Друзья

– Тогда согласна.

(удивленно изогнулась его бровь – немая пауза ожидания, рассуждения… - но, всё же, проигнорировал, промолчал)

– Ладно, жди меня здесь – я вернусь.

– Непременно, непременно вернись, иначе – за себя не отвечаю. И тогда уже я… тебя покусаю. Но учти, жалеть не стану.

– Ах, вот как?

– Да-да.

(невольно рассмеялся)

– Ладно-ладно, я запомню.

(наигранно пожала плечами)

– Так, а что, беременные – они все… раздраженные и немного злые.

– Ну-ну, правильно. Начинай уже оправдываться.

(рассмеялась)

– И не подумаю.

(захохотал)

– Ладно, иди, дорогая моя, и жди дядю Марата за столиком.

– И когда ты успел стать мне дядей?

– Уууу, задолго еще до твоего рождения.

– Какой ужас.

(улыбнулся)

– Иди, давай, и я - … пойду.

***

Не знаю, усталость это, или волнение (всё та же нетерпеливость – ее, коварную, еще никто не отменял), но ни пить, ни есть … не хотелось.

Присесть на стульчик – и ждать (заказать для приличия стакан сока все же пришлось: браво, деньги мои со мной).

– Здравствуйте, девушка, - от неожиданности живо обернулась я на звук.

Мужчина, преклонных лет, с легкой сединой в волосах и более-менее солидной внешностью, тут же обогнул стол и выпрямился, застыл рядом со мной (прямо напротив).

– Здесь незанято? Могу я присесть?

– Н-нет. Не занято.

Присаживайтесь.

(привычное, смущенное движение – мигом отвернулась от мужчины, лицом - к выходу,

безотчетно тут же (в мыслях) берясь за больную паранойю обеими руками: жадно высматриваю Марата; знаю – он только ушел, но… разве осознание данного факта когда-либо исключало нервоз по поводу: «как же долго «кто-то там» ходит, да и «непонятно» где?»)

– А мы с Вами в одном самолете летели.

(любезно, жеманно (с натугой пряча раздражение) я «спешно» обернулась к назойливому собеседнику – искусственная улыбка озаряла мое лицо)

– Правда?

– Да.

– Простите, не заметила.

– А я вот сразу заметил. Такая красивая девушка.

– Спасибо.

– А можно Вас угостить чашечкой кофе?

– Спасибо, но мне нельзя.

(глупая (моя) попытка отвернуться тут же была пресечена совестью – тот снова заговорил)

– Тогда чай? А?

Пожалуйста… Мне будет очень приятно.

– Простите, конечно. Но, думаю, вряд ли мой муж это одобрит.

– Муж? Бросьте, - вдруг нагло, самоуверенно пододвинулся ко мне ближе (вместе со своим стулом). – У Вас же даже кольца нет …

(раздраженно скривилась я)

– Знаете, такое бывает… у беременных: пальцы… «опухают».

– Ой, да ладно… зачем же…

– Патти!
– послышался где-то за моей спиной родной голос (не без ноток гнева и раздраженности).

Живо обернулась я, сама того не осознавая, пристыженная, тут же вскочила с места

(выровнялась как раз уже рядом с подоспевшим Маратом)

– А вот и муж, - выдала я фразу, подобно хватке утопающего за спасательный круг (короткий взгляд на Дюана – с многозначительной улыбкой и мольбой в глазах).

(смущенно хмыкнул мужчина)

– Проблемы какие-то? - спустя несколько секунд тяжелой паузы проговорил Марат.

– Да так, ничего, - взяла на себя смелость (наглость, ехидное коварство) ответить на вопрос, - Мужчина просто хотел угостить НАС… кофе.

(пристыжено рассмеялся «гость»)

– Нет, спасибо. Я предпочитаю более крепкие «н-напитки».

(едва ли не прорычал Марат)

Тут же обнял меня за талию, резкий разворот - и насильно повел-потащил долой из кафешки.

…

– Я и не знала, что ты любишь спиртное? – язвительно прошептала на ушко своему взбешенному Лимончику.

– Не люблю, но кровушки людской попить – не откажусь.

– ЧТО???

– Шучу, Патти. Шучу…

(не знаю, но от ярости, что сейчас закипела у Дюана внутри, мне стало как-то… не по себе…)

Глава Пятьдесят Девятая

– Бог мой, Марат, неужели мы не могли обойтись обычным залом ожидания? Зачем переплачивать такие деньги? Я что… царевна на выданье?

– Так, не шуми мне тут. Ишь, какая, может, для меня и – царевна.

– Да ты что? – театрально завыступала я, изображая глубочайшую радость и удивление.

(рассмеялся)

– Садись, давай, а лучше – ложись.

– Да сейчас – разбежалась. Может, еще и подремать, прикажете, на этом диванчике?

– Ложись, говорю, - с наигранной злостью прорычал Дюан.

– Есть, сер. А то еще… «кровушки» моей захотите, в порыве гнева, отведать.

– Нет, дорогая моя царевна, такой вольности я себе никогда не позволю.

– Честно-честно?

– Патти, садись уже, давай.

– Ну, и ладно, - «обижено» плюхнулась рядом с нашими сумками (ручной поклажей).

– Во-о-от, - самодовольно протянул Лимончик. – А теперь снимай свои босоножки и давай мне свои ножки!

– Та ты что, а еще что тебе дать? Может, всю себя сразу?

– Нет, шалунишка моя, не на людях же, - подражая моей шутки, подколол Марат, - как только уединимся – так и сразу.

– И ты меня съешь?

– Зачем же? Сначала посажу в клетку, откормлю, а вот потом - можно и шашлычок сварганить.

– Фу, какая гадость, - наигранно скривилась я в «ужасе».

– Сама предложила.

– Я же шутя.

– А я, может, шуток не понимаю.

– Так ты – маньяк?

– Еще какой! Сначала завожу дружбу, а затем, когда жертва более-менее свыкнется со мной, тут же на костерчик пускаю.

– А я-а-а-то думаю, в чем собака зарыта – в твоей бескорыстной помощи.

– До-о-о, Патти. Так и есть. Я - расчетливый каннибал.

– Бррр, ну, хоть больно не будет?

– Обещаю, сделать всё быстро, что даже ничего не почувствуешь.