Дублинский отдел по расследованию убийств. 6 книг

— Я думаю, Ашлин представляла то же, что и я: вот он вернется — и у нее начнется настоящая жизнь.

Стив, помоги ему бог, пытался найти подходящий уровень сочувствия. Я оглядела его.

— Господи, ну и лицо у тебя. Не надо так таращить глаза, большие и печальные, полный ты козлина. Мне тогда было восемь. Потом я выросла, пришла в себя и поняла, что это и есть моя настоящая жизнь и лучше бы мне самой начать шевелиться, вместо того чтобы ждать, что придет кто-то и все за меня сделает. Именно так поступают взрослые люди.

— А теперь? Теперь ты о нем больше не думаешь?

— Да я годами о нем не вспоминаю, почти забыла о его существовании. Именно это и следовало сделать Ашлин, имейся у нее мозги величиной хотя бы с горошину. Точно так же надо было поступить и ее мамаше.

Стив неопределенно покачал головой:

— Это не одно и то же. Ты никогда не знала своего отца. Ашлин своего любила.

В его словах, конечно, имелась доля правды, но мне было наплевать.

— Он ушел. Ашлин и ее мать могли жить дальше, могли разобраться с ответами позже, если бы они появились. Вместо этого они всю свою жизнь угробили ради того, кого и рядом-то не было. И как бы хорош этот чувак ни был, это какая-то глупая патетика.

— Может, и так.

— Херовая патетика, — отрезала я. — Конец истории.

Стив не ответил. Впереди показалась наша машина, стояла там, где мы ее оставили, очень мило с ее стороны.

Я хотела, чтобы Стив продолжил говорить, я научилась чувствовать перемены в нем — по тому, на каком расстоянии от меня он держится, как наклоняет голову, по его тону. Причина, по которой я помалкиваю об отце, — помимо того, что это никого не касается, — заключается в том, что, услышав эту историю, меня тут же заносят или в Бедных Котяток, или в Шваль. Стив рос примерно в таких же условиях, что и я. Может, чуточку получше, в муниципальном доме, а не в муниципальной квартире, у него имелся папа, у папы имелась работа, мама украшала диваны этими штуковинами с кружавчиками. Но он наверняка ходил в школу, где у кучи ребят не было отцов. Я вовсе не переживала, что он начнет относиться ко мне снисходительно, но Стив — романтик, он любит трогательные истории с драматическими поворотами и со счастливым концом, когда все находят друг дружку и счастливы до усрачки. С него станется вообразить меня бедной брошенной крошкой, что, борясь со своими демонами, прокладывает себе дорогу в светлую жизнь, и тогда я его измордую так, что мало не покажется.

Хорошо еще, не кидает на меня скорбные взгляды и не шагает вплотную, дабы поддержать. Краем глаза я наблюдала за ним, он напряженно размышлял. Спустя некоторое время произнес:

— А что, если она его нашла?

— Ты о чем?

От облегчения мой голос прозвучал жалко.

— Тайный хахаль, о котором Ашлин не рассказывала Люси. Тип из паба.

Стив подошел к машине с пассажирской стороны и, пока я шарила в сумке в поисках ключей, облокотился о крышу.

— Что, если это вовсе не любовник? Что, если это ее отец? Она выследила его, и они попытались восстановить отношения…

— Боже ж ты мой! С меня хватит! — Мне захотелось на всех парах рвануть к Рори Феллону, схватить его за шкирку и законопатить в камеру, пока не выяснилось, что Ашлин тайком бегала на трогательные свидания с Папочкой, и на меня не излился весь этот концентрированный сироп. — Ты мне уже четыре фунта должен. Не так, скажешь? (Стив только ухмыльнулся.) Да я с катушек слечу, если ты будешь продолжать громоздить свои "если". Не желаю даже думать о папаше Ашлин, пока Гэри не позвонит и мы не узнаем, что там происходило в действительности. И ты не сядешь в машину, пока не выдашь мне мои четыре фунта.

Я играла ключами и глядела на него до тех пор, пока он не полез в карман, не достал пятифунтовую купюру и не протянул ее мне через крышу.

— Сдачу гони! — потребовал он, когда я засунула пятерку в кошелек и открыла машину.

— До того как мы доедем до конторы, ты снова мне задолжаешь. Залезай уже.

— Ладно уж. — Стив сел в машину. — Раз так, то растранжирю свой фунт прямо сейчас. А если папочка вознамерился искупить свою вину за годы, проведенные вдали от семьи, и защищал Ашлин от Рори, который ему не по душе…

— Вот же херня, — сказала я, заводя "кадетт" и выслушивая его недовольство по поводу того, что он должен куда-то ехать. — А что, если я стану платить тебе за то, чтобы ты не занимался этой хренью? Может, тогда заткнешься?

— Думаю, тебе стоит попытаться. Я принимаю чеки.

— А "сникерсами" не возьмешь? Пока ты жуешь, твоя пасть обычно помалкивает.

— Прекрасно, — охотно согласился Стив. — Ничего не имею против.

Я выкопала "сникерс" у себя в сумке, бросила Стиву на колени, и он немедля принялся расправляться с батончиком. Было не похоже, что он размышляет, какое трагическое у меня было детство. Мне хорошо известно, что Стив — вовсе не веснушчатый симпатяга-простак, каким он желает казаться, и все же он выглядел так, словно просто наслаждался шоколадкой.

— Чего? — прочавкал он с набитым ртом.

— Ничего, — ответила я. — Молчание тебе очень идет. Вот и все.

И поймала себя на том, что улыбаюсь, поворачивая руль, чтобы влиться в поток машин.

8

Мы вернулись в комнату С, полную суеты. Бреслина еще не было. Наверное, опрашивает приятелей Рори. Практиканты приходили и уходили, притаскивали кучу никчемных данных, вываливали их на наш большой модерновый стол. Стэнтон и Дэйзи ничего толкового не выяснили — на работе у Ашлин не было ни сплетен о романе с боссом, ни слухов о безответной любви, ни офисных свар, ни назойливых клиентов. Миихан вернулся с проверки обратного маршрута Рори и доложил, что его время совпало со временем камер слежения, а значит, Рори практически не отклонялся от маршрута от дома Ашлин до самой последней камеры, на которой его засекли. Однако нельзя было подтвердить время его возвращения домой, а это значит, что он мог свернуть куда угодно прямо перед домом или выйти на ночную прогулку. Гэффни прогонял знакомых Ашлин через компьютер. Нашел кучу штрафов за парковку, пару мелких обвинений в хранении наркотиков и одного чувака, который пылесосом расколошматил ветровое стекло в автомобиле собственного брата. Райли, сгорбившись, изучал записи видеонаблюдения, периодически поглядывая на меня, и издавал какие-то звуки, что-то среднее между рычанием и мычанием — свидетельство того, до чего же ему скучно.

Я было собралась поискать в системе ребятишек Битка Ланигана, но передумала. Во-первых, я себя чувствовала дурой, которая слишком серьезно восприняла всю эту историю с бандами, а во-вторых, мои поиски легко обнаружить, как мы обнаружили, что кто-то интересовался Ашлин прошлой осенью. Потому прошлась снова по опросам соседей, на этот раз тщательно. Я искала какую-нибудь мелочь, за которую можно уцепиться. И ничего не нашла. Гэффни подчеркнул маркером слова одной женщины, которая утверждала, что слышала пару недель назад, как парень из дома 15 угрожал кого-то убить, но, зная, что в доме 15 живут три сопляка, я решила, что шлюпки на воду спускать пока рано.

Стив сличил списки звонков Ашлин в телефоне и в журнале телефонной компании. Там тоже все сходилось. Никто не стирал звонков или сообщений, ни Ашлин, ни наш мифический парень. Ни одного сообщения или звонка с неопределившегося номера. Все исходящие и входящие значились в ее списке контактов, и мы пройдемся по всем, чтобы убедиться, что имена контактов совпадают с именами реальных людей или с центрами обслуживания, из которых звонили. В этом есть и своя положительная сторона. Вся маленькая милая фантазия Стива о трогательном воссоединении Ашлин с Папочкой разлетится, но я бы многое дала за одно-единственное сообщение с незарегистрированного номера, в котором говорится: "Перепихон как обычно в тайнике с героином ровно в 8".

В любом расследовании пустоту можно тянуть неводами. Это неизбежно, без этого не сузить круг поиска. Обычно относишься к пустоте совершенно нормально — отсекаешь мертвые ветки и оставляешь живые, чтобы все важное было лучше заметно.

На этот раз, однако, ничего не отсекалось, просто маленькие частички бесполезной пустоты вываливались на мой стол шариками из жеваной бумаги, а я никак не могла поймать шутника, который мне их подкидывает. Как будто что-то жужжит прямо над ухом, и это назойливое жужжание обращается в зуд, заставляющий то и дело менять позу, растирать колени и мысленно почесывать спину о стул. Мне нужна зацепка, деталь, мелочь, которая разнесет в клочья раздутый Стивом мыльный пузырь, состоящий из одних "если", которая позволит мне ощутить под ногами более твердую почву. Комната С выглядит пустой до смешного, нас здесь всего полдюжины, а она рассчитана человек на тридцать. Высокий потолок и блестящие ряды столов сжимают нас до размеров обитателей кукольного домика. Я начинала подозревать, что Бреслин просто хотел посмеяться над нами, выбрав столь роскошные апартаменты для столь грошового дела, тогда как сгодилась бы и конура, переделанная из раздевалки. В два часа мы послали Гэффни за пиццей. Стэнтон нашел у себя на телефоне какую-то передачу, чтобы отвлечься за ланчем, естественно, в основном говорили об Ашлин, это больше напоминало выплеск праведного гнева на тему, почему законопослушным гражданам становится все опаснее жить в этой стране, а полиция и в ус себе не дует. Закончилось все звонками в студию от всяких старичков и старушек, которых ограбили на улице и оставили умирать в луже собственной крови, в то время как патрульные переступали через них в поисках задницы какого-нибудь политика, которую можно было бы полизать. Они даже Краули пригласили, чтобы он глубокомысленно поразмышлял о том, что наше небрежение убийством Ашлин и жестокая травля таких, как он, гениев репортажа есть симптом болезни общества "почти на мистическом уровне", что бы он под этим ни подразумевал.