Друзья познаются в огне

Сашка запнулся. Глаза его горели, а на губах появилась пена.

– Я часто вспоминаю тетю Машу, такую же добрую, как и моя мама. Её руки, когда в детстве она нас вместе укладывала спать после того, как мы, заигравшись, валились на пол от усталости. А твой непутёвый отец, а сестра? Да, в конце концов, ведь и семья какая-никакая у тебя должна быть? Неужели и на них тебе наплевать?! И вообще, Лёха…

Сашка вновь закашлялся, достал из своих многочисленных карманов таблетки и быстро проглотил их:

– Знаешь, мне жить осталось немного, я это чувствую. Относись ко мне как угодно, считай кем угодно – сволочью, дерьмом, предателем. Но на правах друга детства прислушайся ко мне и спаси хотя бы себя. Перед близкой смертью не фальшивят, Лёха, я искренне хочу тебе помочь.

Сашка вновь закашлялся. Алексею вдруг стало жалко его. Последнее время Сашку преследовали неудачи по жизни. В карьере он не продвинулся в силу ранее перечисленных недостатков. В семейном плане у него тоже не сложилось, несмотря на его изысканные внешние данные. Видимо, не в этом счастье. Да он и сам это понял, но было уже поздно. После училища он женился на невзрачной девушке Кате, дочери начальника танкового училища. Точнее, её выдали замуж за него, а он был не против. Ещё Сашкин отец, дядя Володя, поучал сына, что для мужчины в жизни главное – это карьера. Всё остальное приложится. Но у Сашки не срослось и не приложилось, так как в силу своего кобелиного характера он уже через месяц со страшной силой закрутил любовь сразу с двумя девицами, истосковавшись с одной женщиной, к тому же нелюбимой. Узнав о похождениях своего любвеобильного зятя, отец Кати, генерал-майор, отправил Сашку на исправление, вместе с Катей, во тьмутаракань. Катя к тому времени была уже в положении. Но Сашка и там не пропал. Его любимой поговоркой была «Земля везде круглая, а значит, везде есть женщины». В общем, исходя из этой философской линии жизни, прожили они с Катей лет пять, мотаясь по Союзу, а затем тихо разошлись, устав друг от друга. Сашку не остановил даже сын Борька. Устав от постоянных примирений и заглаживаний ссор, Катин отец махнул на Сашку-кобеля рукой и занялся поисками для своей дочери новой, более достойной партии, загнав Сашку в дальний и непрестижный гарнизон. Откуда тот впоследствии и загремел в Афганистан. Но, несмотря на свой непостоянный и сумасбродный характер, Сашка по-настоящему любил только одну женщину – Людочку Проценко, свою одноклассницу. Она тоже была неравнодушна к нему, всё терпела и прощала. А Сашка всегда был уверен, что в любой момент может поманить её, и она простит ему всё и свяжет с ним свою жизнь. И так было не раз. Но однажды Люда вышла замуж и раз и навсегда прервала Сашкины набеги. Вот уж когда он понял, что потерял. Но Людмила была непреклонной, несмотря на то что он за ней буквально на коленях ползал и плакал, упрашивая выйти за него замуж. Вот таким сумасбродным был Сашка-Арамис, неисправимый почитатель и истребитель женских сердец.

– Сашка, а что за вертолёт Ми-8 стоит недалеко от барака? – неожиданно спросил его Алексей, потирая разбитую в кровь верхнюю губу.

– А что, хочешь удрать отсюда или покататься? Ни то, ни другое у тебя не получится, Лёха, потому что охраняют его как зеницу ока. И пилота они уже подыскали.

Сашка хитро прищурился, а затем саркастически произнёс:

– В отличие от некоторых, нашлись сговорчивые люди и согласились катать духов на вертолёте.

– И кто ж этот счастливчик? – в тон ему произнёс Алексей.

– Да нашелся тут один, сговорчивый. Кажись, Василием зовут, по фамилии…

Но Алексей взорвался и не дал договорить Сашке. Ухватившись за ворот его дурацкой одежды, он притянул его к себе, несмотря на сильную боль в ноге:

– Что?! Что ты сказал?! Васька Новиков согласился служить этим скотам? Не верю, врёшь!

Сашка почему-то зевнул и, отцепившись от Алексея, произнёс:

– Это твои проблемы, верить или не верить. Эти суки кого хочешь заставят и принудят. Так что тебе ещё повезло, а вот Василию, твоему второму пилоту, – нет. Его духи из зиндана привезли в аул, который ваши доблестные вертолётчики размолотили как бог черепаху. Привязали голого к столбу и позвали оставшееся население аула на справедливый суд. «Вот, люди добрые, посмотрите, кто убил ваших жён, детей и стариков. И не жалейте его». Что-что, а палки у населения нашлись, и стали они его обхаживать по полной, куда ни попадя. А те, кто привёз его, предупредили: как только ему всё это надоест, пусть крикнет: «Да, я согласен» – и его мучения прекратятся. Ну, в общем, ты понял. Дальше продолжать не стоит.

Сашка надолго замолк, а затем мрачно произнёс:

– Тогда, Лёха, в том бою на горном серпантине меня полуживого вытащили из-под танка. А дальше было нечто подобное. Эти суки – мастера на извращения.

Сашка рассмеялся.

– Ко мне отнеслись «гуманнее». Меня привязали верёвкой за пояс, тоже голого, и каждые пять минут опускали в дерьмо общественного туалета, а затем поднимали, чтоб я не захлебнулся. После этого я месяца два вонял.

Сашка снова рассмеялся и, глядя в глаза Алексею, произнёс:

– Так что можешь изгаживать меня сколько угодно, я изгаженный на всю оставшуюся жизнь.

Сашка сильно сжал зубы и, глядя в пространство, зло произнёс:

– Ну ничего, когда-нибудь сквитаемся.

Неожиданно Алексей спросил:

– А к наркоте они тебя тоже приучили?

– Да пошёл ты. Я сам себя приучил, ещё в Союзе. Ну а тут раскрепостился полностью. Что-что, а этой дури у духов полно.

– Саня, Александр, а ты пытался вернуться в Союз?

– Пытался. Пытался, Лёха, – грустно проговорил Сашка. – А потом подумал: зачем? К нелюбимой жене, к нелюбимой работе? А здесь во мне открылось истинное моё предназначение. Я стал помогать духам: менять наших пленных, кого за деньги, кого за таких же попавшихся бедолаг. И довольно-таки преуспел в этом деле. У меня стало много денег и прочего барахла. И всё бы хорошо, если бы не эта чёртова наркота. Это такое болото, из которого нет выхода.

Сашка снова горько усмехнулся.

– Так что, Лёха, похоже, моя песенка спета и мне немного осталось. Но я заверяю тебя: что-что, а тебя я вытащу из этой пропасти, из этого дерьма, чего бы мне этого ни стоило, – после этих слов Арамцев внимательно и как-то настороженно осмотрелся, а затем тихо произнёс: – Духи постоянно следят за каждым моим шагом. Хорошо, что хоть по-русски ни бельмеса не понимают. Хотя есть тут у них… Ну, ты будешь подписывать, мать твою?!

– Санька, думаю, что это безумная мысль, но давай вместе вернёмся в Союз. Постараюсь реабилитировать тебя и вылечить, – тихо и как-то доверительно предложил Алексей.

Сашка откровенно рассмеялся, а затем произнёс:

– Что касается реабилитации. Не успею я сделать и двух шагов по Союзу, как меня сразу сцапают компетентные органы, и ты меня долго-долго не увидишь, а то и вообще никогда. Что касается лечения в Союзе – тоже бред. Там только от триппера научились хорошо лечить, это я тебе говорю из собственного опыта. Так что, Лёха, давай не будем терять время на демагогию, а лучше на – читай и подписывай.

Алексей медленно взял бумаги, а Сашка встал и удалился, крикнув по дороге:

– Через час я подойду к тебе.

Глава 7

Бумаги действительно не содержали ничего такого, в чём пленного Алексея можно было бы упрекнуть в плане предательства или шпионажа, если бы он их подписал. Обыкновенная анкета, что такой-то такой попал в плен и желает вернуться на Родину в связи с предоставлением такой возможности афганским правительством, исходя из гуманных и благородных побуждений. В общем, если отбросить всю эту «дипломатическую» шелуху, то документ представлял собой куплю-продажу либо обмен, чем постоянно пользовались моджахеды, получая при этом немалые дивиденды.

Алексей подписал. В конце концов, не идиот же он. Да и вариант был беспроигрышный, раз сам Сашка брался помочь ему. Хотя много позже Алексей узнал, что как раз вариант у него был проигрышный, поскольку не такой уж крупной фигурой он был, чтобы за него выкладывали большие деньги или меняли на неординарные личности. Конечно же всё дело было в Арамцеве. Сашка прекрасно понимал, что за Алексея крупный выкуп не дадут – в лучшем случае помурыжат, а потом забудут, как забывали многих, отдавая на откуп кровожадным духам.

Сашка пошёл ва-банк. По ведомым только ему каналам он «засветил» в Союзе хорошо внедрённого афганского шпиона и представил духам всё таким образом, что он якобы ловко договорился с русскими на неэквивалентный обмен простого летуна на ценного осведомителя.

Всего этого Алексей сейчас не мог знать, равно как и то, чем Сашке это обернулось впоследствии. Узнав о его предательстве, его привязали к столбу и били палками по позвоночнику до тех пор, пока у него не отнялись ноги.

Алексей всё так же продолжал сидеть у пыльной дороги под неусыпными взглядами двух афганцев, когда увидел, как из того же барака под руки вывели Василия Новикова, его стрелка-оператора. Он был весь избит. Его лицо представляло сплошную опухшую маску из кровоподтёков. Но палками его били не только по лицу, он шёл, еле переставляя ноги.