Друзья и враги за Кавказским хребтом

Российский управляющий вице-консульством в Урмии (Северо-Западный Иран) С.П. Голубинов в 1913-м пытался убедить правительственные круги: «...В наших интересах хотя бы морально поддержать курдов в их недружелюбии к туркам. В противном случае полное подчинение курдов туркам гибельно отразится на нашем престиже не только на Среднем Востоке (в Турции и Персии), но и на Кавказе... Наше равнодушное отношение к курдскому вопросу явилось бы той искрой, от которой может вспыхнуть пожар. В зареве этого пожара легко могут погибнуть наши вековые исторические интересы на мусульманском Востоке. Если панисламистская пропаганда могла иметь значительный успех в стране шиизма, то тем более при полном безучастии России туркам легко удастся, справившись с арабами и албанцами, подавить единоверных им курдов. Такое объединение Оттоманской империи едва ли послужило бы нам на пользу».

Вице-консул в Ване (Восточная Турция) Олферьев убеждал высших чинов в интересах России серьезно отнестись к антитурецким выступлениям курдов. По его мнению, «курдский вопрос имеет для России особо важное значение: лучше автономный Курдистан, чем автономная Армения, ибо в России на Кавказе живут 1,5 млн. армян и всего 130 тыс. курдов». Он же предупреждал, что «недооценка в России курдской проблемы, проистекающая отчасти из-за плохой осведомленности относительно положения в Курдистане, используется западными державами». Олферьев обращал внимание па необходимость «притянуть в свою сторону симпатии некоторых курдских беков» и дать последним возможность «ближе знакомиться с русскими людьми и в целом с политикой России на Востоке».

Аналогичные суждения высказал российский консул в Басре К.П. Иванов в своей «Записке по вопросу об организации изучения Ближнего Востока» (1914 г.): «...Между тем но ходу дел может оказаться более отвечающим нашим интересам стремиться к созданию автономного Курдистана из всех областей, населенных курдами и входящих ныне в состав как Турции, так и Персии».

Более того, наместник императора в Закавказье граф Воронцов-Дашков в феврале 1910 г. обратился к министру иностранных дел Извольскому со специальным письмом, в котором рекомендовал добиваться расположения рода Шамшадиновых во главе с гвардии полковником Али Ашраф-Агой Шамшадиновым. В письме он рекомендовал произвести Али Ашраф-Агу в генералы, увеличить его пенсию на 1 тыс. руб., дать пенсии и субсидии другим представителям рода. Наместник также рекомендовал: «...Чтобы восстановить и укрепить симпатии курдов к русской власти, самое верное средство было бы привязать их к земле. Для этого некоторые казенно-оброчные статьи следовало бы сдать им без торгов, за незначительную плату в долгосрочную аренду, которая бы носила наследственный характер». Эти меры, считал Воронцов-Дашков, удовлетворили бы Шамшадиновых и другие знатные семейства. Кроме того, по мнению наместника, необходимо было наделить землей и менее знатные курдские роды, а также на этом настаивал и эриванский губернатор — обратить особое внимание на езидов (курдов-язычников), издавна относившихся с симпатией к России, численность которых увеличивалась в Восточной (российской) Армении.

Но в высших правительственных кругах по-прежнему мало интересовались курдами и к подобным предложениям относились без особого энтузиазма. Тем более что властям советовали и иные подходы к курдскому вопросу. Так, советник посольства России в Константинополе П. Ширков в феврале 1910 года предупреждал об «опасности для России перемещения некоторых племен турецких курдов в сторону Ирана и русской границы и стремления к созданию у самого Кавказа автономного Курдистана». К обращениям курдов в Россию о покровительстве, писал он, «следует относиться с величайшей осторожностью, ибо курдские племена — оружие и средство обоюдоострое...».

В целом из-за подозрительного отношения России к курдам и курдскому движению и из-за того, что в Санкт-Петербурге и в административной столице Закавказья, Тифлисе, продолжали недооценивать значение курдского фактора для долговременных интересов России, огромная масса курдов, в том числе и род Шамшадиновых, вынуждены были покинуть российские пределы и перейти на территории Персии и... Турции ^{5} .

8. НА ОБЛОМКАХ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ: Русский исход в Закавказье

Система управления национальными регионами Российской империи примерно с 1880-х годов, во-первых, максимально учитывала их административные, исторические, национальные и социально-экономические традиции. А во-вторых — очень аккуратно внедряла в нацрегионах общероссийское межгосударственное-межнациональное самосознание вместе с государствообразующими, то есть русскими традициями и русской культурой. Эта система была, пожалуй, единственным административно-управленческим атрибутом империи, сохранившим свою жизнеспособность и после 1917 года в ряде регионов этой империи. И потому — сохранившим жизнь многим десяткам тысяч русских беженцев.

Подчеркнем: в отличие от Австро-Венгрии и Османской империи Российская империя распалась не вследствие конфессионально-этнических войн и не из-за национализма проживавших в ней народов. Достаточно сказать, что многие тысячи граждан России польской, финляндской, прибалтийских, закавказских, среднеазиатских национальностей в качестве военнообязанных или добровольцев самоотверженно защищали свою общую Родину от германских, австро-венгерских, турецких войск в годы Первой мировой войны.

Такие факторы по понятным причинам замалчивались в СССР; остаются они «в тени» и в историографии, и в официальной пропаганде нынешней России... Многие десятки тысяч русских беженцев из большинства регионов разрушенной Российской империи, в 1917-1921 годах избежавшие геноцида или голодной смерти, но безвозмездно получившие приют и всевозможную помощь, например, в странах Закавказья, а также в автономных от Российской империи Бухарском эмирате и Хивинском ханстве, — лучшее подтверждение, повторим, дееспособности системы управления нацрегионами Российской империи в последние 35 лет ее существования. По имеющимся оценкам, власти Бухары и Хивы в тот период приняли в целом свыше 30 тыс. беженцев из Европейского и Уральского регионов России, обеспечив их регулярным питанием и кровом за счет казны этих государств. Более того, до трети этих беженцев смогли в тот период получить в тех же странах работу по своим специальностям — преподавателями русского языка и литературы, естествознания, гуманитарных дисциплин, военных, экономических, административных советников, а также инженеров, поваров, водителей транспорта, энергетиков и т.п. Именно в 1919-1920 гг. в Бухаре и Хиве были изданы новые буквари и учебники нацязыков, антологии литературы и искусства этих стран, учебники по экономической истории Бухарского ханства и Хивинского эмирата на официальных языках тех государств. Значительная часть русских беженцев при содействии тамошних властей была переправлена в 1920-1921 гг. в Иран, Афганистан, Британскую Индию, в индийские территории Франции и Португалии. Схожее отношение к десяткам тысяч русских беженцев было и в Закавказье. Так, уже в 1919 году в Азербайджанской республике (1918-1920 гг.) появился Бакинский университет, в котором преподавание велось, подчеркнем, на русском языке. В том числе русскими преподавателями-беженцами. С провозглашением независимости Азербайджана 28 мая 1918 года «общей идеей был проект создания автономной республики Азербайджан в составе России. Стремление к федерализму было постоянной, а не преходящей чертой, связанной с сомнениями относительно жизнеспособности полностью независимого Азербайджана». А на открытии первого нацпарламента Азербайджана (мажлиса) в начале июня 1918-го один из первых руководителей этой страны, Расулзаде заявил, что «наше отделение от нынешней России не является актом вражды по отношению к России. Мы не ощущаем неприязни к русскому народу...» ^{6} .

Кроме того, верные присяге войска Российской империи, находившиеся и в соседних районах Ирана, не были разоружены, не принудили их и принимал, новую присягу. Частично они были эвакуированы за границу, частично помогали Азербайджану и Армении, в том числе в качестве добровольцев армий этих стран, обороняться против турецких и большевистских войск.

Аналогичная ситуация сложилась в Республике Армения (1918-1920 гг.), по там русских беженцев по очевидным географическим причинам было меньше. В основном, то были офицеры, солдаты Русской Кавказской армии (РКА), воевавшей па востоке тогдашней Турции, их семьи и родственники. Той армии, которую большевики по Брест-Литовскому миру (1918 г.) бросили на произвол судьбы, а по сути — «на усмотрение» турецких войск, продолжавших наступать в Закавказье и захвативших Баку и почти всю Республику Армения (к осени 1919 г.). Питание, кров и работу в этой республике нашли в тот период в целом до 20 тыс. русских беженцев, в том числе из состава РКА.

Примечательно и то, что правительства всех стран Закавказья в 1918-1919 гг. выделили крупные субсидии славянским конфессиональным общинам, давно созданным в этом регионе: общинам русских, белорусских и украинских молокан, духоборов, старообрядцев, протестантов, сектантов.

Что касается Республики Грузия (1918-1921 гг.), нелишне воспроизвести фрагмент из книги... Троцкого «Проблемы международной пролетарской революции» (1925 г.). Здесь автор весьма подробно, на основе документов Белого движения и грузинского правительства рисует на политику Грузии в отношении русских беженцев и Белого движения в целом: «...В качестве министров всероссийского правительства грузинские меньшевики (Чхеидзе и Церетели. — Примеч. авт.) обвинили нас в союзе с германским штабом и через царских следователей предали нас обвинению в государственной измене. Брест-Литовский мир они объявили предательством России...

25 сентября 1918 г. в Тбилиси происходило совещание представителей руководства Грузии, кубанского правительства и Добровольческой армии. От последней выступали генералы Алексеев, Деникин, Романовский, Драгомиров, Лукомский, монархист Шульгин. Генерал Алексеев открыл совещание словами: «От имени добровольческой армии и кубанского правительства приветствую представителей дружественной нам Грузии в лице Е.Л. Гегечкори (премьер-министр. — Примеч. авт.) и генерала (министра обороны.
– Примеч. авт.) Г.И. Мазниева». Гегечкори говорил: “Куда, как не в Грузию, во время гонений, постигших офицеров в России, стали со всех концов ее стекаться офицеры! И мы принимали их, из скудных средств своих делились веем, платили жалованье, кормили и делали все, чтобы в пределах собственного стесненного положения помочь им и их семьям...”

...Мазниев прибавляет: “Офицеры все время двигаются из Тифлиса к Алексееву и Деникину, и по дороге мы всячески им помогаем, что может засвидетельствовать и генерал Ляхов (военный атташе добровольческой армии в Тбилиси. — Примеч. авт.). Им выдаются деньги, продовольствие и т.п. на стоянках, и все это — безвозмездно. Согласно вашей просьбе, я собирал офицеров, находящихся в Сочи, Гаграх, Сухуме, и звал их идти в ряды ваших войск»...

26 ноября 1919 г. грузинское правительство постановило отпустить эмиссару добровольческой армии генералу Обьедову запрошенные с его стороны медикаменты и перевязочные средства и вообще — «оказывать в этом деле всяческое содействие».