Другой Мир

Глава 12.

Избавление.

Водоворот событий и ощущений не отпускал его. И погруженный в этот бессвязный поток воспоминаний он уже перестал понимать, кто же он такой и где находится. Кто же он: человек или эльф, простой смертный или же отпрыск королевской семьи, ученик или мудрец, защитник или защищающийся, воин или слабак? Какая из реальностей его: мир волшебства – Ария или же мир смертных – Ливо? Где та грань между его прошлым и настоящим? Он был слишком слаб, истощен, чтобы самому освободиться от этих оков из бесчисленных воспоминаний и беспросветной тьмы застилающей его память.

Все смешалось в этом безумном водовороте…

И, наконец, в этой тьме забрезжил свет. Слабый, едва пробивающийся, но столь манящий. И он потянулся к нему, потянулся так, как никогда, словно от этого зависела вся его жизнь, само существование в этом мире. И едва коснувшись этого света, он в тот же миг вернул себе понимание собственной сущности, своей жизни, своей роли в этом мире. Этот свет озарил его теплом, предал сил. И он стал сопротивляться – сперва слабо, потом все сильнее и сильнее. Он блуждал в лабиринте собственной памяти, нашептывая слова на древнем языке эльфов, и понимал, что магия этих слов помогает ему, придает сил, решимости, чтобы развеять, наконец, эту черноту застилающую его память. Поворот за поворотом, виток за витком, воспоминание за воспоминанием…

И хоть он все еще был слишком слаб, и мысли его очистились не полностью, но в голове уже достаточно прояснилось, той всеобъемляющей черноты больше не было, теперь он все вспомнил, все, что приключилось с ним до этого момента. Теперь он знал, кто он такой и что сделал, что пережил, что потерял и что обрел. Теперь он знал.… Он – Джулиан, сын Джошуа и Киары, потомок королевской семьи, наследник земель арийских от столицы эльфийского королевства – Анарии и до Звездных островов Моэра, третий наследник королевских трона и короны, предводитель свободного воинства Арии, витязь, владеющий заново откованным мечом своего отца – Эвандиэлем, а так же символом законности своей власти – Кольцом Света. Он муж Элеи, Зимней Розы, дочери Эдвина и Лии, старший брат Каина, и отец четверых детей – Эрика, Джины, Доминика и Эвивы.

И тут в его голове отчетливо прозвучал мягкий теплый голос, голос полный понимания и желания помочь. И он звал его:

«Иди сюда.… Иди на мой голос...»

Эльф вздрогнул от столь тесного соприкосновения с этим сознанием – одновременно таким близким и далеким, невероятно знакомым и столь же чуждым, и настолько величественным и могущественным, что он просто не мог вообразить, кому же оно могло бы принадлежать.

В конце концов, Джулиан не выдержал и спросил:

«Кто ты?»

«Тот, кто хочет тебе помочь» - было ему ответом.

И в то же мгновение, словно по волшебству остатки той черноты рассеялись и, освободившись от них Джулиан раздвинул границы своего сознания навстречу этому существу, словно призрачная вуаль, взметнувшись отлетела в сторону, уступив место ослепительному свету. И из света этого к нему вышел молочно-белый единорог с головой увенчанной витиеватым золотым рогом. И он снова заговорил:

«Много усилий я потратил, чтобы найти тебя, много сил, чтобы дотянуться до твоего сознания. Я помогал, защищал тебя, как мог, но ты так далеко от меня. И там, где я сейчас, я лишь в состоянии сдерживать обуревавшие тебя чувства, чтобы они не свели тебя с ума.»

«Спасибо тебе Великий Единорог. Ты поистине достоин своего имени.»

«Тебе не за что благодарить меня, Джулиан. Я лишь сделал то, что должен был. Но, увы, это все, что я могу для тебя сделать…»

И от глаз Джулиана не могла не скрыться та печаль, что сквозила в его голосе.

«Ты еще юн, ты учишься и набираешься жизненного опыта, - прибавил он – но настанет время, и ты сам станешь умудренным жизнью мудрецом, и тогда ты поймешь, что я вовсе не столь достоин тех восхищения и преклонения, что присуще всем арийцам по отношению ко мне. Я так же слаб и уязвим, как и любой из вас, и так же подвержен ошибкам, и даже ответственность, что лежит на моих плечах не освобождает меня от этого, просто последствия зачастую имеют куда более серьезный характер…»

Он вздохнул, и, помолчав с минуту, продолжил:

«Впрочем, это совершенно не то, о чем тебе сейчас стоит беспокоиться. Сейчас тебе следует отдохнуть, восстановить свои силы, как душевные, так и телесные. А теперь спи, Джулиан…»

А затем свет за его стеной стал медленно гаснуть, увлекая за собой и фигуру единорога. А Джулиан, уже находясь на тонкой грани между сном и явью вдруг подумал:

«Наверное, отец бы мог мною гордиться…»

Несколько часов спустя он все же неохотно очнулся из мягких уютных объятий сна и скорее по ощущениям, чем визуально, обнаружил, что лежит в постели, укрытый мягким одеялом. Он лежал на правом боку, одной рукой держась за живот. И был весь мокрый от пота, и чувствовал как время от времени что-то влажное и липкое, стекало по складкам живота. Слева, чуть выше пояса, он напоминал себе сейчас небрежно вскрытый конверт с разорванными ножом краями. Таковы были его первые ощущения, когда сознание вновь возвратилось к нему, далеко не милосердно кинув в реальность.

Джулиан осторожно открыл глаза готовясь увидеть все, что угодно. Но едва приоткрыв один глаз, он на мгновение ослеп от бархатного пламени свечей, освещающих небольшое помещение. И судя по этой реакции, без сознания он находился довольно долго. Едва зрение вновь вернулось к нему, он принялся осматриваться. В комнате, а это была именно она, никого не было. Только он лежащий на кровати в луже собственной крови. Сама же комната была бы вполне уютной, если бы не толстый слой скопившейся вокруг пыли. Даже сам воздух вокруг был насквозь пропитан затхлостью и удушающей пылью. С высокого потолка свисала хрустальная люстра, на стенах обтянутых шелком висели позолоченные подсвечники. Всюду свисали хлопья узорчатой невесомой паутины. Высокое окно было затянуто длинными бархатными шторами. В одном углу стоял таз и кувшин для умывания, в другом – письменный стол с чернильницей, перьями и пожелтевшими листами в окружении дивана и нескольких книжных шкафов. На полу лежал ковер. Кровать, на которой лежал Джулиан, была двуспальной с тяжелым пологом на четырех столбцах. Напротив кровати была дверь из темного дерева.

Но произошло что-то странное, и он никак не мог сообразить что именно…

Джулиан устало закрыл глаза и уронил голову на подушку. Он восстанавливал в памяти события предшествующие его малоприятному прихождению в себя в этой «чудесной» комнате. И вроде бы все было ясно и четко, но с другой стороны – что-то явно было не так, что-то было не понятно, и даже странно…

Каин предатель. А он, Джулиан, серьезно ранен. Сомнительно чтобы он смог бы забраться на кровать без посторонней помощи. К тому же эту комнату он видел впервые в своей жизни. Однако сначала пырнуть кинжалом, а потом помочь улечься в постель – что за бред? Разве что, будучи без сознания он был захвачен в плен и теперь решается его судьба.