Дублинский отдел по расследованию убийств. 6 книг

Когда мы выехали на шоссе, Ричи немного высунулся из своей раковины.

— Если Пэт бил Дженни… — осторожно начал он, обращаясь к ветровому стеклу.

— Если бы у тети были яйца, она была бы дядей. Эта корова Гоган ничего не знает про Спейнов, что бы она там себе ни думала. К счастью для нас, это знает один парень, местоположение которого нам прекрасно известно.

Ричи не ответил. Я снял одну руку с руля, чтобы похлопать его по плечу.

— Не беспокойся, мой друг, Конор нам все расскажет. Возможно, это даже будет весело.

Он искоса взглянул на меня. Не стоило брать такой веселый тон — особенно после того, что нам сообщила Шинед Гоган, однако я не знал, как объяснить, что это не юмор, это безумный поток энергии, который по-прежнему тек по венам, это страх на лице Шинед — это Конор, который ждал меня в конце пути. Я нажал на педаль и смотрел, как ползет вверх стрелка спидометра. «Бумер» держал дорогу, как никогда, летел вперед словно ястреб на добычу, будто всю жизнь мечтал именно о такой скорости.

16

Прежде чем послать за Конором, мы просмотрели все, что принесли волны: отчеты, телефонные сообщения, показания и тому подобное. По большей части это была просто ерунда: «летуны», которым поручили найти родственников и друзей Конора, разыскали только пару двоюродных братьев; на «горячую линию» звонил обычный набор психов, жаждущих поговорить об Откровении, запутанной математике и бесстыжих женщинах, — однако в этой куче нашлась и пара жемчужин. Шона, подруга Фионы, которая на этой неделе была в Дубае, сказала, что подаст в суд на каждого из нас, если ее имя попадет в газеты, однако, помимо всего прочего, сообщила, что в детстве Конор был без ума от Дженни и с тех пор ничего не изменилось — иначе почему все его романы длились не дольше полугода? Кроме того, Ларри и его парни нашли свернутое пальто, свитер, джинсы, кожаные перчатки и кроссовки десятого размера — все это было свалено в мусорный бак в миле от квартиры Конора. Все вещи покрыты кровью — и по группе она совпадала с кровью Пэта и Дженни Спейн. Отпечаток левой кроссовки был похож на тот, что мы нашли в машине Конора, и идеально совпадал с отпечатком на кухне Спейнов.

Мы ждали в комнате для допросов — крошечной, без отсека для наблюдения, такой тесной, что там едва можно повернуться. Кто-то здесь уже побывал — на столе обертки от сандвичей и стаканчики, в воздухе слабый лимонный аромат средства после бритья, запахи пота и лука. Я не мог сидеть на месте — ходил по комнате, сминал мусор и бросал в корзину.

— Наверно, он уже нервничает, — сказал Ричи. — Полтора дня сидит за решеткой, думает, чего мы ждем…

— Давай сразу договоримся о том, что мы хотим добыть. Мне нужен мотив.

Ричи затолкал пустые пакетики из-под сахара в стаканчик.

— Возможно, мы его не получим.

— Знаю. — У меня снова закружилась голова, и на секунду показалось, что мне придется опереться о стол, чтобы не упасть. — Возможно, мотива нет. Ты прав: иногда дерьмовые вещи происходят сами по себе. Но я все равно попытаюсь узнать мотив.

Ричи обдумал мои слова, изучая пластиковую обертку, которую поднял с пола.

— Если мотива мы не добьемся, то что еще нам нужно?

— Ответы. Почему Конор поссорился со Спейнами несколько лет назад? Какие у него отношения с Дженни? Зачем стер данные на компьютере? — Комната уже стала приблизительно чистой. Я заставил себя прислониться к стене. — Когда мы с тобой выйдем отсюда, мы должны прекрасно понимать, кого именно мы ищем. Вот и все. Если получим это, остальное сложится само собой.

Ричи с непроницаемым лицом следил за мной.

— Я думал, ты уже уверен, — сказал он.

Глаза у меня щипало от усталости; я пожалел о том, что за обедом не взял еще один кофе.

— Я тоже так думал.

Ричи кивнул и, бросив стаканчик в корзину, прислонился к стене рядом со мной. Немного погодя он достал из кармана упаковку мятных пастилок и протянул мне. Так мы и стояли, плечом к плечу, посасывая мятные пастилки, пока дверь не открылась и полицейский в форме не ввел в комнату Конора.

* * *

Выглядел он скверно, без пальто казался еще более худым — настолько худым, что я подумал, а не показать ли его врачу. Скулы болезненно проступали сквозь рыжеватую щетину. Недавно он снова плакал.

Он сидел сгорбившись и смотрел на свои кулаки, лежащие на столе, — не пошевелился даже после того, как с лязгом включилось центральное отопление. В какой-то мере это меня успокоило. Невиновные дергаются, и дрожат, и едва не вскакивают при малейшем шуме; они мечтают поговорить с тобой и все прояснить. Виновные собирают все силы в своей внутренней крепости, готовятся к бою.

Ричи потянулся, чтобы включить видеокамеру, и сказал в нее:

— Детектив Кеннеди и детектив Курран допрашивают Конора Бреннана. Допрос начался в шестнадцать сорок три.

Я зачитал Конору его права; Конор подписал бумагу не глядя, откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. С его точки зрения, разговор был закончен.

— О, Конор, — сказал я, устраиваясь на стуле поудобнее и печально качая головой. — Конор, Конор, Конор. А я-то вчера подумал, что мы отлично поладили.

Он молча наблюдал за мной.

— Приятель, ты нам соврал.

На его лице отразился страх — слишком сильный, чтобы его можно было скрыть.

— Это не так.

— Нет, так. Слышал когда-нибудь про «говорить правду, всю правду и ничего, кроме правды»? По крайней мере по одному из пунктов ты нас подвел. Зачем?

— Не понимаю, о чем вы, — сказал Конор и сжал губы, однако его взгляд был по-прежнему прикован ко мне. Он был напуган.

Ричи, прислонившийся к стене под камерой, укоризненно зацокал языком.

— Прежде всего, благодаря нашему разговору, у нас создалось впечатление, что до понедельника ты видел Спейнов только в бинокль, — сказал я. — Неужели не стоило упомянуть о том, что вы друзья детства?

На его щеках вспыхнул слабый румянец, однако Конор даже не моргнул. Боялся он не этого.

— Не ваше дело.

Я вздохнул и погрозил ему пальцем:

— Конор, ну что ты. Теперь все — наше дело.

— И что это изменило? — заметил Ричи. — Ты должен был знать, что у Пэта и Дженни есть фотки. Ты просто задержал нас часа на два и разозлил.

— Мой коллега говорит правду, — сказал я. — Запомнишь это, на тот случай если тебя снова одолеет искушение подложить нам свинью?

— Как дела у Дженни? — спросил Конор.

Я фыркнул:

— А тебе какая разница? Если тебя так беспокоит ее здоровье, то ты мог бы — даже не знаю — не резать бедняжку, что ли. Или ты надеешься, что она доделала твою работу за тебя?

Он сжал зубы, однако не утратил хладнокровия.

— Я хочу знать, как у нее дела.

— А мне плевать. Но я тебе вот что скажу: у нас накопились вопросы. Если будешь паинькой и ответишь на все, без закидонов, то у меня, возможно, улучшится настроение и я тоже поделюсь с тобой информацией. Как тебе такой вариант?