Друид

Я отшатнулся, ища глазами чем можно защититься, но моя спина упиралась в штурвал корабля и я понял что сейчас абсолютно беззащитен. В этот момент, бежавшего на меня лазутчика, словно кто-то ударил в спину, отчего тот еще больше ускорился, но затем, вдруг повалился на спину.

Из спины нападавшего, торчало древко от копья стреломета. Только большое оперение не позволило этому снаряду пройти свою жертву насквозь и заодно пригвоздить меня к рулевому колесу корабля. Кто, только что спас мне жизнь, было понять не сложно. Квартирмейстер сидел за стреломётом, и кивнул мне, мол, не благодари. Чёрт, только я хотел сказать ему, что может не считать меня своим другом, как он снова спасает мне жизнь.

Тем временем, оказалось, что лазутчик был не один. Еще троих удалось взять живьём, двое решили подороже продать свою жизнь, что в любом случае, не увенчалась успехом. Легковооруженные длинными ножами или, скорее, кинжалами, они вряд ли смогли бы противостоять уже экипированным бойцам, которые просто взяли в клещи нападавших.

Лазутчиками впрочем, об этом несложно было догадаться, оказались моряки с «Каракатицы». Наш корабль шел следом за ними, поэтому им не составило большого труда просто спрыгнуть с кормы и зацепиться за наш корабль. Расчёт был сделан на то, что им удастся вырезать ночную смену, а затем без труда завладеть кораблем или, что еще хуже, перебить всех спящих.

Я спустился пониже, где команда усиленно мордовала захваченных лазутчиков. Квартирмейстер же был готов повесить их прямо тут, не задавая вопросов о мотивах и целях, тем более, этого требовала команда. Только султанчик, показавшийся из капитанской каюты, был против и активно выражал свое мнение не только писклявым голоском но и жестами. Как бы ни был мне противен этот кадр, но сейчас я был с ним полностью согласен. От мёртвых тел, которые будут выброшены за борт, нет никакого толка, тем более выгоды.

Да, точно. Выгода, это то, что сможет рассеять пелену ярости с их алчных глаз. Ведь с трупов и взятки гладки, а так, вполне можно выкупить их жизни за долю награды или еще чего. Не сильно я ориентируюсь в конъюктурах местного рынка и цен за жизнь, но думаю, что сколько-то она стоит.

Султанчик, облаченный все также в просторные белое, хоть и мятое, одеяние, во всём распинался перед толпой, которая уже перебрасывали веревки через реи центральной мачты. Тот начал вырываться и возмущаться в мою сторону. Видимо, он на меня тоже имел зуб, только вот за что, понятия не имею. Я сдавил его руку еще сильнее, отчего тот едва не заверещал.

– Деньги!
– прошипел я максимально четко, и с ленцой.

Только вот одним словом объяснить ему свою мысль, мне не удалось. Султанчик, всё так же пытался вырваться, непонимающе смотря на меня и попутно не переставая перепираться с теми, кто предлагал для начала спустить кожу с захваченных в плен лазутчиков, а уже потом примерить на их шее пеньковый галстук.

– Лазутчиков можно продать, или забрать их долю или... ... короче, придумай сам, где я тебе подкинул, это ты у нас Остап Бендер.
– Закончил я и отпустил широкий рукав наместника эн-шаха и номинального капитана судна.

Я ожидал услышать в свой адрес хотя бы что-то, хотя бы пару нелестных слов или ругательных выражений с далекого материка. Но наместник, уже вовсю втолковывал принятую от меня идею морякам торгового судна, а еще недавно пиратам. Причём, выходило у него это, ну очень убедительно. Он подал эту идею, как единственно верное решение, до которого, почему-то, никто из пиратов не догадался. В чём, кстати, он их ни в коей мере не винил. Наоборот, его слова были полны лести и подхалимства. Чувствуется, этот шершавый язык прошелся не по одной высокородный заднице.

Ругань и улюлюканье затихли. Это добрый знак, наверное. Сейчас, вместо того, чтобы спорить о вариациях разных видов казни, каждый из присутствующих на палубе, подсчитывал в уме свой барыш, который сулил быть весьма не маленьким. По крайней мере, в этом их убеждал наместник эн-шаха.

Какой резон для султанчика в том, чтобы ещё до рассвета не отправить в темные воды океана тела незадачливых убийц, я не знал. Но вероятно, свой интерес, он здесь имеет, и ни разу не удивлюсь, узнав, что этот интерес, материальный.

А еще я отметил про себя поведение моего ученика. Ольгерд не пытался задержать пленных или как-то проявлять жестокость. Он стоял рядом со мной и держал в руках свой посох. Не знаю что творится в его голове, может он думает, что я буду с боем отбивать пленников если команда не согласится их помиловать. Или примеряется, чтобы исподтишка приложить меня своей дубиной... Ну, вот это вряд ли! По-моему, прошлый мой урок, был весьма показателен, что я могу быть не только добрым, но и жестоким, когда нужно. А в том, что я его союзник, надеюсь, он понял гораздо раньше, еще там в ночном лесу, когда мы бились с Тордом.

Убедившись что жадность взяла верх над злостью и все пираты согласились на сладкие уговоры султанчика, а я отправился спать. Никогда ещё ночь не пролетала так мимолетно. Колокол на утреннюю пересменку разбудил меня, хотя ощущения были такие, будто я просто лёг и на пару секунд закрыл глаза.

Утро встретило меня криком чаек и колокольным звоном, известившим об утренней пересменке. Я поднялся на верхнюю палубу, где в это время, начали раздавать еду. Но кроме вахтенный смены, кока и старшего плотника, на корабле никого не было. А, ну да, ещё Ольгерд стоял на капитанском мостике и смотрел, почему-то, не вперёд, как это происходило обычно, а налево, на торговый флагман эн-шаха Литта - Медузу.

– Куда смотришь?
– спросил я его, похлопав по плечу, вместо приветствия.

– Беррхем и команда повели пленников к Литту.
– он кивнул на толстопузую Медузу, стоявшую в половине морской миле.
– Будут требовать судить моряков Каракатицы и хотят забрать всю их долю и корабль.

Кстати, только сейчас я заметил, что и остальные корабли встали на якорь. Это случается, если повод был настолько серьезным, что остановили весь морской Караван. Думаю, слухи о том, что произошло ночью, уже распространились не только по кораблям Литта, но и на другие. Ночью квартирмейстер сказал, что подобные неурядицы и междоусобицы, словно чума поразили все торговые караваны. А небольшая стоянка в море дает некоторое время на то, чтобы решить внутренние споры, как это сейчас делает эн-шах Литт.

– Вот ведь стадо баранов!
– вслух выругался я.

– Арт, но ты ведь сам вчера это им и предложил!
– Ольгерд непонимающе смотрел на меня.

– Предложил, - согласился я, - только такие вопросы нужно решать на берегу. Что им мешало решить всё это, когда мы, наконец, прибудем на Латтар? Где гарантия, что, к примеру, сейчас, там не происходит бойня, и что через пару минут кто-нибудь не перевернет масляный фонарь на палубу?

Теперь, видимо, Ольгерд и сам понял, о чём я беспокоюсь.