Дрянь (сборник)

Взяв в руки слипшийся комок, он подошел с ним к плите и подержал несколько секунд над кипящей водой. Потом резко сжал руками, и несколько пельменей, булькнув, упали в кастрюлю. Он перевернул комок другой стороной и снова повторилось то же самое.

— Знаете, — полуобернулся он ко мне, — мне одно время приходилось заниматься натяжкой проволочных каркасов. Так не поверите, пальцы укрепились до того, что могу пятаки скатывать в трубочку. Как-нибудь напомните мне, непременно покажу.

— Это где же вы каркасы натягивали? — спросил я, снимая с себя фартук. Или секрет?

Получилось немного грубовато, но он, кажется, не обиделся.

— Какой секрет… В колонии особого режима. У вас специи есть?

— Нет. Только черного перца немного. И долго… натягивали?

— Дайте хоть перец, — вздохнул он. — Натягивал? Долгонько… — И удивился: — А вы что же, совсем не знакомы с моей биографией?

— Представьте себе — нет, — слегка разозлился я. — Знаком только с биографией вашего брата — в общих чертах. А вашу мы пока еще не проходили.

— И слава Богу! — замахал он рукой.

— Есть будете? — спросил я, доставая тарелки.

— С удовольствием составлю вам компанию. Значит, говорите, в общих чертах? — Он принялся за пельмени. — Охо-хо-хо!

— Что, горячо? — поинтересовался я.

— Нет, — ответил он. — Это я насчет общих черт. Хуже нет, молодой человек, чем знать что-то «в общих чертах». От этого, между прочим, проистекли страшнейшие дела в истории человеческой. От того, что люди брались за дело, зная его только в этих самых… общих. Подробности! Вот то единственное, что создает картину, что питает мозг и воображение!

«Да он философ, черт его подери, — подумал я, наворачивая пельмени. Интересно только, чего ему надо?»

Вот вы тут сидите сейчас и думаете, — продолжал он. — Зачем приперся ко мне этот старый хрен и с какой целью он здесь разглагольствует? Поэтому сразу отвечу: я пришел к вам поговорить о подробностях биографии. Моего брата, моей, ну и… и вашей.

— Не вижу связи, — заметил я. Такое соединение наших биографий не вызывало у меня восторга.

— Еще бы! — усмехнулся он. — Если б вы видели эту связь, то, наверное, сами меня стали искать.

Вероятно, на моем лице отразились кое-какие сомнения, потому что он вскинул руку:

— Слушайте, слушайте! Жили-были на свете два брата-близнеца…

Я откинулся спиной к стенке, приготовившись слушать длинный рассказ о воровском грехопадении, которых на своем веку мне пришлось терпеливо выслушать не один и не два. Но я ошибся. Притча оказалась на удивление короткой. Близнецы родились в обычной, довольно скромной семье, учились в школе, потом даже в университете. Вопреки обещанию Арсений Федорович подробности не «педалировал», рисовал судьбу близнецов широкими мазками. Пока не дошел до момента, когда один из братьев совершил свое хоть и первое, но очень тяжкое преступление. Здесь мой гость сбавил темп рассказа.

Преступление было тяжким настолько, что мера наказания полагалась за него одна — расстрел. И все уже было готово, и все доказательства, показания, улики собраны, и уже обвинительное заключение подписано прокурором и предъявлено, оставалось только передать дело в суд… Когда пришел другой брат и сказал, что вышла ошибка. Что преступление совершил он.

Я слушал со всевозрастающим интересом. Мне, как практику, такая ситуация представлялась крайне занятной.

— Ну-ну, — подбодрил я его. — Что было дальше?

— Дальше было то, что и ожидалось, — вздохнул он. — Дело вернули на доследование, промучились еще с полгода и в конце концов пришли к тому, что виновен тот, на кого думали с самого начала.

— Так какой же результат? — удивился я.

— Результат такой, что стопроцентной уверенности у суда теперь не было, и он вместо вышки влепил четвертак. А там амнистия… и так далее.

Насколько я мог судить по интонации, да и по лицу Арсения Федоровича, подробности кончились. Поэтому спросил:

— Ну и для чего вы мне все это рассказываете?

— С единственной целью, — коротко вздохнул он. — Чтобы вы поняли, что мы с братом значили друг для друга.

— Я понял, — сказал я. — Но мне, вероятно, надо сделать еще какие-то выводы?

Он кивнул.

— Один вывод: для того, чтобы найти убийцу брата, я не пожалею ни сил, ни средств.

— Вот как… — произнес я задумчиво, хотя мысли мои неслись в этот момент, обгоняя друг друга: я судорожно пытался выработать линию поведения. — Но ведь вы, должно быть, знаете, что убийца задержан…

— Бросьте, — сказал он жестко, махнув рукой. — Вы же сами рапортовали каждому столбу, что это не так!

— Откуда вам это известно? — начал я и замолчал под его ироническим взглядом. Вопрос был глуп: по крайней мере, в отделении, в райотделе, в прокуратуре и на Петровке знали о моих соображениях. Ив то же время неглуп был вопрос, хоть и оставался без ответа: он означал, что где-то среди этих инстанций у моего милого собеседника есть источник информации.

Все это мне не нравилось. Все эти беседы вокруг да около с весьма подозрительным, никак не разъясненным близнецом убитого вора в законе.

— А при чем здесь подробности моей биографии?

Хотя и сам знал — при чем. Он осуждающе покачал головой: дескать, зря я валяю с ним дурака — и сказал прямо:

— Два года назад вас несправедливо выперли из органов. Сейчас вы работаете на должности гораздо ниже той, что заслуживаете. Перед вами редкий шанс все изменить. Он развел руками, как бы говоря: куда уж больше!

— Все изменить, — повторил я, помолчав. — С вашей помощью?

Он кивнул.

Так, союзничек. Товарищ по оружию. Такого у меня еще не бывало. Я вспомнил, как отводил в сторону прикрытые линзами глаза Валиулин, холодное лицо Степаниды. И спросил:

— А в чем ваша помощь будет заключаться?

Он ответил с готовностью:

— Деньги на расходы. Машину в ваше распоряжение. Информация. Прикрытие.

— Прикрытие — в смысле охрана?

— Охрана тоже, конечно. Если понадобится. Но и прикрытие… — он повел рукой над столом, — в широком смысле. Мы постараемся сделать так, чтобы вам поменьше препятствовали… По официальной линии.

Ого! Как это он сказал? «Мы постараемся…» Не «я», а «мы».

Если это не блеф, то ты, Стасик, сейчас вступаешь в отношения с весьма серьезными дядями. Ты, Стасик, суешь мизинчик — пока мизинчик! — в пасть к крокодилу и хочешь посмотреть, что из этого выйдет. Впрочем, от меня ведь не требуют расписок кровью? Да и вообще, кажется, ничего не требуют!