Дух, который разбил свой кувшин

Что там, в лесу? Может, зверь какой бродит? А, может, человек. Не знаешь, что хуже. Чужой человек опасней зверя бывает.

Вдруг из кустов прямо на тропу выскочил заяц. Не взрослый заяц даже, зайчонок. Поджал уши и сидит, старой вываренной шкурой притворяется.

— Ну ты, Вереск, и воин! — Рассмеялась Пестрошейка. — Зайца испугался!

— Может, поймать его? — предложил дух кувшина.

— Тебе лишь бы кого поймать! — отмахнулся Вереск. — Мал он еще. Пусть подрастет сначала. А там, если наши пути еще пересекутся, может, и поймаю.

И пошли дальше. Пестрошейка все над Вереском подшучивала. Какой он бесстрашный победитель зайцев оказался.

Только недолго они так шли. Вереск опять остановился и на Пестрошейку шикнул, чтобы тихо себя вела.

— Опять от зайчонка спасать меня будешь? — Не унималась Пестрошейка. — А, может, от белки? Белки тоже страшные бывают. Как прыгнут из ветвей, так и клочки по ветру.

Но Вереск ее не слушал. Что-то надвигалось на них. Шло медленно и аккуратно, ветки не ломало, сучьями не хрустело. Осторожно подкрадывалось. Но где? Тень выросла прямо за спиной Пестрошейки. Тонкие кошачьи лапы, огромная грива. Пещерный лев? Вереск раньше льва только выбитым на камне видел. И вот он здесь. Возник из-за деревьев.

— Назад! — крикнул Вереск Пестрошейке. — Бросай кувшин, лезь на дерево!

— Что значит — бросай кувшин?! — закричал разгневанный дух. — А как же я?! Меня вы на съедение оставите?!

Пока Пестрошейка кувшин снимала, лев на нее кинулся. В один прыжок настиг ее. Девушка хорошо по деревьям лазала, быстро на высоту поднялась. Лев за ней. Полоснул когтями по стволу дерева, за ногу Пестрошейку ухватил. Пестрошейка вскрикнула, но из цепких кошачьих лап вырвалась, продолжила по дереву карабкаться. Только дорожка из крови стала на коре проступать. От запаха крови совсем рассвирепел лев.

— Эй, иди сюда, кошка! — громко закричал Вереск. Лев обернулся, отвлекся от Пестрошейки.

— Иди сюда! — Повторил Вереск. — Я повкуснее буду.

— Вереск! — позвал дух. — Не одолеть тебе льва в одиночку. Напои меня своей кровью.

— Еще чего! — ответил Вереск. — Ты от птичьей крови ума лишился, а от моей что будет?

А лев обернулся к Вереску, лениво двинулся в его сторону.

— Вереск! — прокричал дух. — Сам погибнешь и меня ни за что погубишь.

Страшная была громадина, этот лев. И прыгучая, точно змея.

И Вереск решился. Полоснул себя каменным ножом по ладони. Алая кровь заструилась по пальцам. Вереск руку над кувшином занес, пара капель в горловину упала.

— А теперь уходи! — грозно велел дух кувшина. — Прячься!

Снова над кувшином пар заклубился. Что на сей раз из этого пара получится? Опять птица? Нет. Вереск глазам своим не поверил. Над горловиной человеческая фигура соткалась, один в один на него похожая. Только взгляд у этой фигуры неживой какой-то получился. Мертвый.

Фигура двинулась на льва. Ни страха, ни робости. Словно копье ожило. Даже Вереск ощутил запах чего-то неживого. Лев оторопел, назад попятился. Непонятный враг метнул в него свое призрачный дротик. Пещерный лев заверещал как обиженный котенок, пытаясь укусить древко дротика, что торчал у него рядом с сердцем, и умер.

Призрачная фигура отвернулась от льва, посмотрела на Вереска. У юноши от этого взгляда вся душа перевернулась. Словно он обломок скалы проглотил. Фигура сделала шаг вперед и растаяла.

— Ты как? — Вереск кинулся к Пестрошейке и помог ей слезть с дерева. — У тебя вся нога в крови!

— Ерунда! — отмахнулась девушка. — Царапина. Сейчас окунусь в реке, и пойдем дальше.

Пора прощаться

Через час стало понятно, что рана у Пестрошейки вовсе не ерундовая. Девушка еле шла. Кувшин не могла на себе нести, по земле тащила. И кувшинный дух почему-то притих. Не охал на кочках, не ворчал на перекатах.

— Дальше не пойдем! — Объявил Вереск.

Пестрошейка не возражала, легла на землю, свернулась клубком.

— Да ты вся горишь! — Ужаснулся Вереск. — Рану свою покажи!

Рана вздулась и почернела. Плохо дело! Долго Вереск подле девушки сидел, не знал, что делать. Не умел он врачевать, не воина это дело. В племени раны всегда шаман лечил. Да мать немного. Тайком от шамана.

Пестрошейка металась по земле подстреленной птицей, все звала кого-то. Темнело уже. По лесу шакалы стали рыскать, да на крики Пестрошейки подвывать.

Наконец, девушка открыла глаза, посмотрела на Вереска и слабо улыбнулась.

— Вереск! — тихим голосом позвала она. — Подойди!

Вереск послушался и сел рядом с ней.

— Хорошо, что мы сбежали, правда? — Продолжила девушка.

У Вереска комок в горле застрял. Кивком головы согласился.

— А теперь убей меня, — попросила Пестрошейка.

— Что?! — возмутился Вереск и на ноги вскочил. — Да ты ума лишилась?!

— Сядь и послушай, — мягко попросила девушка. Вереск повиновался. — Не выжить мне. Знаю. Черная боль долго меня есть будет. Пока не насытится. Больно мне будет. Очень. И тебе больно станет на меня смотреть. А так… — Она взяла руки Вереска и положила себе на горло. — Как птиц убиваешь, коли стрела свое дело не доделала.

— Замолчи, женщина! — В ужасе закричал Вереск. — Немедленно замолчи!

Он отвернулся от нее, подошел к кувшину.

— Ну что скажешь?! — Обратился Вереск к духу.

— Что тут скажешь? — Гулко ответил дух.

— А ты попробуй сказать что-нибудь! — Рявкнул Вереск. — И помоги! Ты же лечить умеешь!

— Не умею, — ответил дух.

— Неправда! Матушка ведь с твоей помощью других лечила. Так?

— Матушка твоя ведунья, — мрачно напомнил дух. — С ней моего труда мало надо было. Свой добавляла.

— Так значит, ты труда испугался?! — Возмутился Вереск. — Ленивый молочный слизень! Вот ты кто!

— Ладно! Помогу! — неохотно согласился дух. — Накопай земли помягче и заполни кувшин доверху. Затем сходи в лес и найди ольховую сережку. В кувшин посади. Посмотрим, что получится.

Все Вереск сделал, как дух велел. Посадил ольховую сережку в кувшин, стал ждать, что дальше будет. Пестрошейка больше не звала его. Металась в бреду, какие-то чужие имена перебирала. Вереск даже рад был ее бреду. Не смог бы он ее просьбу выполнить.

Недолго ждать пришлось. Из кувшина росток показался. Быстро он окреп, да ввысь поднялся.

Вереск впервые за весь день надежду почуял.

Вдруг раздался глухой звон разбитой посуды. Корни сквозь кувшин проросли, да раскололи его. Корни в землю пошли, подминая остатки посуды под себя. А дерево к небу потянулось.

— Дух, ты здесь?! — Спросил Вереск. Ему ответила тишина. — Да где же ты?!

Ушел дух. Может, в небо улетел, может, в дерево вселился.

Красивое дерево получилось. Тонкий стебель, маслянистые листья. Не береза и не ольха. Никогда таких деревьев Вереск не видел.