Другие времена

Приглашение по телефону называлось «на беседу», второй секретарь звонила лично, и все это были знаки уважения и к должности, и к самому капитану Сергееву.

Сергеев в городе был на хорошем счету.

Впрочем, как человека не из милицейского мира, его смущал плановый характер работы. Профилактика, работа с агентурой, еще несколько разделов как бы в план помещались, но планировать количество пойманных за руку взяточников, непременно наращивая показатели из квартала в квартал, значит, как бы изначально признавать неуклонный рост преступности и тщетность борьбы.

Поставленный в пору обновления кадров руководить ленинградской милицией бывший партийный работник, тут же произведенный в генералы, генерал Птицын, привык ставить в пример хорошие показатели работы Сергеева. Заметив однажды, что показатели «по взяточникам» у Сергеева упали, Птицын поднял его на коллегии: «А ну, Сергеев, скажи-ка нам, что, у нас взяточников уже нет? Может быть, и в районе они у тебя перевелись? Скажи при всех! У него же там, – это уже обращаясь к аудитории, переживающей сладостную тревогу за товарища, – у него же там взяточник на взяточнике! Может быть, ты их всех переловил? Может быть, ты их всех под суд отдал? Может, искоренил?!»

Сергеев знал, что заряд должен быть выпущен до конца, и поспешил на помощь начальнику, воспитательно расшумевшемуся, лишь в тот самый момент, когда следовало ожидать заключительного: «Ну, чего молчишь?»

– Профилактируем, товарищ генерал, – ровно, по-деловому, не оправдываясь, а докладывая, произнес поднявшийся во весь рост Сергеев.

«Профилактриует», – повторил эхом генерал, словно аудитория не поняла, и требовался то ли перевод, то ли пояснение.

– Но вот тебе мой практический совет, – произнес генерал и оглядел всех собравшихся взором дирижера, проверяющего готовность оркестра повиноваться его жесту. – С теми же взяточниками. Что нужно делать? Надо найти… – генерал сделал интригующую паузу и продолжал доверительно, чуть понизив голос, но так, чтобы его было слышно и в задних рядах, – главное звено! Ухватиться за него и… вытащить всю цепь!

Последние слова он произносил с таким нескрываемым энтузиазмом, словно сам вручную вытягивал заведенную на бригель якорную цепь средней руки эсминца, сам же при этом пребывал в убеждении, что вкладывает в руки своих сотрудников универсальный ключ от всех загадок и тайн, порожденных противоправной деятельностью граждан на территории города Ленинграда.

Насладившись произведенным впечатлением, бывший партийный работник высокого ранга, способный руководить всем, чем угодно, вспомнил о молодом офицере, нуждавшемся в помощи старшего по званию и летам:

– Ты понял, Сергеев?

– Так точно, товарищ генерал. Как учил товарищ Ленин, найти главное звено и вытащить всю цепь.

– Вот видишь, как полезно читать Владимира Ильича Ленина. И то, что ты его читаешь, это хорошо. Садись, – генерал не был нисколько задет тем, что лавры мудреца, дающего полезные советы на все случаи жизни, были переадресованы по принадлежности.

Сергеев был самым молодым в Ленинграде начальником райотдела БХСС и самым удачливым.

У него были лучшие показатели в городе по разоблачению взяточников, спекулянтов и по пресечению фарцовки. Новомодным словечком назывались нелегальные торговые сделки с предприимчивыми иностранными туристами, с каждым годом все больше и больше наводнявшими Северную Пальмиру…

Спекуляция валютой была областью интересов «комитетчиков», но и здесь Сергеев преуспел больше, чем его коллега.

Сергеев знал о непростых отношениях в ту пору между ГБ и милицией и не без основания догадывался, что его визави с куда большим вниманием следит за тем, что происходит в райотделе милиции, чем за гостиницами и студенческими общежитиями, в связи с наплывом иностранцев ставшими прибежищем потенциальных шпионов.

Обедая с «комитетчиком», типичным комсомольским выдвиженцем, в райкомовской столовой, Сергеев «скидывал» ему выявленных его службой валютчиков.

«Помоги по дружбе, у меня людей не хватает…»

Молодой чекист принимал своеобразную взятку как должное, но теплое чувство к «запарившемуся» мильтону в душе крепло, поскольку за выявленных валютчиков начальство его хвалило.

Успех работы Сергеева складывался из множества составляющих, но фундаментом была агентурная работа. Сеть его агентов, число граждан, согласившихся негласно участвовать в борьбе за сохранность социалистической собственности, у него в районе была рекордной по городу.

Опять же у ГБ в ту пору существовали ограничения по вербовке, в частности, это касалось партийных работников. И это тоже было следствием дальновидной политики тов. Брежнева, не нуждавшегося в двойной, помимо партконтроля, надзиравшего за внутренней жизнью партии, слежке со стороны ГБ. А для милиции в вербовке ограничений не было. И Сергеев с успехом включал в свою сеть партработников, в первую очередь, низовых звеньев, людей, в свою очередь, весьма осведомленных, пользующихся доверием коллектива. Куда же еще как не в партком шли люди со своими подозрениями, обидами и жаждой справедливости!

Ревность коллег к успехам «молодого да раннего» обернулась традиционным доносом.

На стол начальника городской милиции генерала Птицына легла бумага без подписи, где чрезвычайно грамотно, в четких милицейских формулировках разъяснялось еще не все знающему про милицейскую службу начальнику, как можно пользоваться «девяткой» и как ею пользуется капитан Сергеев.

Статья расходов на оплату негласных и нештатных агентов в соответствующих документах числилась под № 9, отсюда и «девятка».

Расходы по «девятке» у Сергеева были самые большие в городе, что естественно вызывало у коллег законное подозрение. Да вот незадача, внезапная ревизия обнаружила лишь полное соответствие израсходованных средств с документами, подтверждающими выплаты.

Проверка прошла не совсем гладко.

Когда Сергееву предложили открыть сейф и предъявить наличность, в сейфе кроме денег и пистолета оказалось две бутылки из-под кефира и три шарика от пинг-понга.

Бутылки Сергеев просто забыл выкинуть, а шарики, бывшие в дефиците, хранил как зеницу ока.

Проверявший работу Сергеева подполковник из отдела собственной безопасности, с Литейного, 4, потребовал объяснить присутствие кефирных бутылок в несгораемом шкафу под печатью.

Сергееву ничего не оставалось, как сказать, что предметы, обнаруженные в сейфе, не что иное как вещественные доказательства, хранящие отпечатки пальцев преступников, находящихся в разработке.

«Аккуратней… Осторожней, пожалуйста…» – с неподдельной тревогой говорил Сергеев инспектору, вертевшему кефирные бутылки перед его носом.