Друзья мои мальчишки

Олешек на четвереньках выбрался из снега на тропку и показал Николаю Ивановичу находку:

— Во! Весна!

Николай Иванович посмотрел на зелёную травинку сквозь очки:

— Какая тебе весна! Прошлогодняя трава под снегом прозимовала. — И он пошёл дальше, приминая снег своими лохматыми собаками.

— А я её всё равно найду! — крикнул Олешек ему вслед, встал на цыпочки и притянул к себе тонкую ветку молодого тополька. На ветке сидела почка, остренькая и твёрдая. Олешек расколупал её. Она раскрыла липкие зелёные чешуйки, и пальцы его стали зелёными от сока. В зимнем лесу вдруг остро запахло весной.

— Я нашёл! Я ещё весну нашёл! — крикнул Олешек. Он догнал Николая Ивановича и протянул ему липкую почку.

— Чудак, — засмеялся Николай Иванович, — такой весне ещё сидеть и сидеть внутри, носа ей нельзя показывать наружу.

— Что ли, тоже ненастоящая? — грустно спросил Олешек.

— Запомни, — сказал Николай Иванович, — настоящая весна приходит в установленные сроки. Почки распускаются по плану природы во втором квартале…

Он хотел бросить почку, но она крепко прилипла к его толстым пальцам, и он долго сердито махал рукой, пока почка не упала в снег.

Николай Иванович зашагал дальше, а Олешек долго ещё бродил по разным дорожкам и пришёл к маленькому белому домику с высокой трубой. Котельная!

Большие горы угля весело и таинственно поблёскивали из-под снега чёрным блеском. Они как будто предлагали Олешку: «Выбери самый чистый, самый блестящий, самый чёрный кусок! Его можно спрятать за спину и спросить у Валерки: «Уголь пачкается, а?» — «Ещё как!» — ответит Валерка. «А вот и нет, гляди-ка!»

Но грустный Олешек прошёл мимо прекрасных угольных куч. Он совсем не знал, где ещё искать весну, и шёл куда ноги вели. И вот ноги привели его…

Вы, может быть, не поверите, но это чистая правда.

Ноги Олешка, засыпанные снегом, ноги, по-зимнему обутые в валенки, привели его на густую, зелёную, свежую траву. Она росла на узкой длинной проталине, на бесснежной тёмной земле, среди высоких сугробов под зимним небом.

— Ой! — только и смог сказать Олешек.

Он хорошенько протёр глаза и два раза стукнул себя по лбу, пока понял, что не спит и что трава растёт на самом деле.

Он снял рукавичку и потрогал траву. Она была упругая и нежная, а по одной травинке лениво пробирался какой-то совсем летний, совсем обыкновенный жучок.

Олешек разжал пальцы. Нет, он не будет рвать её, нет! Он возьмёт лопату и коробку от своих новых башмаков, он выкопает кусок земли вместе с травой, вместе со всеми травяными корешками, и тогда он пойдёт к лётчику и скажет: «Поднимите-ка крышку на коробке!» И лётчик поднимет крышку и обрадуется: «Вот она, весна, уже началась! Уберите от меня все невкусные лекарства, я уже здоров!»

И Олешек громко рассмеялся от радости.

И так ему захотелось поскорей хоть на одну минутку увидеть лётчика и сказать ему, что весна уже есть!

И он вприпрыжку помчался к дому отдыха.

Возле каменных перил Олешек в удивлении остановился. На террасе раздавался тонкий Люсин голос:

— Раз, два, три, четыре! Раз, два, три, четыре!

Отдыхающие люди, толстые и худые, седые и лысые, в таких же лыжных костюмах, как у Олешка, все разом, будто ребята в детском саду, поднимали вверх руки, присаживались на корточки, вставали. Стараясь повыше удержаться на цыпочках, они покачивались, как кегли.

Олешек просунул свой нос между толстыми столбиками перил и стал смотреть.

— Раз, два, три, четыре! — командовала Люся. И опять: — Раз, два, три, четыре! — как будто они все умели считать только до четырёх.

Когда она опять сказала «четыре», Олешек не удержался и громко крикнул: «Пять!» — и все отдыхающие сразу перестали поднимать руки и повернули голову в его сторону.

— Не мешай! У нас гимнастика! — строго сказала Люся. И звонко скомандовала: — Правое плечо вперёд, шагом арш! Вдыхать носом, выдыхать ртом!

И все пошли за ней гуськом, один за одним, вниз по ступенькам и дальше по снежной дорожке меж сугробов.

— Это мы дорожку чистили! — крикнул им вслед Олешек, но никто не обернулся. Тогда он пролез сквозь перила на террасу, немного там один поприседал, как они, и пошёл к двери.

«Прри-вет!» — сказала дверь удивлённо, потому что, с тех пор как приехали отдыхающие, никакие дети в дом не ходили. Гардеробщица Петровна сидела возле рогатых металлических вешалок и вязала свою белую скатерть, большую, как футбольное поле. Над самым её ухом радио пело про широкое раздолье, поэтому Петровна не услышала, как рядом с ней скрипнула дверь, и не заметила Олешка, который проскочил по мягкой ковровой дорожке в коридор.

Пальма попыталась уколоть его в ухо, но он не обратил на неё никакого внимания. На дверь ванной он тоже постарался не смотреть. Он сразу отыскал комнату лётчика и поглядел в замочную скважину. Увидал ровно застеленную кровать. Комната была пуста.

«Значит, ему уже позволили встать», — обрадовался Олешек и пошёл по дому искать лётчика.

Из «громкой гостиной» слышались голоса и музыка. Олешек стал смотреть туда через стеклянную дверь. Толстый отдыхающий в полосатой пижаме сидел в кресле и играл на балалайке: трень-брень, трень-брень… Олешек удивился, что из таких коротеньких, быстрых «трень-брень» складывалась длинная песня.

Напротив в кресле сидел лётчик и негромко подпевал добрым и грустным голосом:

Где же вы теперь, друзья-однополчане, Боевые спутники мои…

И сам в это время вынимал из клетчатого столика шахматы и ставил их на белые и чёрные квадраты.

— Да быть того не может! — вдруг сказал он и заглянул в ящичек.

— Что случилось? — спросил полосатый отдыхающий, и балалайка в его руках тоже спросила: «Трень-брень?» — и замолкла.

— Ну и диво! — ответил лётчик. — Погляди: два белых короля, четыре белых слона, четыре белых коня, оба войска белые. Скажи, ты когда-нибудь видал такие шахматы?

Полосатый так удивился, что даже отложил балалайку.

— В жизни не видал! Может, к нам в дом завезли одни белые, а в соседний дом — одни чёрные?

— Экая досада! — огорчился лётчик. — Значит, наше сражение не состоится? Куда же могли подеваться чёрные?

Тогда Олешек вошёл в «громкую гостиную» и громко сказал:

— А я знаю, где они лежат! — Он подбежал к другому столику и стал вынимать из него чёрных коней и чёрных королей.

— Ай да молодец! И откуда ты такой взялся? — хвалил Олешка полосатый и принимал от него двумя руками чёрные фигуры.