Другой Шинигами

— Ах! — вскрикнула от удовольствия Йоруичи.

Я посмотрел на неё с интересом. Женщина смутилась, а затем отобрала у меня кошку. Похоже, что она не особенно хотела, чтобы я гладил её кошечку… Думаю, это также зависит от того, какую именно кошечку я глажу. Да.

Мне известно, что её занпакто почему-то любит мою кровь, так что не вижу проблемы в том, чтобы накормить её сразу во внутреннем мире. Не особенно задумываясь об этом, я создал небольшую тарелочку из окружающей духовной энергии, а затем призвал своё духовное оружие и сделал небольшой надрез на руке, позволяя крови собраться в тарелочке.

Кошка мгновенно спрыгнула с рук Йоруичи и также мгновенно оказалась у мисочки с моей кровью. Очень быстро можно было заметить, как она её лакала, пачкая свою мордочку красной жидкостью. Капитан второго отряда смотрела на всё это с каким-то странным молчанием.

— Ладно, может быть, это она тебя пригласила, — протянула Йоруичи. — Чтобы испить твоей крови. А теперь, пожалуйста, покинь мой внутренний мир.

— Хорошо, Йоруичи, — кивнул я ей.

Чтобы покинуть внутренний мир Йоруичи, нужно было проявить лишь одно усилие воли. Стоило мне только пожелать, как в один момент меня вырвало оттуда, и я оказался в реальности. В тот же момент наши занпакто отпрыгнули друг от друга. Капитан в то же момент отпрыгнула на несколько шагов и окинула меня подозрительным взглядом. После этого она вернула клинок в ножны.

— Ладно, я уже поняла большую часть нужной мне информации, — сказала она. — Благодарю, Хитоши.

— Конечно, без проблем, — ответил я ей.

— Капитан, вы уже подготовили регистрационный документ? — поинтересовалась у капитана моего отряда Йоруичи, когда мы возвращались в кабинет.

— Да, — ответил капитан Саске. После этого он вытащил свиток, в котором делал записи, и передал его Йоруичи. Она быстро прикрепила его к тому свитку, который она сама составляла. После этого всё это было помещено в небольшую, но при этом толстую папочку. Насколько велика вероятность, что эта папочка является чем-то вроде досье на меня? Хотелось бы мне прочесть её как-то в свободное время.

— Отлично, — довольно ухмыльнулась она. — Тогда можно считать, что шикай одиннадцатого офицера зарегистрирован.

— Мы можем быть свободны?

— Конечно, капитан Саске, — кивнула ему капитан второго отряда. — Вас больше ничего не удерживает.

— Благодарю, — кивнул тот. — Пошли, одиннадцатый офицер.

Мы покинули кабинет капитана второго отряда, а затем покинули и сами бараки второго отряда. На улице уже начало темнеть. Если мы отправимся в путь сейчас, то вернёмся в бараки третьего отряда где-то посреди ночи.

Никто нас не останавливал и не собирался предлагать комнаты на ночь. Мы рванули в нужную нам сторону и быстро начали отдаляться от отряда. Ещё некоторое время нас сопровождали люди Йоруичи, скрываясь специальными техниками, но никто на них никакого внимания не обращал.

Когда мы вернулись в бараки отряда, попрощались с капитаном и отправились отдыхать.

Сон всё не шёл, заставляя думать о самых разных глупых вещах. Например… какое кидо или технологию использовала Йоруичи для того, чтобы отправить мне свои изображения? Может ли быть так, что у второго отряда уже есть какое-то подобие фотоаппарата? Вполне возможно, потому что они точно предоставляют доказательства нарушений, если таковые имеются. Вот было бы интересно поближе с ней ознакомиться.

Утро я встретил не в самом лучшем расположении духа, но так как для меня наступили выходные, я мог особенно не волноваться и никуда не спешить.

Первый день я вообще ничего не делал, даже не медитировал и не тренировался в своём внутреннем мире. Просто отдыхал, общался с рядовыми и другими офицерами. В общем, качественно проводил время. Второй день был похож на первый, как и третий. Уже с четвёртого дня у меня начало появляться желание что-то делать продуктивное.

Зуд быстро нарастал и был таковым до того, как я снова не вернулся к личным тренировкам. Медитации и отработка техник и всего, до чего я мог дотянуться в своём внутреннем мире. Откуда-то появилось понимание, что в ближайшем будущем у меня будут интересные времена, в которых нужно суметь выжить.

Когда Асука вернулась со своего задания, я об этом сразу же узнал, потому что ощутил её духовную сигнатуру, которая быстро приближалась к баракам третьего отряда. Не стал выходить и встречать её. Вот когда она полностью приведёт себя в порядок, вот тогда и можно. А пока подумаю… а что же я ощущаю к ней? Если честно, чем больше я думал об этом, тем больше было понимание, что она для меня… просто друг. Я не вижу её в роли партнёра для жизни. Нет… это не значит, что я совсем не готов на какую-то интрижку с ней. Я нормальный парень и никогда не против такого, но связывать себя с ней до конца времён… желания особенно нет.

Продумав всё это ещё раз, ставя все свои мысли и чувства под вопрос, я всё больше и больше уверялся в этом. Теперь нужно понять, а что же она думает по этому поводу. Не думаю, что она не размышляет о наших отношениях.

Вечером я направился в сторону домика Асуки, не забыв захватить пакетик с прекрасным чаем и сладости, что были куплены в офицерском ресторане. Меня никто не останавливал, хотя было приятно отвечать на их кивки и приветствия. Постучал в её дверь и стал ожидать. Через некоторое время дверь открылась, и там показалось улыбчивое лицо пятого офицера.

— О! Хитоши, не ожидала, — сказала она. — Проходи, проходи.

Позволяя мне зайти внутрь, я совсем не удивился тому, что видел. Нет, было интересно рассматривать её «хоромы» и подмечать самые разные мелкие детали. Например, несколько больших, наверное, мягких игрушек, располагались в уютном уголке, создавая атмосферу домашнего уюта и тепла. Их плюшевые тела казались приглашающими и дружелюбными, словно они были тихими, но верными стражами этого места. Мольберт с начатой картиной стоял неподалеку, на нём был изображён полузаконченный пейзаж, где каждый мазок краски словно оживал, рассказывая о вдохновении и творческом порыве художника. Краски, немного засохшие, но всё ещё яркие и манящие, лежали рядом, словно ожидая, когда их снова прикоснутся к холсту, чтобы продолжить этот недосказанный рассказ о красоте мира, увиденной глазами художника.

— У меня тут несколько не убрано, — сказала она, её глаза немного уклонились, выражая смущение и небольшую замешательство. — Но ты не обращай внимание.

— Я тут чай и сладости принёс, — произнёс я, чувствуя аромат утончённого чая, проникающего через ткань пакетика, и представляя, как он будет сочетаться с изысканными сладостями.

— Прекрасно, — кивнула она, выхватывая у меня из рук пакетик и сладости. Её пальцы коснулись моих на мгновение, и я почувствовал тёплый поток её энергии. — Присаживайся за столик.