Друзья друзей

– Здесь грустно и одиноко, путник. Я слышал много таких историй.

– Что вы имеете в виду?

– Покойный Глок делал мне то же предложение, столь же наивно полагая, что оно из разряда тех, от которых невозможно отказаться. Думал, я соглашусь нацепить на голову клоунский колпак и переквалифицируюсь в мотиваторы. Будь сталкером до конца! Помоги спасти от Зоны своих родных и близких! Вступай в…

– Я понял, – прервал его Игорь. – К сожалению, я не был знаком с Блоком. Он предвидел многое из того, что случилось здесь. Не знал, что вы с ним встречались.

– Может, потому, что свидетелем нашей встречи мог выступить только он сам, но эта тайна умерла вместе с ним в тот же вечер? – Борланд скептически хмыкнул. – Я ведь не шучу, товарищ психолог. После разговора со мной не многие выживают.

– Я как-нибудь переживу.

Борланд посмотрел на быстро умирающий день за окном. Еще минут сорок, и совсем стемнеет. Заканчивался третий день Московской Зоны, а главная задача еще не решена.

– Отвлекаясь от моего сталкерского призвания, могу сказать, что прошел долгий путь, – сказал он. – Перед попаданием в Зону я пытался помочь Патрону решить его проблему. В Зоне тоже нужно было быстро учиться… всему и заново. Даже ходить. В Зоне ты следишь за тем, как дышать, как передвигаться, по-новому смотришь на сокращение мускулов и высоту потолка, фильтруешь все поступающие в мозг данные и, наоборот, пытаешься добавить те, которые так просто не получить. Даже интуицию приходится развивать. Я работал на торговцев, на одиночек, на лидеров кланов и тех, кто пытался их сместить. Я узнал о существовании Коалиции Военных и Научных Сил. Успел поработать и на нее, и против нее. Изменило ли это имя к лучшему? Нет. Я работал на Зону за ее пределами, когда меня пытались убить по неверно истолкованному поступку. Работал на того, кто этот поступок истолковывал, и работал на того, кто воплотил любую из противоборствующих нам сил. Я сотрудничал с главой ЦАЯ, когда он искал врагов внутри собственной организации. Работал в ЦАЯ напрямую, состоя в ОРАКУЛе. Работал против ЦАЯ, уже на добровольных началах. Пробовал разобраться с теми, кто им угрожал, и с теми, кто помогал. Сел на «Вертикаль», поработал на ее местного босса, затем на того, кто хотел его падения. Выступил против «Тектона» и…

Он умолк на мгновение. Игорь с интересом слушал, не перебивая.

– Я устал, – вымолвил Борланд. – Мне понадобилось слишком много времени, чтобы понять, что я бегаю по кругу, что власть была, есть и будет лакомым куском торта, и всегда найдутся люди, которые попробуют получить власть любой ценой. Да, я понимаю, что такие вещи известны любому взрослому человеку, но сталкеры находятся вне этой схемы. В твоей пирамиде интересов есть все пункты, затрагивающие людские желания, а надо искать то, чего там нет. Сталкеры лишены жажды власти. Истинные сталкеры, а не играющие в цивилизацию правители кланов. Нам неинтересна гонка за ложные ценности.

– И тем не менее вы пришли к нам, – заметил Игорь. – Вы столько работали на тех, чьей работы не признаете, вы прожили дольше, чем большинство сталкеров. И после всего этого вы решили вызвать силы «Тектона», чтобы они забрали вас. Чего же вы хотите?

Борланд посмотрел на него, опустил взгляд, задержавшийся на блокноте.

– Я скажу, чего я хочу, – произнес он. – Записывай.

Игорь взял карандаш.

Схватившись за цепь для упора, Борланд ударил его одной ногой в колено, другой в живот, припечатав психолога к стулу. Свободной рукой он выхватил карандаш, несколько раз ударил им по руке Игоря, оставив зияющие дыры. Игорь от изумления открыл рот, Борланд схватил его за челюсть и дернул на себя. Через секунду психолог уже лежал на кровати пациента с цепью, обмотанной вокруг шеи, а окровавленный карандаш был направлен ему в ухо.

– Желаешь знать, зачем я пришел? – прошипел Борланд. – Сам сказать не хочешь? Ты разобрал мою жизнь по полочкам, выстроил четкие схемы и не можешь решить, куда в них сунуть меня? Что ты сейчас думаешь?!

Дверь в комнату распахнулась.

– Остановите его! – послышался крик, прозвучавший пронзительно на фоне тяжелого топота. – Но не бейте! Только не бейте!

Борланда оттащили от психолога двое верзил в военной форме. Игорь встал и посмотрел на сталкера оскорбленным взглядом.

– Первая эмоция, да? – Борланд злорадно сплюнул на пол. – Добро пожаловать в реальный мир.

– Достаточно, – произнес стоявший у двери Уотсон. – Выведите его.

Его команда касалась Игоря, а не Борланда. Психолога вытолкали из комнаты.

– И снимите наручники, ради бога. – Уотсон гневно махнул головой. – Тут у нас не зоопарк.

Борланд молчал, пока солдаты «Тектона» не выполнили распоряжение и не ушли.

– Вырос в начальники? – спросил он. – Не хотел задавать тебе этого вопроса при твоих ребятах.

– Они не мои ребята. – Уотсон вытер лицо платком. – Здесь сейчас не поймешь, кто чей начальник. Полный бардак творится.

– Значит, ты и есть тот человек из «Тектона», который хотел со мной поговорить.

– Да.

Уотсон поднял стул, опрокинутый при схватке, поставил на ножки. Сверху положил ноутбук.

– Тот инцидент на «Вертикали» между нами прошу считать исчерпанным, – проговорил Уотсон. – Сейчас ты мне очень, очень нужен. И я молюсь, чтобы мы нашли общий язык.

Потирая запястье, Борланд подошел к окошку и посмотрел вниз, чтобы лучше видеть город.

– Тоска, – сказал он. – Глушняк и предсказуемость. Говори, что от меня надо.

7

Старая Зона, место засекречено

13 ноября 2006 г.

12:54

О том, как вести себя на охоте на человека, нигде не пишут. Даже такой избыточный вид развлечения, как кинематограф, показывает добрую половину недостатков этого занятия – стресс, уязвимость, зависимость от поведения жертвы. Особенно если жертва уже не совсем человек. У нее две руки, две ноги, и она обладает всеми признаками человека – но им не является. Уже нет.

Существо двигалось на четырех конечностях, разрыхляя коричневую почву под собой, вырывая растения с корнями. То, что должно находиться на месте лица, скрывал потрескавшийся противогаз с замутненными стеклами и куском оборванного шланга, затвердевшего и покрытого неизвестной на Большой земле плесенью. Именно из-за своей нелепости противогаз был первым, что бросалось в глаза, заставляло думать о существе как о человеке. Ни остатки военного снаряжения на его скрючившемся теле, ни разбитые ботинки, сквозь которые проглядывали почерневшие длинные когти, не производили такого впечатления.

Снорк. Никто не помнил, откуда пошло такое название, но точно не от ученых. Типично народное определение, данное монстру кем-то из сталкеров, уже покинувших мир живых. Вероятно, мутант имел официальное имя, возможно, даже проходил по засекреченным бумагам. Это не имело значения. Внутри Зоны не приживались сухие официальные протоколы и понятия. Здесь был мир практики, а не теории.

– Лёха, – проговорил лежащий рядом Патрон. – Тебе нужна кличка.

Алексей пошевелил пальцами, до этого сильно сжимавшими рукоять старого, побитого ржавчиной ножа, и велел себе расслабиться. Слова напарника ему не понравились, словно Патрон прямо сейчас намеревался прицепить к нему вечное прозвище, придуманное на основе его текущего поведения или, что еще хуже, внешнего вида. А выглядел он не лучшим образом. Кеды, в которых он пришел в Зону, за полгода разбились в хлам и держались чуть ли не на изоленте. Кроме них, из родных вещей Алексея уже ничего не осталось – его наряд представлял собой мешанину всякого тряпья, собранного по частям из разных источников. Застиранные штаны цвета «городской камуфляж» он выменял у какого-то бродяги по кличке Дудук, отдав взамен три самодельные ловушки на зайцев – притом что пока он не видел ни одного ушастого. Свитер нашел на чердаке заброшенного дома – то ли остался от местных, проживавших тут в лучшие времена, то ли это был чей-то схрон. Нож был единственным его оружием. Какую кличку можно придумать бывшему автогонщику, лежащему с ножом в засаде на дикую свинью, поймать которую мешает снорк, – Алексей понять не мог.

Сам Патрон был одет не лучше. От некогда дорогого костюма остались только штаны, висящие свободно и стянутые бечевкой у пояса. Ремень давно был приспособлен к найденной Патроном пудовой гире – старой, советских времен, с гордым числом «16» на поверхности. Постоянное движение пошло фигуре здоровяка на пользу, и сейчас верхнюю часть его тела скрывала только футболка, демонстрирующая крепкие загорелые руки. Хотя в Зоне царила вечная осень, Патрон оказался на удивление восприимчив к ультрафиолету. Лакированные ботинки давно приказали долго жить, и Патрон минимум неделю ходил вообще почти босой, с одними портянками на ногах, пока, к великой радости, не нашел на болотах кирзовые сапоги. Его не смутило, что сапоги просто стояли посреди дикой природы, погруженные в жижу, словно два ведра опят из анекдота. Не спросил он и про судьбу их владельца. Радость от находки перевесила все подозрения.