Дублинский отдел по расследованию убийств. 6 книг

У задней калитки я остановилась и несколько раз качнула ее, слушая скрип петель, вглядываясь в очертания дома. В ту ночь он казался другим. Серый камень придавал ему сходство с крепостью, а золотистое мерцание в окнах уже не дышало покоем и уютом, но напоминало костер, разведенный на привале в диком лесу и призванный предупреждать и отпугивать. Лунный свет превратил лужайку в широкий серебристый залив, и казалось, что дом высится посреди воды, открытый со всех сторон, осажденный.

Глава 10

Стоит найти трещину, как начинаешь на нее давить. Так и тянет проверить, разойдется она до конца или нет. Чтобы выяснить, недоговаривают мои новые друзья чего-то или нет, у меня ушло примерно полтора часа. Главную ставку я сделала на Джастина. Любой мало-мальски опытный детектив с первого взгляда скажет вам, кто расколется первым. Еще работая в убойном отделе, я однажды видела, как Костелло, который трудится там с восьмидесятых, вычислил слабое звено в тот момент, когда подозреваемых только-только записывали в журнал. Так сказать, наша версия игры «Угадай мелодию».

Дэниел и Эбби — на эту парочку рассчитывать не приходилось. Всегда начеку, прекрасно владеют собой, их даже невозможно отвлечь или сбить с толку. Я пару раз уже пыталась не мытьем, так катаньем выудить у Эбби ответ на вопрос, кто, по ее мнению, сделал мне ребенка, но натыкалась разве что на холодный, непонимающий взгляд. С Рафом полегче, и я надеялась в конечном итоге выведать у него что-нибудь стоящее, хотя и с ним нужно быть начеку — слишком вспыльчивый, слишком противоречивый. Не знаешь, чего от него ждать — то ли выложит все как на духу, то ли пошлет куда подальше и хлопнет дверью. Другое дело Джастин: мягкий, мечтательный, ранимый; главное для него — чтобы все были довольны и счастливы. В общем, кандидатура номер один в качестве источника ценной информации.

Загвоздка в том, что мне ни разу не удавалось побыть с ним наедине. В первую неделю я этот факт, признаюсь честно, прохлопала, но как только стала искать такую возможность, как он тотчас бросился в глаза. Мы с Дэниелом пару раз ездили в колледж, и еще я постоянно общалась с Эбби — за завтраком, после ужина, пока парни мыли посуду, иногда ночью она стучала мне в дверь с пакетом печенья и мы сидели с ней на кровати и разговаривали, пока у нас не начинали слипаться глаза. Но стоило остаться наедине с Рафом или Джастином, как в кадре тотчас появлялся кто-то из этих двоих и мы, порой сами того не осознавая, снова вливались в общую компанию.

Вполне возможно, что такое происходило само собой — пятеро друзей действительно почти все время зависали вместе. Внутри каждой такой группы есть свои, недоступные стороннему взгляду симпатии и антипатии, такие люди никогда не разбиваются попарно, ибо каждый существует только как часть целого. И я спрашивала себя, посмотрел ли кто-нибудь — очевидно, Дэниел — оценивающим взглядом следователя на каждого из нашей четверки и пришел ли к тому же выводу, что и я.

Подобный шанс представился мне не раньше утра понедельника. Мы были в колледже: Дэниел преподавал, у Эбби была назначена встреча с научным руководителем, поэтому в нашем углу библиотеки оказались только я, Раф и Джастин. Когда Раф встал и куда-то вышел — скорее всего в сортир, — я, досчитав до двадцати, заглянула через перегородку в кабинку Джастина.

— Привет, — произнес он, отрывая взгляд от страницы, исписанной бисерным почерком.

Весь его стол был завален бумагами — книги, отдельные листы, ксерокопии, пестревшие пометками жирным маркером; Джастин мог работать, лишь обложившись всем необходимым.

— Все, больше не могу. Ты посмотри, какая погода! — проговорила я. — Пойдем перекусим.

Он посмотрел на часы.

— Всего двадцать минут первого.

— Жить вообще опасно, — сказала я.

Джастин колебался.

— А Раф?

— Он уже большой мальчик и может сам о себе позаботиться. Например, подождать Эбби и Дэниела.

Джастин все еще сомневался, не готовый принять столь радикальное решение, и мне подумалось, что у меня не больше минуты, чтобы увести его отсюда до возвращения Рафа.

— Ну, Джастин, решайся. Пока ты раздумываешь, я уже поем.

Я двумя пальцами принялась отбивать по перегородке незатейливый ритм.

— О! — простонал Джастин, откладывая ручку. — Это просто китайская пытка. Твоя взяла.

Логично было бы направиться на Нью-сквер, но она просматривается из окна библиотеки, поэтому я потащила Джастина через поле для крикета; там Раф найдет нас не сразу. Стоял солнечный прохладный день, небо высокое и синее, а воздух словно вода со льдом. Внизу у павильона шел серьезный крикетный матч, а поближе к нам четверо парней бросали фрисби, всячески демонстрируя, что не замечают трех накрашенных девиц на скамейке. Те, в свою очередь, делали вид, будто на них не смотрят. Весна, брачные игры.

— Итак, — произнес Джастин, когда мы с ним уселись на траву. — Как продвигается глава?

— Неважно, — сказала я, роясь в сумке в поисках бутерброда. — Все, что я написала после возвращения, надо переделывать. Не могу сосредоточиться.

— Ясно, — помолчав, произнес Джастин. — Не все сразу, не так ли? Нужно, чтобы прошло время. — Я пожала плечами, не глядя на него. — Пройдет. Правда, так и будет. Теперь, когда ты дома, все вернется в свою колею.

— Да. Возможно. — Я нашла свой бутерброд, состроила гримасу и бросила его на траву: если и были на свете вещи, способные выбить Джастина из колеи, так это когда кто-то отказывается от пищи. — Обидно, что я даже толком не знаю, что произошло. Ты не представляешь, как оно действует на нервы. Я все время терзаюсь вопросами… Полицейские намекали, что им якобы все известно, что у них есть улики, но ничего конкретного мне не сказали. Для пользы дела якобы, а ведь ножом ударили меня, а не кого-то из них. Получается, что право знать имеет кто угодно, только не я.

— А я думал, тебе лучше. Ты сказала, у тебя все хорошо.

— Ничего. Не важно.

— Мы думали… Я имею в виду… я не ожидал, что ты будешь волноваться. Что ты продолжаешь об этом думать. На тебя не похоже.

Я посмотрела на него: нет, подозрения здесь ни при чем — он искренне переживает за меня.

— Ну в общем, да, — сказала я. — Но раньше на меня не бросались с ножом.

— Ты права, — согласился Джастин. Он разложил на траве завтрак: бутылка апельсинового сока с одной стороны, банан — с другой, бутерброд — посередине. От волнения он кусал губу.

— Знаешь, о чем я постоянно думаю? — неожиданно произнесла я. — О родителях.

Сказала и почувствовала легкий озноб.

Джастин резко повернул голову и уставился на меня.

— И что именно?

— Возможно, мне стоит с ними связаться. Рассказать, что произошло.

— Никаких воспоминаний! — тут же выпалил Джастин, словно заговор от несчастья. — Мы ведь договорились.

Я пожала плечами:

— Пусть так. Тебе-то легко.

— Как ни странно, нет.

В ответ я промолчала.