Дуэль умов

Из состояния душевной депрессии Мишеля неожиданно вывел официант, который сказал ему совершенно невероятную вещь. Посетителей в этот ранний для обеда час было еще мало, и официант, налив вино, от нечего делать задержался у столика Мишеля значительно дольше, чем обычно. Они разговорились.

Коснулись войны, официант разоткровенничался, признался, что питает к немцам отвращение, и вдруг заявил:

— Знаете, господин Шовэ, сейчас ведутся приготовления к высадке войск союзников.

— В самом деле? — спросил Мишель с неподдельным удивлением.

— Да, сударь… и на побережье полно английских офицеров, которые организуют это дело.

— Невероятно! Вы когда-нибудь встречали кого-нибудь из них?

— Лично я нет, но я так много слышал о них, и, говорят, всеми делами заправляет некто, по имени Мишель.

— Вот как! — воскликнул сам герой молвы, сохраняя похвальное спокойствие, но внутренне содрогнувшись.

Официант отошел, а Мишель стал гадать, откуда мог идти такой слух. И только спустя три недели он нашел ответ на вопрос. Оказывается, метрдотель состоял в одной из ячеек Луи в Антибе. Естественно, он разговаривал кое с кем из своих коллег в ресторане, которым мог доверять. И, конечно, Луи упоминал о Мишеле и о других в порядке своеобразной рекламной беседы с целью привлечь новых людей к движению Сопротивления. Ведь люди быстрее решаются стать сторонниками движения, когда узнают, что в его рядах есть специально обученные офицеры, которые, не считаясь с опасностями, приехали сюда из Англии. Просто чистая случайность, что метрдотель не встречал Мишеля в доме Луи, и поэтому ни он, ни официант не подозревали, что их постоянный посетитель господин Шовэ и есть Мишель.

Вернувшись в свою квартиру, Мишель вскрыл письмо Карте. Оно оказалось длинным. Прочитав его, Мишель просто не поверил своим глазам и поэтому перечитал вторично. Вот оно:

«Дорогой Мишель!

Я получил записку от Арно, в которой он сообщает новое место, где собирается рискнуть пристроиться со своей рацией.

Не буду говорить, чем он рискует, — это касается только Вас и его самого. Но поймите, пожалуйста, что я не могу подвергать риску — в данном случае не только огромному, но и бессмысленному — своих людей. Если он желает рисковать, я вынужден буду закрыть этому опасному человеку доступ и в наши конспиративные квартиры и к нашим людям. В таком случае давайте договоримся:

1. Чтобы он не жил в домах наших людей.

2. Чтобы он не работал на рации в домах, предоставляемых нами или снимаемых на чье-либо имя через посредство наших людей. Иначе при его аресте, которого я опасаюсь, неизбежно окажется замешанным кто-нибудь из наших людей.

3. Что он по соображениям безопасности не будет встречаться с нашими людьми.

Короче говоря — я прошу Вас принять все меры конспирации в отношениях между Вами и мной. Впредь мы будем придерживаться известного положения воинского устава, которым руководствуются в любой действующей армии: тот, кому войсковая часть оказывает содействие или помощь, обязан подчиняться установленным в ней порядкам и соблюдать дисциплину. Для того чтобы действовать по своему усмотрению, необходимо получать разрешение в каждом отдельном случае.

Дорогой Мишель! Этого положения нам обоим особенно необходимо придерживаться теперь, когда объявлены строгие полицейские меры. Скоро разгорится битва. Чтобы избежать худшего, нужна железная дисциплина.

Мне недавно стало известно, что мотивы, по которым чуть было не отдали приказ о моем аресте, во многом связаны с интригами Жюльена, и это объяснит мою настойчивость в своих требованиях.

Разумеется, мы всегда к Вашим услугам, но при условии, что нам обеспечат возможность оградить себя от последствий нарушений дисциплины или безрассудства со стороны любого из Ваших людей.

Я полагаюсь на Вас. Вы можете положиться на меня. Впереди у нас еще много дел.

Всегда Ваш Карте».

Мишель с отвращением бросил письмо и горько рассмеялся.

Передразнивая Карте, он повторил вслух первые две фразы последнего абзаца: «Я полагаюсь на Вас. Вы можете положиться на меня». Сколько нужно иметь наглости, чтобы так подтасовывать факты и сваливать с больной головы на здоровую. Конспирация! Да не о ней ли ему постоянно твердил Мишель? Вспомнить только, что еще совсем недавно Карте собирал своих ближайших помощников прямо в парке, и они, беспечно рассевшись на скамейках, строчили свои приказы и директивы прямо на глазах у публики. А разве не Карте требовал, чтобы Жюльен сутки напролет выстукивал его длинные донесения, не считаясь с радиопеленгаторами, облавами и другими трудностями? Недели не прошло с тех пор, как Мишель решительно воспротивился тому, чтобы Арно работал на рации в одном из домов Карте в Антибе, где хранились автоматы. Карте тогда весело расхохотался, словно Мишель вел себя, как школьница, которая испугалась мыши. Всего лишь несколько дней тому назад этот безумец собирался послать группу своих лучших людей в район антибской радиостанции практиковаться подрывному делу на настоящей пластической взрывчатке. Место сильно охраняется, и глава группы, который успел снискать уважение за свою отвагу, на этот раз просто умолял Мишеля отменить приказание Карте. Мишель невольно поморщился, вспомнив, как ему пришлось уговаривать Карте и, будучи посторонним человеком, иностранцем, выступать в роли арбитра между ним и его людьми.

Он снова взял письмо, «…мы всегда к Вашим услугам». Мишель вспомнил свой разговор с Карте о винонском аэродроме, потом печальную историю с Хилари, отношение к Жюльену, наконец, отношение к нему самому, и ему стало обидно.

Можно ли вытерпеть все это? Разве удивительно, что при таком отношении захочешь излить свои печали любому, в ком встретишь хоть малейшее сочувствие?

И такой человек еще требует безоговорочного подчинения! Да ведь это все равно, что требовать луну с неба! Недовольство выражал не только Жюльен, задумываться стали многие французы из ближайшего окружения Карте. Они уже не раз вежливо извинялись перед Мишелем за поступки своего руководителя, так как понимали, что Мишель всем сердцем болеет за дело, а не просто выполняет поручения англичан как платный агент.

Интересно, откуда и зачем Карте откопал это положение устава? Если учесть, что английское казначейство оказывает Сопротивлению щедрую финансовую помощь, то фраза «Тот, кому войсковая часть оказывает содействие или помощь, обязан…» говорит в пользу Мишеля. Нет, только безответственный человек может написать подобную чушь!

Но особенно смешон его тезис о конспирации. Карте словно только сейчас сделал это открытие!

Мишель утешался лишь тем, что раз сами французы не в состоянии разрешить все усложняющуюся проблему руководства, то его бессилие в этом вопросе подавно простительно. Досадно, конечно, что приходится зря тратить время, и поэтому к чему оправдания? Нужно искать пути разрешения проблемы.

Мишель не считал себя гением, он просто старался делать все, что в его силах. И никак не мог понять, какими соображениями руководствовались в Лондоне, когда, например, не так давно вдруг прислали ему запрос:

КАКИЕ ДИВЕРСИИ ОРГАНИЗОВАНЫ ВАШЕЙ ГРУППОЙ С МОМЕНТА ОСНОВАНИЯ?

А ведь когда он уезжал, его специально предупредили ничего не начинать до тех пор, пока не придут особые указания!

Мишель рассмеялся, вспомнив свой ответ:

КТО, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ПОСЫЛАЛ ЗАПРОС ЗА НОМЕРОМ 139?

И Лондон больше не возвращался к этому вопросу. А какими ругательствами разразился Арно по адресу авторов радиограммы! Этим Арно выразил свое сочувствие, и Мишель был благодарен ему. Тогда он понял, что между ними зарождается крепкая дружба.

Затем он стал думать о Луизе. Хотелось бы знать, как у нее дела. Она должна вернуться завтра. Связники курсировали регулярно, поэтому ему и в голову не приходило, что она может задержаться.

На другой день, 5 ноября, Мишель, как обычно, отправился на явки. Погода стояла ясная, солнечная. Значит, теплая пора еще не миновала.

Мишель зашел к Кэтрин, и та с готовностью согласилась, чтобы Арно, когда нужно, вел передачи из ее спальни, окна которой выходили на север.

Придя к Сюзанн, Мишель узнал, что Луиза еще не вернулась, хотя было уже одиннадцать. В этот день после прибытия каждого поезда ему сообщали, приехала ли она.

К половине третьего Луиза все еще не вернулась, и Мишель начал волноваться. В три ему предстояло встретиться с Карте у Антония. Не желая опаздывать, он уехал, так и не дождавшись Луизы.