Друзья и враги Анатолия Русакова
Шрифт:
Боб еще ниже, упрямее нагнул голову. Видимо, страх перед ворами сковал его.
Анатолий еле сдерживался, чтобы не ударить, не потрясти за шиворот трусливого мальчишку. Ох, как он был противен ему! Куда девались все увлечения Вундербоба астрономией, космическими полетами… Сейчас перед ним был подлый, трусливый, шкодливый мальчишка!
Лика кусала губы.
— Я ведь хочу спасти тебя, дурак! А то пропадешь! Будешь говорить? Если воры с тобой не церемонились, то знай — я также церемониться не намерен!
Боб испуганно прошептал:
— Я ничего не знаю.
— Врешь, ты уже признался. Ты сказал: «Это не мои друзья».
Боб начал несвязно рассказывать. Он не сводил глаз с кулака Анатолия. Выходило так, что грабить они не собирались. Это квартира одного паренька из кружка юных астрономов… Он, Боб, два раза там бывал…
— У старшего брата этого мальчика есть замечательный мотоцикл, четырехцилиндровый подвесной мотор для лодки и другое… Теперь брат уехал, он геолог. А когда я об этом рассказал… ну, своим знакомым… то они обрадовались. «Давай, говорят, пока человек в отъезде, подвесной мотор возьмем на недельку… Взаимообразно. Покатаемся. А к его приезду вернем».
Анатолий подошел к Бобу.
— Тебя не сказки сюда привели рассказывать! Ведь ты сообразительный парень! Говори все по порядку, что они тебе приказали и что ты им сообщил. Только не ври!
— Ну, сначала сказали, чтобы я туда в гости пошел, разузнал, кто дома остается, когда все на работе… Ну, я и побывал. Узнал — собираются через два дня, то есть сегодня, в кино на просмотр картины… А дома одна бабушка… Старший брат на практике.
— Дальше!
— Я отказался. А они: «Обещал — выполняй! Ты просто позвони в квартиру, бабушка спросит — кто, назовись. А когда она откроет дверь, мы зайдем, как будто тебя не знаем, возьмем мотор и пообещаем через пять дней вернуть».
— И ты согласился? — спросил Анатолий.
Боб промолчал и опустил голову.
— Да как же ты не понял, что имеешь дело с ворами и грабителями? Ведь тебе не пять лет. Ты согласился быть наводчиком. Ты, конечно, понимал, что бабушка потом расскажет домашним о вашем «визите». Тебя начала бы разыскивать милиция. Значит, ты и в дальнейшем думал прятаться, не возвращаться домой? А знаешь ли ты, что бабушку наверняка бы твои «дружки» задушили?
Боб мертвенно побледнел, ошалело взглянул на Анатолия, его разбитые губы мелко дрожали.
— А напали бы на след убийц, они бы тогда и тебя прикончили, чтобы убрать свидетеля. Вот теперь и расскажи, как ты с этими «дружками» познакомился? Кто они? Как фамилия тех, у кого вы хотели «одолжить» мотор, и где они живут, где ты жил эти дни. Расскажешь?
— Расскажу! Все началось с Пашки…
Дверь распахнулась, ворвалась Троицкая. Упав на колени, она обняла сына и принялась исступленно целовать его лицо, шею, плечи.
— Милый мой, хороший! Ну, я погорячилась. Прости свою мамочку. Больше этого не будет. И ты обещай. Ты ведь тоже погорячился. Я знаю, ты хороший!
Анатолий резко поднялся и отошел в сторонку.
— Ну и дура, ну и дура! — зло шептал он.
Потом Агния Львовна обняла Лику, расцеловала.
— Я приехала за детьми, не мучайте их, — обратилась она к дежурному.
Тот взглянул на Анатолия и чуть усмехнулся.
— Как только Боб скажет, из какой квартиры они собирались взять мотор, так и поедет домой, — предупредил Анатолий.
— Боб хотел у кого-то взять? Этого не может быть! — воскликнула
Троицкая. — Вы не так его поняли.— Продолжай, Боб, — сказал Анатолий, не глядя на Троицкую.
А я уже все сказал! — В голосе Боба снова появилась нагловатая уверенность.
Минут двадцать Анатолий, Лика и дежурный пробовали убедить его. Боб начал грубить Анатолию.
— Не ваше дело! Я знаю, почему вы явились! — Он скосил глаза на Лику.
— Ах, ты так? — Анатолий замахнулся; еще мгновение, и Боб получил бы увесистую затрещину.
— Все скажу! — взвизгнул Боб.
— Вы не смеете бить! — кричала Троицкая. — Вы нашли моих детей, я вам бесконечно благодарна, но наказывать вы не имеете права, мы сами разберемся. Ведь он еще дитя. — И, посмотрев с нежностью на сына, она добавила: — От него еще молочком пахнет…
— Водкой пахнет! — сердито сказал Анатолий. — Сам признался.
— Ну, кто не без греха, — отозвалась Агния Львовна. — Он не будет. Ты ведь больше не будешь, Бобик?
— Не буду, — буркнул Боб.
Анатолий безнадежно махнул рукой. Вскоре протокол был подписан.
Троицкая увела Боба. Лика тихо сказала Анатолию:
— Звоните мне. И… не сердитесь.
Анатолий покраснел, но радость омрачало сознание своего бессилия. Даже в таких благоприятных условиях не удалось переломить Боба. Пока поле битвы осталось за ворами. Видно, еще придется повозиться. А все Агния Львовна! Конечно, малолетних допрашивают при родителях, но надо, чтобы они помогали, а не мешали.
Оставшись с дежурным, Анатолий спросил:
— А как будет с ворами?
— Задержим для оперативной проверки. Мальчишка все напортил, настаивает, что не знает их. А за незаконное хранение оружия привлечем к уголовной ответственности. Эх, права наши насчет задержания подозрительных и хулиганов слабоваты! А нас ругают — милиция, мол, бездействует…
— Ну, а паренек?
— Вы о Троицком? Конечно, он наводчик. Ведь оба мы видели, что врет. А как вывести его на чистую воду?
Опять ворвалась Троицкая:
— Как я могла забыть, что вы на нашей машине!
— А я и сам забыл, — хмуро отозвался Анатолий.—
Вот ключ.
— Голубчик, у меня руки дрожат. Не удержу руль.
Последнюю услугу…
— Хорошо, поедемте, — вздохнув, согласился Анатолий.
— Гражданка Троицкая, за сыном получше присматривайте, — посоветовал дежурный.
— Да, да, — отозвалась Агния Львовна.
Вряд ли она слышала, о чем он ей говорит.
На обратном пути Анатолий вел машину молча. Лика, с переднего сиденья обернувшись назад, с лихорадочной поспешностью, гневно пересказывала Агнии Львовне события. Та забилась в угол кабины, прижав к себе Боба.
Когда подъехали к дому, Агния Львовна попросила Анатолия зайти: Павел Авксентьевич должен поблагодарить его, иначе он будет нервничать.
Вся семья собралась в столовой. Павел Авксентьевич заключил Анатолия в объятия и несколько раз горячо поцеловал. Анатолий сердито передал ключи, документы машины и стал прощаться. И все же ему пришлось выпить бокал шампанского, закусить пастилой.
Он начал было говорить о Бобе, но Павел Авксентьевич прервал его на первой же фразе:
— Ни слова! Все понятно. Поверите ли, минуты нет свободной, чтобы заняться воспитанием сына. Да и Агния где-то в чем-то недоглядела.