Друзья Высоцкого: проверка на преданность

Фильм, новые впечатления, подсказывавшие новые темы, сама атмосфера на съемках – все это было очень дорого Высоцкому. Ведь не зря же даже спустя несколько лет после «Вертикали», в июне 1974 года он писал другу: «Давай-ка, дорогой Слава, вернемся в горы. Алитет ведь ушел же. И ничего, удачно. А? А правда, хочется в «Иткол»…»

«А я верю, верю в друзей…»

После «Вертикали» отношения Высоцкого и Говорухина шли по восходящей. Конечно же, по вертикали! Им все труднее становилось долго обходиться друг без друга.

– Какое необыкновенное счастье было дружить с ним, – говорил Станислав Сергеевич. – Умение дружить – тоже талант. Высоцкий, от природы наделенный многими талантами, обладал еще и этим – умением дружить.

Мне повезло, как немногим. Счастливая звезда свела меня с ним на первой же картине. Было еще несколько фильмов, еще больше замыслов. И между ними – это самое незабываемое – тесное общение так, без повода…

Представим лето 1968-го. Говорухин, выяснив, где именно проходят съемки «Хозяина тайги», в котором снимался Высоцкий, вылетел в Красноярск. Оттуда на раздрызганном, обшарпанном поезде добрался до неведомой станции Мана. А дальше – уже пешочком. Ничего, спортивная закалка выручала. Уже глубокой ночью Станислав добрел до поселка Выезжий Лог, в котором якобы жили московские артисты. Темень – хоть глаза выколи. Наконец нашел нужную избу. Говорухин упорно барабанил в дверь, пока ее не отворил заспанный Валерий Золотухин. В доме, конечно, тоже темнотища – свет здесь с одиннадцати вечера отключали.

Что скажет разбуженный среди ночи человек, которому в шесть утра подниматься на работу? Угадать несложно. Зато Говорухин после той ночной встречи с другом точно знает, что произнесет истинный поэт.

– Привет! – сказал Высоцкий – А ты знаешь, какую я песню написал!

Путешественник еще рюкзака не снял, а Золотухин уже протянул Владимиру гитару, они уселись рядышком на лавку и запели на два голоса:

Протопи ты мне баньку по-белому — Я от белого света отвык. Угорю я, и мне, угорелому, Пар горячий развяжет язык…

Ради этого стоило лететь самолетом за тридевять земель, через всю страну, потом трястись в поезде, совершать марш-бросок…

Только не стоит обольщаться. Обладатели крутых характеров – и Станислав, и Владимир далеко не всегда ладили и находили общий язык.

Во время съемок своего следующего «горного» фильма – «Белый взрыв» – любимые песни Высоцкого Говорухина, как принято нынче говорить, достали.

– Ровно в семь утра, – вспоминал он, – кто-то на полную мощь врубал его записи, и на всю округу через громкоговоритель разносилось: «Здесь вам не равнина, здесь климат иной…» Мы затыкали уши ватой, накрывали головы подушками… Доходило до того, что я не выдерживал и стрелял из винтовки по электропроводам. Полчаса удавалось еще поспать, но меломаны быстро находили обрыв…

Станислав Сергеевич раз и навсегда запомнил дату и время своего второго дня рождения – 26 июля 1969 года, девять пятнадцать утра. Геликоптер, в котором находилось несколько членов съемочной группы «Белого взрыва», из-за ошибки пилота врезался в скалу. Вертолет рухнул. Все выжили чудом. Сломанные ребра, поврежденная ключица, мениск и прочее – не в счет.

– Был замечательный солнечный день. Мы лежали с альпинистом Леней Елисеевым под Эльбрусом на высоте 4 тысячи метров, – рассказывал Говорухин. – Я посмотрел на часы и сказал приятелю: «Знаешь, Леня, вот это самый счастливый день в моей жизни». Он ответил: «И в моей».

А рядом с ними валялись обломки вертолета Ми-4. Члены специальной комиссии, расследовавшей обстоятельства аварии, говорили, что произошло чудо: при такой катастрофе выжить не мог никто.

Так судьба в тот день подарила Станиславу Сергеевичу вторую жизнь. Он заверял, что с тех пор старался прожить ее не зря.

А потом, когда пришлось «прохлаждаться» на больничной койке, от Высоцкого пришло звуковое письмо. На магнитофонной ленте были две песни. Первая придирчивому режиссеру показалась несколько иллюстративной:

Каждый камень грудью прикрывал, Скалы сами подставляли плечи…

Вторая же сразу легла на душу. И простотой мысли, и простотой формы, и запоминающейся мелодией:

И пусть пройдет немалый срок — Мне не забыть. Что здесь сомнения я смог В себе убить.

А особенно концовкой:

А день, какой был день тогда? Ах да, среда…

Но почему-то ни одну из этих песен он в своей картине не использовал. Показалось, что они не смогут органично войти в фильм и вообще снизят драматизм происходящего на экране. Позже крепко жалел о своем решении.

Владимир обиделся. До этого обычно его песни выкидывало из фильмов кинематографическое начальство. А тут – режиссер, друг, товарищ… и брат.

– А я знаю, почему ты не вставил мои песни в свой «Взрыв», – хитро прищурившись, сказал ему при встрече Высоцкий.

– Почему же? – Говорухин изобразил искреннее недоумение.

– Да просто хотел посмотреть, получится ли у тебя без меня.

– И как?

Владимир неопределенно пожал плечами.

Песни песнями, но эпизодик для друга в «Белом взрыве» режиссер (со сценаристом Эдуардом Володарским) все-таки выкроил. Когда съемочная группа перебралась с Кавказа в Крым, пассажиры теплохода «Грузия» Высоцкий и Марина Влади подумали: а не навестить ли нам Станислава в Алуште? Сошли на берег, отыскали киношников, которых тут все хорошо знали… И во время застолья у Говорухина и родилась мысль снять Владимира в небольшой роли армейского капитана. Может быть, это была в какой-то степени компенсация за отказ от его песен?..

Снимали недалеко от Ангарского перевала, под склонами горы Эльхк-кая (Кудрявая Марья). Консультант фильма Леонид Елисеев вспоминал: «Меня поразило, как правдиво, легко, уверенно работал Высоцкий… Слава снял два или три дубля, все они были удачными. На этом съемки закончились и начались сборы в обратный путь. Мне стало не по себе, когда Марина одной из первых вошла в киношный автобус, а следом, естественно, и Володя. Автобус тронулся, и я подумал, что это не он, а Марина увозит Высоцкого».

(Гости умышленно отказались возвращаться в Алушту с Говорухиным и Елисеевым на легковушке из-за дурных предчувствий: когда они добирались на перевал, лихой водитель грузовика едва не столкнул их на дно ущелья.)

По пути в Алушту Говорухин развлекал «черным юмором» Елисеева: «Представь, мы с тобой могли бы прогреметь на весь мир! Случись что, и газеты напечатали бы: «Вчера на горной дороге Алушта – Симферополь в автокатастрофе погибли звезда французского кино Марина Влади и известный певец-поэт Владимир Высоцкий, а также режиссер Говорухин и консультант фильма Елисеев!».

Смешно, не правда ли? Ну вот… И вам смешно, и даже мне…

Съемки «Взрыва» подходили к финишу, и Говорухин был уже в плену нового замысла. Любуясь Мариной, Станислав Сергеевич решил: она, и только она должна играть у него главную роль в новом фильме по мотивам полузабытой повести Константина Станюковича «Пассажирка»: вот уж у кого русская стать!

– Володь, ты только послушай, как описывает ее Станюкович! – горячился Говорухин. – Вот: «Пассажирка была вся в черном, что, впрочем, очень шло к ней, оттеняя поразительную белизну ее лица. Тонкая, изящная жакетка с небольшими отворотами обливала ее гибкий, крепкий стан, обрисовывая тонкую, точно девственную талию и красивые формы хорошо развитого бюста…»