Дублинский отдел по расследованию убийств. 6 книг

— Но ведь так не каждый раз происходит.

— Друг мой, я не волшебник и не могу быть всюду. Иногда приходится дать шанс кому-то еще.

— Однако не в этот раз. Этого парня никто не увидит, пока мы не свалимся с ног от усталости. Я прав?

По голосу было слышно, что он ухмыляется, и мне понравилась эта уверенность в том, что мы заодно.

— Точно, — сказал я. — Кофеиновых таблеток у меня много, так что мы еще продержимся.

— Это все из-за детей?

Ухмылка исчезла.

— Нет, — ответил я. — Если бы все дело было только в них, то я спокойно поручил бы арест одному из «летунов». Но я хочу быть тем, кто возьмет убийцу Пэта Спейна.

Ричи молчал, наблюдая за мной.

— Почему? — спросил он после паузы.

Может, все дело было в том, как хрустели колени и как онемела шея, когда я лез по строительным лесам. Или в том, что я постоянно чувствовал себя старым и уставшим. Возможно, именно из-за этого мне вдруг захотелось узнать, о чем парни говорят между собой длинными и нудными ночами, почему на следующий день они приходят в отдел, шагая в ногу, как они вместе принимают решения, чуть кивнув или приподняв бровь. Может, именно из-за подобных ситуаций мне в последние дни внезапно стало казаться, что я не просто обучаю новичка, а что мы с Ричи работаем вместе, плечом к плечу. Может, все дело в коварном запахе моря, который превратил все мои возражения в сыпучий песок. Может, во всем виновата усталость.

— Ответь мне на такой вопрос: что, по-твоему, произошло бы, будь наш парень чуть более смышленым? Если бы он убрал здесь, прежде чем выйти на охоту, избавился от следов обуви, оставил оружие на месте преступления?

— Тогда мы бы все свалили на Пэта Спейна.

Я едва видел его в темноте — только лоб на фоне окна и подбородок, повернутый в мою сторону.

— Да, скорее всего — даже если бы подозревали, что тут замешан кто-то еще… Что подумали бы люди, если бы мы не смогли дать описание преступника, представить хоть одно доказательство того, что он вообще существует? Та тетка Гоган, весь Брайанстаун, люди, которые узнали про это дело в теленовостях, родные Пэта и Дженни. Что они бы предположили?

— Пэт, — ответил Ричи.

— То же, что и мы.

— А настоящий убийца остался бы на свободе — и возможно, готовился бы к новому преступлению.

— Возможно, но я о другом. Даже если вчера парень пошел домой и повесился в укромном уголке, он все равно свалил вину на Пэта Спейна. Для тех, кто услышит это имя, Пэт останется человеком, убившим женщину, которая спала с ним в одной постели, и детей, которых они родили. — От этих слов в моей голове поднялся страшный гул: зло.

— Он умер. Ему уже все равно, — почти мягко ответил Ричи.

— Да, умер. Ему досталось всего-то двадцать девять лет жизни. Он должен был прожить еще пятьдесят, а может, и шестьдесят, но наш парень решил все это у него отнять. Впрочем, и этого ему показалось мало: он захотел совершить путешествие во времени и отобрать у Пэта даже эти жалкие двадцать девять лет. Ничего не оставить. — Зло, словно облако липкой черной пыли, медленно вытекало из комнаты, окутывая дома, поля, закрывая лунный свет. — Это дерьмово. Настолько дерьмово, что и слов не подобрать.

Мы молча сидели, а наша «Фиона» нашла совок и сгребла на него осколки разбитой тарелки. Ричи открыл пачку шоколадного печенья, предложил мне и, когда я покачал головой, умял половину.

— Можно задать вопрос? — спросил он немного погодя.

— Ричи, я серьезно — завязывай ты с этим. Мы не вселим уверенности в нашего парня, если посреди допроса ты поднимешь руку, испрашивая разрешения заговорить.

На этот раз он улыбнулся:

— Вопрос личный.

Обычно на личные вопросы, тем более на вопросы новичков, я не отвечаю, но, с другой стороны, и таких разговоров со стажерами не веду. Я даже не ожидал, насколько легко и приятно окажется забыть о границах между ветераном и новичком и просто поговорить как мужчина с мужчиной.

— Валяй. Если проявишь излишнее любопытство, я тебе скажу.

— Чем занимается ваш папа?

— Он на пенсии. Раньше был регулировщиком.

Ричи фыркнул от смеха.

— Что смешного?

— Ничего… Просто… Просто я думал, что у него более гламурная профессия — может, учитель географии в частной школе. Но теперь я понимаю: все сходится.

— Это комплимент?

Ричи промолчал. Он засунул в рот очередное печенье и стряхнул крошки с ладоней, но я видел, что он все еще размышляет.

— Вчера на месте преступления вы сказали — убивают тех, кто сам напросился. Несчастья обычно случаются с плохими людьми. Но, по-моему, надеяться на это — слишком большая роскошь для нас. Понимаете, о чем я?

Во мне возникло какое-то чувство — болезненнее, чем раздражение, — но я его подавил.

— Нет, сынок, не очень. По моему опыту — не хочу хвастаться, но у меня его все же побольше — по моему опыту выходит так: в жизни ты как правило пожинаешь то, что посеял. Не всегда, но как правило. Если ты думаешь, что тебя ждет успех, ты его добьешься; если тебе кажется, что ты должен жить в дерьме, то ничего, кроме дерьма, и не получишь. Твой внутренний мир влияет на внешний. Следишь за мыслью?

Ричи смотрел на теплый желтый свет на кухне.

— Я не знаю, чем занимается мой отец: он с нами не жил, — сказал Ричи обыденным тоном, словно ему слишком часто приходилось это повторять. — Я вырос в бедном районе — возможно, вы уже в курсе — и знаю кучу людей, которые попали в беду, хотя совсем не напрашивались на это.

— И вот ты здесь — детектив элитного отдела, занимаешься тем, о чем мечтал всю жизнь, расследуешь самое главное дело года и уже почти его раскрыл. Откуда бы ты ни был родом, это успех. Кажется, ты сам подтвердил мою правоту.

— Похоже, Пэт Спейн тоже так думал, — заметил Ричи, не поворачивая головы.

— Возможно. И что?

— А то, что его все равно уволили. Он работал как проклятый, думал о хорошем, делал все правильно — и оказался на пособии. Как он посеял это?

— Да, это чертовски несправедливо, и я первый скажу, что такого не должно было произойти. Но, сынок, в стране же рецессия. Исключительные обстоятельства.

Ричи покачал головой:

— Иногда неприятности случаются сами по себе.

Небо было усыпано звездами; я уже много лет не видел столько звезд. Шум прибоя, шелест ветра в высокой траве — земля и море успокаивали ночь, поглаживая ее по спине.

— Правда это или нет, но так думать нельзя, — сказал я. — Нужно верить, что большинство людей так или иначе получают то, что заслужили.

— А иначе?..

— Иначе как ты будешь просыпаться по утрам? Вера в причинно-следственную связь не роскошь, а необходимость, словно кальций или железо: без нее можно протянуть какое-то время, но потом начнешь пожирать себя изнутри. Ты прав: порой жизнь бывает несправедлива, и вот тогда появляемся мы. Это же наша работа— все исправлять.