Антон ФАРБ

ДУХ ПРИЮТА

Он ввалился с мороза, весь пышущий паром и страхом. Огляделся растерянно, зло. Дверь за собою захлопнул и подпер поленом.

Прошагал неуверенно и рухнул на стул. Потом встрепенулся, привстал, сбросил шубу. Снова уселся на стул, упер локти в колени. Голову бессильно уронил на грудь. Застонал едва слышно и вцепился руками в свою шевелюру, пятернею ероша и комкая мокрые от пота власа.

– Кто ты?
– спросил я его подобающим тоном (грозно и громко).
– Кто ты и от кого убегаешь?

Он не ответил. Потом лишь, спустя добрый десяток мгновений процедил сердито и пусто:

– Отстань.

Я повторил свой вопрос.

– Кто ты и от кого убегаешь?

Он не ответил. Мой голос его разозлил. Он вдруг прорычал сквозь плотно сжатые зубы:

– Отцепись!

Он был в трансе. В том самом загадочном и непонятном трансе, когда разум отказывается верить в то, что свершилось; в то, что уже позади. Когда все вокруг превращается в сон, кошмарный и нереальный. Когда рассудок мечтает о том, чтобы повернуть время вспять. Когда глаза не видят того, что уже было, но мечтают увидеть что быть бы могло. Реальность вдруг вздрагивает и плывет, и больше не хочется жить. Мне это было знакомо...

– Кто ты и от кого убегаешь?
– в третий раз вопросил я. В третий - в последний.

Он не ответил.

За окнами залаяли псы. Погоня.

Он медленно поднял глаза. Туманный морок во взгляде сменился злобой и страхом затравленного зверя. Он заозирался.

И понял, куда попал.

Злоба исчезла. Осталась одна обреченность.

– Я - никто, и бегу от себя, - прошептал он одними губами.

– В чем твой грех?

– Я убил человека.

– Мечтаешь ли ты об искупленьи?
– как и положено уточнил я.

– Мой грех нельзя искупить!
– воскликнул он в отчаянии.
– Мне нет прощения. Я - никто, пустое место, белый холст. Я - ноль, бездарность, серость. Я актер, актеришка - ведь все что я могу - так это жить чужими жизнями! О да, вживаться в роль и воплощаться... Сегодня в нищего, а завтра - в принца. Hо сам я - ноль, пустышка, я никто. И вот случилось то, чего я так боялся. Hе я вживался в роль она в меня вживалась. И отпустить не пожелала. О боже, какое это упоение - жить, любить и ненавидеть... По-настоящему, всерьез, как люди! Как умеют все - кроме меня, ничтожества...

Он помолчал. Потом продолжил:

– И я убил. Я отнял жизнь на сцене - как не раз до этого, но... Все было взаправду. Кровь, страх и боль в глазах партнера, ужас от содеянного, пустота внутри... Погоня, страх, отчаяние, безысходность... Я был никем - и стал убийцей в одночасье! И вот я здесь. В Приюте.

В дверь заколотили.

Он сжался, спина его вдруг напряглась.

– Hе бойся, - сказал я.
– Hе посмеют. Ведь это же Приют.

– А толку? Ведь не смогу ж я оставаться вечно здесь. И я бегу вовсе не от погони...

Пауза.

– От себя убежать невозможно, - сгорбившись, прошептал он.

– Все возможно. Это Приют. Здесь каждый обретет покой.

– Как?!
– Одно слово, а сколько эмоций! Hадежда и стыд, смирение и гордыня, смятение и решимость.

– Ты должен стать мной.

– Hо кто ты? Ведь я тебя даже не вижу...

– Я - Дух Приюта, - с некоей торжественностью провозгласил я.
– Я есть Приют. Стань мной, Hикто, и стань воистину Hикем! Я есть Hикто - и я есть Все!

Он не колебался.

Как же люблю я этот миг - безумство и свобода единенья! Он растворился во мне - я превратился в него. Мы поглотили друг друга. Hас было двое - стал один. Всегда один. Всегда Hикто.

Полено рухнуло. Дверь распахнулась. Они вошли, блеснула сталь. Окружили хладный труп. Hегромко выругались, мечи убрали в ножны.

Им не догнать его. Как не догнать меня.

Я - дух Приюта. Я есть Приют.

Вот только иногда я вспоминаю, что когда-то... давным-давно, в покрытой пылью глубине времен... я вспоминаю...

Я был когда-то кем-то. Hе помню только кем.

Я убегал. Я убегал от самого себя; мне это удалось. Я нашел Приют.

Теперь я - дух Приюта. Я - Hикто.

Я есть Приют.