Дуэль с собой

Родик знал историю ухода Сергея Викторовича из министерства, но в ответ тоже улыбнулся и пошутил:

— Плохо, наверное, удерживаете лучшие кадры.

— Что вы, что вы, — вмешался Сергей Викторович. — Просто устал я на государевой службе, возраст, понимаете ли. Да и для себя и семьи хочется пожить…

Обсудили московские сплетни, тем для разговора нашлось много. Министр ударился было в воспоминания о своем студенчестве, но заместитель достаточно бесцеремонно прервал сентиментальные разглагольствования шефа и повел беседу о проблемах Таджикистана, о том, что настало время коммерциализации, что республике нужна помощь «старшего брата». Выражал он свои мысли косноязычно, путая русские слова. Под напыщенностью, с которой он вещал, проглядывали национально-патриотические мотивы, ставшие в последнее время популярными в таджикской среде.

Вообще заместитель был полной противоположностью министра. Типичный таджик, выросший, судя по всему, в одном из кишлаков, коренастый, с грубыми чертами лица. Однако в этом деревенском мужике чувствовались хватка и сила характера. Глаза его искрились природной хитростью, а цепкий взгляд внимательно изучал Родика. Его поведение, по мнению Родика, не укладывалось в принятую в Таджикистане систему иерархического подчинения. Слишком много было в нем самостоятельности. Размышляя об этом, Родик предположил, что Абдулло Рахимович принадлежит к одной из влиятельных семей Таджикистана. «Надо спросить у Сергея Викторовича, что все это значит, — подумал он. — Может, я вообще отстал от жизни». В конце беседы Родик пригласил всех к себе в гости, а Сергей Викторович напомнил насчет сейфа. Пошли смотреть. Сейф действительно оказался антикварным, с какими-то гербами, медными ручками, тремя отделениями. Родик попытался сдвинуть его. Безрезультатно.

— Его отсюда никогда не вытащить, — усомнился он.

— Родион Иванович, в понедельник сейф будет у вас дома, — с восточным апломбом заявил заместитель. — Это наш подарок.

— А я в понедельник вечером, часов в шесть, жду вас с министром в гости, — напомнил Родик. — Заодно и обмоем.

— Обязательно будем, явку министра обеспечу, — заверил Абдулло Рахимович, протягивая правую руку и прикладывая левую к сердцу в знак почтения…

На улице было солнечно. День разгорался осенними красками. Хотелось потянуться, подпрыгнуть и что-нибудь радостно крикнуть. Вместо этого Родик скомандовал:

— Поехали в Варзоб, пообедаем, подышим воздухом, попьем минералки и чего-нибудь еще.

Родик любил природу. Причем нельзя было сказать, где ему больше нравится — в лесу или в горах, на реке или на море. В Таджикистане природа поражала разнообразием. Иногда хватало только поворота головы, чтобы оказаться в совершенно другой обстановке. Бескрайние долины переходили в экзотические скалы с искрящимися водопадами, живописными пещерами, гротами и голубыми озерами. Глубочайшие каньоны, по которым, причудливо сплетаясь, вились разноцветные — от бирюзово-голубых до сине-черных — ленты воды, вдруг превращались в статические соляные натечные плато самых фантастических форм и цветов, создающие иллюзию навечно застывшего движения…

Все это великолепие существовало недалеко от города. Достаточно было проехать от центра Душанбе пятнадцать-двадцать минут — и глазам уже открывалась невероятная картина, запечатленная создателем на фоне сверкающих белизной куполов памирских гор. Неподвижная подвижность этих пейзажей мистическим образом заставляла даже непоседливого Родика погружаться в созерцание, успокаивала и настраивала на лирический лад.

Варзоб, куда предложил поехать Родик, был одной из замечательнейших частей памирской натуры и врезался ущельем в горы на границе города. Живописные луга со «свечками» эремурусов [7] , прохладная река с массой притоков и островов, тенистые рощи, минеральные источники, открытые кафе и рестораны, расположенные прямо у воды, — все это неизменно поражало и радовало Родика, воспитанного в обстановке постоянного дефицита и ограничений. Изобилие в сочетании с услужливостью и гостеприимством таджиков не шло ни в какое сравнение с Кавказом или Крымом, где Родик, по заведенной в Москве моде, проводил каникулы, а потом и отпуска. Роскошному отдыху здесь способствовала общедоступность памирских бань и купален, работающих круглый год благодаря термальным водам, насыщенным радоном, сероводородом, азотом и углекислотой. Можно было плескаться в кипящих газовых пузырьках, предполагая, что это очень полезно для здоровья, а потом, разогревшись, прыгать в ледяную воду быстрой реки.

7

Эремурус — травянистое растение, верхняя часть которого имеет форму, похожую на конус.

Любимый ресторан Родика находился в поселке Варзоб и представлял собой каскад деревянных террас, спускающихся прямо к реке. Нижняя терраса нависала над водой, и летом Родик любил сидеть на полу, опуская голые ноги в бурный поток…

У дверей их встречал директор — старый знакомый Родика. Он излучал такие флюиды гостеприимства и уважения, что Родику стало даже не по себе.

— Что, не сезон, никого нет? — спросил Родик вместо приветствия, умышленно нарушая принятые нормы. — Небось мясо залежалось, зелень завяла, фрукты гнилые?

— Обижаете, око [8] , — подобострастно заскулил директор. — Все наисвежайшее.

— Знаю я твое «наисвежайшее», — проворчал Родик. — Давай, живого барана будем резать. Вот это «наисвежайшее». Пошли за бараном, но только за молодым. Время есть, мы не спешим. Да, чтобы с курдюком был! А пока неси лепешки и чай.

— Хоп, око. Что сделать из барана? — повеселел директор.

— Шашлык, как обычно, — распорядился Родик. Отдай мне остаток курдюка и вырежи мяса для плова. Остальное возьми себе. Да, к шашлыку принеси бутылку арака руси [9] , для дамы — бутылку вина… Если есть, то «Варзоба», и еще бутылок пять минералки, лучше, если есть, «Шаамбары».

8

Око — господин (тадж.).

9

Арак руси — русская водка (тадж.).

— Рахмат [10] ,око, рахмат, — поблагодарил директор, прижимая руки к груди и пятясь к выходу.

Родика всегда поражала скорость, с которой таджики резали барана и готовили из него блюда. Не прошло и получаса, как на столе появился шашлык из печени, сердца и почек, зелень, овощи. Пока первый шашлык в прямом смысле слова таял во рту, принесли второй, из мяса, затем появился «жеваный» шашлык [11] и, наконец, обжаренные шарики из курдючного сала…

10

Рахмат — спасибо (тадж.).

11

«Жеваный» шашлык — люля-кебаб. По легенде, когда не было мясорубок, женщины в гаремах жевали сырое мясо и из него готовили люля-кебаб.

В общем, обед вышел на славу.

Директор провожал гостей до машины.

— Да, совсем забыл, — остановился Родик. — У тебя бальзам «Шифо» есть?

— Конечно, око, сейчас принесу, — с готовностью отозвался тот и мгновенно исчез.

— Да, и несколько лепешек прихвати! — крикнул Родик ему вслед.

— Я заметил, что око любит наши лепешки, — подавая сверток, почтительно склонился директор.

— Покуда есть хлеб да вино, все хорошо, — перефразировал Родик известную пословицу, беря горячие лепешки и бутылку знаменитого бальзама. — Сколько я должен?

— Ничего, око, подарок, приезжайте еще, — двумя руками сжимая руку Родика, прощался директор. — Ждем вас и вашу прекрасную завчу [12] . Счастливо доехать до города.

В Душанбе вернулись затемно. Сергея Викторовича отпустили домой, а сами решили провести вечер в квартире Родика. Она была двухкомнатная, с двумя лоджиями. Одну из комнат в рабочее время использовали как офис (в нем работали, не считая Оксы, еще две девушки), а в остальные часы — как столовую. Спальня была просторная, с выходом на лоджию и с окнами во двор. Располагалась квартира на втором этаже пятиэтажного дома, стоявшего на берегу реки Душанбинки, которая летом давала прохладу, а сейчас, осенью, — приятную влажность. Родик и Окса устроились на лоджии с видом на реку. Он поглощал свои любимые вахшские лимоны, а она ела дыню и виноград. Обсуждали планы на завтрашний день.

12

Завча — жена (тадж.).

Вдруг зазвонил телефон. Родик поднял трубку.

— Окса у тебя, — без приветствия обратился к нему мужской голос, по которому он узнал Борю Тэна.

— Привет, Боря. Что случилось? Почему ты так неинтеллигентно разговариваешь?

— Окса у тебя, — утвердительно повторил Боря. — Пусть идет домой. У нее дети дома, а если захотела замуж, то мы найдем ей корейца, когда пройдет достаточно времени со дня смерти ее мужа. Не забывай, он был ближайшим моим другом и компаньоном. Я считаю себя ответственным перед ним и не допущу этого разврата. Тебе что, в Москве баб не хватает? Хочешь, позвоню твоей жене?