоселка вымерло сразу. И отец. Мать выкрал захудалый барон с перелазов. А я сопливой девчонкой бежала за ней. Оставаться одной в пустом поселке не хотелось. Жаль, барон не успел умереть от моего меча, сдох от заразы. За два года я вытянулась из ребенка в подростка, перерезала горло старшему баронскому стражнику, решившему, что я достаточно подросла.

И завертелось… Городки, ярмарки, обозы, замки. Служанка, помощница, охотница, свинарка, уборщица. Все заканчивалось одинаково. Кто-то со слюнявой рожей пытается меня облапить… короткий абордажный меч, спрятанный в барахле… визг поцарапанного в лучшем случае, а иногда и ведро крови из распоротого брюха. И очередное бегство.

Придя в замок Кунтт, поклялась, что буду тише листвы ниже травы. Поселилась у одних стариков, помогала с хозяйством и торговлей. Все было хорошо, пока к нам не стал захаживать отец настоятель из монастыря. У меня и в мыслях не было… и вдруг по его поросячьим глазкам поняла, что при любом удобном случае все повторится. Слюни, меч и бегство. Боюсь только, что за убийство монаха в чине меня начнут искать. Беда.

На счастье, замок осадили. И взяли. Смотрела на все с угловой башни. И женщину-наемницу увидела оттуда же. Она всего лишь раз сняла шлем и махнула своей рыжей гривой, я и поняла. Здорово. Вот как надо. Пойти в наемницы. Там за удар мечом не накажут. А как же клятва? А, сам дал, сам взял. Нехорошо, конечно. Но лучше, чем убить отца настоятеля.

Подкараулила рыжую на второй день после битвы. Та выслушала рассказ не перебивая, кивнула:

– Пойдем, попробуем. Они сегодня добрые. Не съедят.