Дух демона

Магистру Джоджонаху показалось, что настал поворотный момент в его жизни. Его отправляли в Урсал, лишив помощи самоцветов, поручив миссию, которая может растянуться надолго, ибо процесс канонизации всегда был сопряжен с изрядной долей канцелярского крючкотворства. Все это означало, что в течение года, а то и больше он не увидит Санта-Мир-Абель, где именно сейчас так необходимо его присутствие. Единственным выходом было бы прямо здесь, в этом кабинете, бросить Маркворту вызов; может, сделать это во всеуслышание и потребовать доказательств того, что брат Эвелин Десбрис отправился к Аиде ради союза с демоном-драконом.

Джоджонах понимал, что его сторону примут единицы. Брат Браумин, возможно, юный Делман поддержат его. А настоятель Добринион и полторы сотни монахов Сент-Прешес?

Нет, Маркворт нанес упреждающий удар, и магистр это понимал. Его отправляли решать столь дорогой и близкий для Сент-Прешес вопрос канонизации первого святого из их монастыря. И Добринион не пойдет против Маркворта.

Магистр долго глядел на морщинистого старика, бывшего некогда его наставником, а теперь ставшего вершителем его судьбы. У Джоджонаха не было выхода из сложившегося положения. Возможно, и мужества у него тоже не было. Он ощущал себя безмерно старым и давным-давно утратившим способность действовать.

У задних ворот монастыря Джоджонах увидел лишь свои пожитки. Он понял, что придется идти пешком. Маркворт не посчитал нужным дать ему повозку или хотя бы осла. Магистр зашагал по улицам Палмариса и покинул город через южные ворота.

ГЛАВА 13 НОВЫЙ ВРАГ

На исходе десятого дня пребывания в лагере беженцев Элбрайн обратился к Оракулу, с которым не общался более недели. Появление в этих местах монашеского каравана до сих пор не давало ему покоя. К этому добавились новые обстоятельства. Сегодня утром в лагерь вернулся Роджер He-Запрешь и привел с собой пятнадцать бывших пленников Коз-козио Бегулне. Разведав, что их переправили из Кертинеллы в Ландсдаун, парень воспользовался представившейся возможностью, пробрался в менее охраняемый город и вывел оттуда людей.

И все же, невзирая на явную ошибку предводителя поври, решившего переместить пленников в менее укрепленное место, дерзость Роджера едва не погубила и его самого, и их. Крэгготская ищейка, охранявшая пленников, бросилась по следу, и только появление Джуравиля позволило Роджеру и остальным благополучно добраться до лагеря.

Эту деталь Роджер намеренно опустил, когда красочно описывал взволнованным беженцам события минувшей ночи.

Элбрайн чувствовал: появление его и Пони в лагере беженцев вызывало недовольство и было чревато не слишком-то приятными последствиями. Поэтому он отправился поговорить с дядей Мазером.

— Дядя Мазер, происходит то, чего я опасался, — начал Элбрайн, когда в темноте чащи увидел изображение в зеркале. — Соперничество с Роджером He-Запрешь все больше грозит бедой. Не далее как сегодня утром он вернулся в лагерь в сопровождении пятнадцати человек — пленников поври, которых он освободил минувшей ночью. Разумеется, весь лагерь радостно встретил освобожденных. Но когда я поговорил с ними, то понял, насколько Роджер рисковал своей жизнью и жизнью этих людей, отправившись их освобождать. Конечно, мы искренне желаем освободить из-под гнета поври всех пленников, однако в таком поспешном и отчаянном шаге сейчас не было особой необходимости. По всем признакам, пленникам ничто не угрожало, по крайней мере в тот момент. Мы могли бы разработать более обширный план действий, который бы позволил не только освободить этих людей, но и уничтожить Коз-козио Бегулне и всех его злодеев-приспешников.

Вместе с тем я понимаю, что именно заставило Роджера отправиться прошлой ночью в город. И Пони это тоже понимает. Парень вбил себе в голову, будто в глазах беженцев он утратил былые позиции. Ему кажется, что там, где прежде превозносили его, теперь превозносят меня.

Элбрайн умолк и воспроизвел в памяти встречу с Роджером, когда тот только что вернулся. Он вспомнил, как парня буквально распирало от гордости, как он выпячивал грудь, рассказывая о своем подвиге. Элбрайн вспомнил, с каким видом Роджер, живописуя свои дерзкие действия, смотрел при этом на собравшихся, особенно на Пони.

«Пони», — с глубоким вздохом произнес Элбрайн.

Он вновь перевел взгляд на призрачное изображение в зеркале. Пони. Роджер буквально влюбился в нее. А может, он просто воспринимает ее отношение к нему как высшее подтверждение собственной значимости. Все знают, что Пони — моя подруга. Роджеру кажется, что если ему удастся завоевать ее благосклонность, то тем самым он займет более высокое положение, нежели я.

Одновременно с «влюбленностью» Роджера в Пони Элбрайн видел, насколько опасной вскоре может сделаться обстановка в лагере. Роджер с его очевидными дарованиями мог бы стать очень полезным, однако его ребячливость способна навлечь на всех большие беды.

— Нам с ним придется сражаться, — тихо произнес Элбрайн. — Боюсь, что все к этому идет.

Вскоре Элбрайн выбрался из своего укрытия. Стемнело. Неподалеку ярко горели костры беженцев. Элбрайн пошел туда, и чем ближе он подходил, тем отчетливее слышал громкие голоса собравшихся.

— Мы должны по ним ударить, — с жаром заявил Томас Джинджерворт. — И со всей силой! Выгнать их с наших земель назад, во мрак их горных пещер.

Подойдя к огню, Элбрайн увидел, что большинство сидевших одобрительно закивали головами. Рядом с Томасом сидела Пони. На ее лице была написана тревога.

При появлении Элбрайна все почтительно умолкли и обернулись к нему, словно ожидая услышать его суждение. Обменявшись взглядами, Элбрайн и Томас поняли, что в этом споре они придерживаются разных точек зрения.

— Там сейчас нет пленников, — сказал Томас. — Самое время ударить по ним.

Элбрайн молчал, с искренним сочувствием глядя на этого человека. Он вспоминал собственные чувства, когда враги сожгли дотла родной Дундалис. Тогда и у него было лишь одно отчаянное желание: мстить.

— Я понимаю… — начал Элбрайн.

— Тогда строй бойцов в шеренгу, — прорычал ему Томас, и множество голосов подхватило эти слова.

— Я боюсь лишь, что ты недооцениваешь силу наших врагов, — невозмутимо продолжил Элбрайн. — Сколько нас и наших друзей сложат головы в этом походе?

— Ну и что, если Кертинелла будет свободной! — крикнул кто-то из беженцев.

— И Ландсдаун! — воскликнула женщина, явно беженка оттуда.

— А если нет? — спокойно спросил Элбрайн. — Если произойдет то, чего я опасаюсь, и нас отбросят и поубивают во время отступления?

— И что будет с теми, кто не в состоянии сражаться? — добавила Пони.

Эти простые слова, напомнившие об ответственности за детей и стариков, несколько охладили пыл собравшихся.

Спор продолжался и в конце концов утомил собравшихся, так и не достигших согласия. Элбрайн и его друзья все-таки одержали небольшую победу, поскольку никаких планов предстоящего сражения так и не было намечено. Элбрайн понимал состояние этих людей, возбужденных чередой радостных событий: появлением троих могущественных союзников, победой в лесной битве, благополучным возвращением Роджера He-Запрешь и вызволением последних узников Коз-козио. Неудивительно, что теперь беженцами овладело желание отвоевать родные города и покарать захватчиков, бесчинствующих в Кертинелле и Ландсдауне. Ничего — как только пыл поутихнет, эмоции уступят место логике.