Дух воина

В первую же ночь с Листян пришло двое степнячек: маленькие, худенькие, большеглазые – без слез не взглянешь. Куда таким противостоять взрослому мужику? Женька только головой покачала, но – взялась за гуж, не говори, что не дюж. Сколько этим девочкам? Двенадцать? Четырнадцать?

– Сил в вас немного, – помолчав, сказала он. – Будем брать ловкостью. Зато бегаете, наверное, быстро. И визжите громко. Запомните, если на вас напали, самое главное – привести противника в замешательство, а еще лучше – вызвать отвращение. Делайте, что хотите: притворяйтесь мертвыми, изображайте судороги, можно блевать или даже описаться. А когда враг расслабится – бейте и бегите. И орите что было силы, если знаете, что кто-то может помочь.

Почти час она рассказывала им про точки, куда можно бить даже хрупкой девушке. Показывала на себе, жалея, что она сама мелкая. Вот бы “добыть” мужчину для отработки ударов! На миг мелькнула мысль рассказать все Баяру, но тут же была отброшена, как бесперспективная. Во-первых, он не поймет, оскорбится еще, что их, воинов, считают неспособными защитить своих женщин, а во-вторых, лучше, чтобы вообще никто не знал. Совсем.

– На сегодня хватит, – вздохнув, сказала Женька. – Завтра приходите. Будем с вами придумывать, что можно в качестве оружия использовать.

Шушукаясь и хихикая, девицы удалились во тьму ночную, а Листян задержалась, Женьку в щеку чмокнула и прошептала:

– Ты прекрасен.

– Я – баба, – шепотом напомнила Женька.

– Очень-очень жаль.

Женька потерла щеку и подумала, что ему тоже жаль. Мужиком быть проще в любых мирах.

Зато женщин никто не будит пинками по утрам. Как Женьку, к примеру.

– Давай, сын ослицы, просыпайся, – в шатер Аасора пожаловал самолично третий сын хана. – Рассвет уже. Ты сегодня опоздал на тренировку, будешь страдать, обещаю.

Проспала!

Женька подскочила суматошно, запахивая рубаху на груди, вытаращила светлые глаза на Баяра, покраснела вся. Сын хана вдруг подумал о том, что вовсе не удивительно, если рюсы этого мальчишку желали… неподобающим образом. Лицо тонкое, светлые, уже выгоревшие на солнце вихры волос, глаза огромные. И сам тоненький. У Баяра в сотне и такие есть: тощие, мосластые. Он точно знает, что они ничуть не слабее здоровяков. А в бою даже более быстрые и гибкие. И если порой тяжелую саблю им не удержать, то с луком они справляются очень неплохо. Из Дженая должен получиться отличный лучник, стремительный и легкий.

– Чего застыл? – недовольно спросил мужчина. – Штаны подтягивай и пошли.

– Мне… отлить надо, – мальчишка вдруг покраснел весь и ресницами захлопал. Как девка.

– За шатром встал и отлил, делов-то.

– Я… в отхожее место лучше.

Вот, и это тоже. Неженка. Несмотря на то, что родился Дженай явно не в шелковой сорочке и рос не в ханских шатрах, было в нем что-то… утонченное, пожалуй. Как в отцовской наложнице, которая давеча разродиться не смогла. Рядом с Элией Баяр вечно чувствовал смущение и какую-то робость. Та и двигалась по-другому, не как их женщины, и ела непременно вилкой и ножом, и пальцы вытирала о тряпицу. Всегда в свежем платье, лицом сияющая, с причудливой прической, вся увешанная монистами. Разговаривала тихо, глаза опускала, не перечила.

Стирать – руки у нее болели. Готовить не умела совершенно. Шила немного, но жаловалась на неправильные иглы и толстые ткани, а уж кожу и вовсе не могла проткнуть. Вот и зачем такая женщина? Разве что… для любви? Чтобы любоваться ей и вдыхать запах волос? А и ладно. Стирать он и сам умел. А шить – мать могла и Листян.

Баяр сам хотел Элию, когда только привезли ее в стан. Просил в жены даже. Но отец не дал, сказал, что лучшие женщины – самому сильному. Мать, к слову, Элию жалела и говорила, что та с ее нежными ручками и белой кожей, боявшейся солнца, в Степи не выживет. Как в воду глядела.

Красивую нежную Элию было теперь не вернуть, Баяр отчего-то ощущал себя виноватым в ее смерти и злился. На отца, на себя, на Аасора, на весь этот мир. А заодно – и на Дженая, который вздумал проспать. Опять ведь с Листян шлялся, а он его предупреждал! И хотя сестрица уверяла, что они просто друзья, Баяр в дружбу такую нисколько не верил, к тому же понимал: Листян красавица. Любой ее захочет. Баяр решил устроить этому наглому юнцу сладкую жизнь, а теперь вдруг, глядя на его красное лицо и смешной бег до отхожего места – ямы, огороженной шкурами, пожалел его. Тяжело тут рюсу. Кохи не стеснялись справлять естественные надобности при необходимости. А в походе и вовсе не до стеснения. Спят вповалку, кровь в реке смывают большой толпой, да и отливают тоже дружно и по команде.

Ничего, привыкнет. Баяр просто забыл, что мальчишка в степи совсем недавно, еще и пары лун не прошло. Привык он к нему быстро – такие волчата у него постоянно под ногами путаются. Кроме масти, ничем Дженай от местных мальчишек не отличается: две руки, две ноги, голова и длинный язык. И поспать любит – как все.

Покачал головой, улыбнулся про себя, глядя на взъерошенного и зевающего парня, кивнул ему и пошел в сторону “стрельбища”.

Вручил ему лук, руки скрестил на груди, наблюдая. Прекрасно знал, что от таких взглядов Дженай начнет нервничать и трястись. Ничего, в бою не до нежностей. Пусть привыкает. К тому же ветра почти нет – разве можно не попасть в мишень?

Можно. Женька дергалась, бросала на Баяра злые взгляды – вот и чего ханскому сыну от него надо? И шел бы по своим важным ханскосыньим делам, как он это обычно делал. Нет, стоит, пялится глазами своими невозможными. Эх! Снова мимо!

Спасибо хоть, в руках уже сила появилась, стрелы до цели долетали, а не как раньше – на полпути падали.

Верховая езда все же давалась Женьке лучше. Маленькая, легкая, она очень быстро сообразила, как правильно сидеть и какие части тела лучше расслаблять. И с небольшой своей мохнатой кобылкой подружилась.

– Да моя бабушка лучше стреляет, – насмешливо бросил Баяр, и Женька не выдержала, взорвалась.

Лук со стрелами швырнула на землю и заорала:

– Да пошли вы все со своим допотопным оружием! Нет бы арбалеты изобрели уже! Достало меня все! Даже позавтракать мне не дал, все бегом, бегом! Других так, как меня, не гоняют!

Баяр молча подошел к нему и коротко, без замаха, ударил по губам. Вроде и не сильно, но Женьку мотнуло, она на ногах не удержалась, села на задницу. От обиды выступили слезы, губы горели.

– Это за то, что оружие на землю бросил. Еще раз увижу – выпорю. И за то, что голос на командира повысил. Лук взял и стреляй. Пока не попадешь в мишень, не отпущу. И да, без еды до завтрашнего дня. Привыкай, в походах не всегда удается позавтракать и до отхожего места добежать. Хочешь быть воином – усвой это. А не нравится что-то – иди к девкам в шатер.

Женька, сидя на земле, обхватила себя руками. Ее трясло. И с чего бы? По лицу ее били и не раз. В драках она участвовала, даже кучей на одного – бывало. Палкой по спине получала. Камнями в нее кидали. На рынке, бывало, перепадало за воровство. И сейчас головой понимала – заслуженно. Только снова девичье вылезло: слабого легко ударить, особенно, когда знаешь, что ничего тебе за это не будет. Именно от Баяра она этого совершенно не ждала. Он ведь такой… спокойный, терпеливый, добрый. И ладно б подзатыльник, а то – по губам. Ее. Девушку. Не больно – обидно. Унизительно. И стыдно отчего-то. Как будто совсем другого она от него хотела. А ведь не хотела совершенно, даже не думала…