Дублинский отдел по расследованию убийств. 6 книг

— Джеки говорила так, будто дело срочное, — сказал я. — Привет, па!

Па выглядел лучше, чем я ожидал. Когда-то я был похож на него больше, чем остальные — те же густые каштановые волосы, те же резкие черты лица, — но сходство с годами сошло на нет, чему я очень рад. Па постарел, поседел, штаны не достают до щиколоток, но мышцы по-прежнему в порядке, так что наезжать на него — себе дороже. С виду трезв как стеклышко, хотя с ним никогда не поймешь наверняка.

— Гляди-ка, кто оказал нам честь! Ух ты, наглая морда! — хрипло пробасил па; голосовые связки намертво просмолены «Кэмелом».

— Да, мне говорили. Привет, Кармела, Кевин, Шай.

Шай даже не потрудился ответить.

— Фрэнсис… — Кевин уставился на меня как на привидение. Надо же, совсем вырос парень — светловолосый симпатичный крепыш, еще и вымахал выше меня. — Блин, Господи!

— За языком следи, — рявкнула ма.

— Отлично выглядишь, — сообщила мне Кармела, как и следовало ожидать. Если Господь воскресший предстанет однажды утром перед Кармелой, она скажет, что он отлично выглядит. Необъятная задница впечатляла, благородный акцент «познакомьтесь с моим гайморитом» меня нисколько не удивил. В общем, все вполне предсказуемо.

— Большое спасибо, — ответил я. — И ты тоже.

— Иди-ка сюда, — позвала меня Джеки. Ее обесцвеченные волосы уложены в сложную прическу, а одевается сестра, будто застряла в семидесятых, — Том Уэйтс одобрил бы; в тот день она вырядилась в белые брюки капри и красную блузку в горошек, с оборками в самых неожиданных местах. — Садись и выпей чаю. И я с тобой чашечку выпью.

Она направилась в кухню, ободряюще подмигнув мне по дороге.

— Обойдусь, — остановил я ее. От мысли, что придется сесть рядом с ма, по коже побежали мурашки. — Давайте посмотрим на ваш знаменитый чемоданчик.

— Что за спешка? — рассердилась ма. — Сядь сюда.

— Сначала дело, потом развлечения. Где чемоданчик?

Шай кивком указал на пол у своих ног:

— К твоим услугам.

Под внимательными взглядами родственников я пролавировал между кофейным столиком, диваном и стульями.

Чемоданчик стоял у окна — синий, с закругленными углами, весь в пятнах черной плесени, смехотворные замочки были взломаны. Больше всего меня зацепило то, каким маленьким он оказался. Оливия, собираясь куда-то на выходные, паковала почти все наше имущество, включая электрический чайник. Рози отправлялась навсегда в новую жизнь — с тем, что могла унести в одной руке.

— Кто его трогал? — спросил я.

Шай засмеялся каким-то глухим горловым смехом.

— Господи, глядите, ребята: лейтенант Коломбо! Отпечатки пальцев брать будешь?

Шай темноволосый, подвижный и неугомонный, от носа к губам и между бровями залегли глубокие морщины. От него шибает нервной энергией, будто от электрокабеля.

— Только если вежливо попросишь, — ответил я ему. — Вы все его хватали?

— Да ни за что! — отозвалась Кармела, слегка пожав плечами. — Такая грязюка…

Я поймал взгляд Кевина. На секунду показалось, что я вообще никогда не уезжал.

— Мы с па хотели открыть, так заперто же… — сказала ма. — Я позвала Шая и велела захватить отвертку. А что такого? Непонятно ведь чей. — Ма бросила на меня воинственный взгляд.

— Верно, — ответил я.

— А как увидели, что внутри… Ох, меня в жизни так не трясло. Чуть сердце не выпрыгнуло; думала, инфаркт будет. Я так и сказала Кармеле: «Слава Богу, ты на машине, отвезешь меня в больницу, если что…» — Взгляд ма ясно говорил, что во всем буду виноват я, хотя она еще и не решила, как именно.

— Тревор за детьми присмотрит, ужином накормит, — пояснила Кармела. — Он просто молодец.

— Мы с Кевином приехали, заглянули внутрь, — сказала Джеки. — Что-то трогали, не помню, что именно.

— Привез порошок для дактилоскопии? — поинтересовался Шай. Он сгорбился у окна и наблюдал за мной, прищурившись.

— Привезу в другой раз, если будешь хорошим мальчиком. — Я достал из кармана куртки хирургические перчатки и надел их.

Па засмеялся глубоким, скрежещущим смехом; но смех превратился в беспомощный приступ кашля, сотрясающего папино кресло.

Отвертка Шая лежала на полу рядом с чемоданчиком. Я встал на колени и приподнял отверткой крышку. Два эксперта из Технического отдела мне кое-что должны, а пара очаровательных лаборанток ко мне неровно дышат, так что анализы сделают без шумихи, однако не обрадуются, если я буду без надобности лапать вещдоки.

Плотный комок ткани почернел от плесени и местами расползся от сырости. От него пахло, словно от сырой земли, — именно этот запах я уловил, как только вошел в комнату.

Я медленно, по одной, доставал вещи и выкладывал на крышку чемоданчика. Одна пара свободных джинсов с клетчатыми заплатками на коленках. Один зеленый шерстяной пуловер. Одна пара узких джинсов с молниями на лодыжках — Господь всемогущий, я узнал их; джинсы так обтягивали бедра Рози, что у меня перехватывало дыхание. Я продолжал работу не моргнув глазом. Одна мужская фланелевая рубашка без воротника — синие полоски на когда-то кремовом фоне. Шесть пар белых хлопковых трусиков. Длиннополая блузка в лиловых и синих «огурцах» почти насквозь прогнила; я подобрал ее, и из складок выпало свидетельство о рождении.

— Вот. — Джеки, перегнувшись через подлокотник дивана, озабоченно следила за мной. — Видишь? Сначала-то мы думали, ерунда: ребятишки дурака валяют, или кто-то слямзил чужое и решил спрятать, или какая бедолага, которую муж лупит, решила заранее приготовиться, чтобы в удобный момент сбежать, ну знаешь, как в журналах советуют? — Джеки снова набирала обороты.

Рози Бернадетта Дейли, дата рождения 30 июля 1966 года. Бумажка готова была рассыпаться.

— Детские шалости, говоришь? — сказал я. — Маловероятно…

Одна футболка с «Ю-2» — наверняка стоила бы сейчас несколько сотен, если бы не сгнила. Одна майка в бело-голубую полоску. Один черный мужской жилет — модно было одеваться, как Энни Холл. Один лиловый шерстяной пуловер. Одни бледно-голубые пластмассовые четки. Два белых хлопковых бюстгальтера. Один дешевенький портативный кассетник, паленый «Уокмен» — я несколько месяцев копил на него деньги, а последние пару фунтов достал за неделю до восемнадцатилетия Рози, помогая Бикеру Мюррею продавать пиратские видео. Баллончик дезодоранта «Шур». Десяток кассет с домашними записями; до сих пор можно разобрать названия на вставках, записанные круглым почерком Рози: «Ар-и-эм», «Ю-2», «Тин Лиззи», «Бумтаун рэтс», «Стрэнглерз», «Ник Кейв и Бэд сидз»… Рози бросила бы все на свете, но только не свою коллекцию записей.

На дне чемоданчика оказался коричневый конверт. Бумага внутри за два десятка лет слиплась от сырости; я тихонько потянул за край, и комок развалился, как промокший рулон туалетной бумаги. М-да, придется техотделу поработать… В пластиковом окошке конверта смутно виднелись обрывки печатного текста: «Лири — Холихед»… «отправление»… «30 мин».

Наши билеты на паром…

Все уставились на меня. Кевин выглядел совершенно расстроенным.

— Ну, по всему выходит, что это действительно чемоданчик Рози Дейли, — сказал я и начал осторожно укладывать вещи в чемоданчик. Бумаги положил на самый верх, чтобы лишний раз не трепать.