Дублон капитана Флинта
Шрифт:
Рассудив, что все же эту заколку она носит дольше остальных своих вещей, Надя вытащила ее из волос и на мгновение погрузила в котелок с ведьминой похлебкой.
Похлебка забурлила, по ее поверхности побежали разноцветные пузыри.
— Хорошо! — одобрила Батунда. — Демоны почувствовали твою душу, они проведут ее в двери потустороннего мира!
Батунда зачерпнула содержимое котелка глиняной кружкой и протянула Наде:
— Пей, дочка!
Девушка опасливо взяла кружку в руку, заглянула в нее, принюхалась. Ведьмино варево не внушало ей доверия, это был мутный отвар буро-зеленого цвета, видом и
— Пей! — повторила колдунья, нахмурившись, и рука Нади сама поднесла кружку к губам.
«Я только сделаю вид, что пью… — подумала девушка. — В крайнем случае, чуть-чуть пригублю, а потом выплюну…»
Она вытянула губы — и против воли сделала большой глоток.
Ведьмино варево обожгло ее пищевод, как чистый спирт, от него у Нади перехватило дыхание, хижина поплыла перед глазами.
— Что… что это… — забормотала она. — Вы меня… вы меня отравили… зачем…
Колдунья встала, наклонилась над Надей, заглянула в ее глаза и проговорила медленным, гипнотическим голосом:
— Не бойся, дочка, все будет хорошо! Сейчас перед тобой откроются ворота потустороннего мира!
— Я… я не тороплюсь на тот свет… — пролепетала Надя, еле ворочая языком, и тут же хижина ведьмы растаяла и исчезла.
Теперь Надя плыла по медленной ночной реке, и вместе с ней по этой реке плыли удивительные светящиеся цветы, точнее, готовые распуститься бутоны. Вдруг один из этих бутонов раскрылся, из него выглянуло прелестное девичье личико. Нежные губы улыбнулись, и девушка-цветок спросила Надю:
— Ты новенькая? Ты никогда прежде не бывала здесь? Никогда не плыла по реке забвения?
— Никогда! — честно ответила Надя.
— О! Тогда тебя ждет много интересного! — И девушка-цветок погрузилась в темную воду реки.
И река растворилась, исчезла, как прежде исчезло ведьмино жилище.
Теперь Надя — или ее душа — летела над бескрайним цветущим лугом, озаренным утренним солнцем. Рядом с ней порхали огромные бабочки удивительной красоты. Одна из бабочек подлетела к Наде, широко распахнула свои бирюзовые крылья — и Надя увидела девичье лицо. Нежный рот приоткрылся, и девушка-бабочка спросила:
— Ты первый раз здесь? Ты никогда прежде не летала над лугом беспамятства?
— Никогда, — призналась Надя.
— Тогда тебя ждет много чудес! — прощебетала девушка-бабочка и растворилась в солнечном сиянии.
И весь луг исчез.
Теперь Надя летела над горной грядой. Под ней проносились каменистые склоны, там и тут на них сверкали пятна снега, но Надя поднималась выше и выше. Она дышала чистым, разреженным воздухом гор — и с каждой секундой дышать становилось все тяжелее.
Впереди был горный хребет, покрытый нетающим льдом. Надя подлетела к нему, перевалила через хребет — и попала в бесконечную, бездонную темноту.
Она проваливалась в эту тьму, тьма засасывала ее, как воронка, тьма была вокруг, со всех сторон, и впереди только тьма, тьма и страх…
И вдруг падение прекратилось.
Надя шла по многолюдной, шумной улице южного города, окруженного высокими горами. Мимо нее спешили по своим делам тысячи людей. Среди них попадались и белые, но большинство было
темнокожих, из чего Надя сделала вывод, что этот город, как и Харгейса, находится в Африке.Но, в отличие от столицы Сомалиленда, этот город был мирным, богатым и процветающим. Прохожие были хорошо одеты. По улицам проносились новые, дорогие машины, современные здания из стекла и бетона не носили на себе следов пуль и снарядов — вместо этих боевых отметин на их стенах красовались яркие рекламы автомобилей и напитков, телевизоров и косметических средств, компьютеров и мобильных телефонов. Первые этажи зданий занимали офисы международных компаний и магазины всемирно известных фирм, торгующих одеждой и духами, мебелью и украшениями.
Надя свернула с оживленного проспекта на боковую улицу.
Здесь было не менее многолюдно, но вместо вечно спешащих деловых людей тут неторопливо бродили туристы, а первые этажи занимали ресторанчики и сувенирные лавки. Впереди, в конце квартала, возвышалось необычное здание. Его черный с золотом фасад был оформлен в стиле древнего храма, а поперек фасада красовалась огненно-красная вывеска: «Унгисимаан».
Надя не знала, что значит это слово, не знала, что находится в этом здании — музей, ресторан, театр? — но она шла туда, вперед, к черно-золотому зданию с красной вывеской. Именно туда вела ее непонятная, непреодолимая сила.
Однако когда ей оставалось сделать всего несколько шагов, Надя увидела рядом с черно-золотым фасадом витрину маленькой сувенирной лавочки.
В этой витрине были выставлены слоны и носороги, бегемоты и жирафы, антилопы и львы, искусно выточенные из черного дерева, из розоватого камня, вылепленные из глины.
Здесь же были африканские маски, фигурки богов, разноцветные бусы и другие украшения — в общем, те незатейливые поделки, которые непременно привозят из Африки американские домохозяйки и японские пенсионеры, отправившиеся в круиз за экзотикой и после непременного сафари и посещения этнографической деревни воображающие, что повидали Черный континент…
И вдруг та сила, которая до сих пор гнала Надю вперед, отпустила ее.
Девушка поняла, что пришла к цели своего путешествия.
Она толкнула дверь лавки.
Негромко звякнул дверной колокольчик.
После залитой африканским солнцем улицы здесь было прохладно и полутемно. Надины глаза не сразу привыкли к здешнему освещению, а когда привыкли, она увидела, что внутри лавка заполнена такими же сувенирами, только покрупнее, которые не поместились бы в витрине: вырезанные из черного дерева божки и маски, но почти в человеческий рост, каменные слоны и бегемоты, но такие, что поднять их смогли бы лишь два-три человека.
А еще тут были целые связки африканских копий с широкими наконечниками, десятки ритуальных барабанов — тамтамов, наряды и головные уборы шаманов…
«Что я здесь делаю? — подумала Надя. — Зачем я пришла в эту сувенирную лавку?»
И тут она увидела хозяина.
Это был чернокожий человек в светлом полотняном костюме с темно-красной розой в петлице.
Он был стар. Он был настолько стар, что казался старше всех людей, которых Надя когда-либо встречала, старше этого города, старше окружающих его гор. При этом он вовсе не выглядел дряхлым — наоборот, он был полон энергии и силы.