Духи в зеркале психологии

В условиях тишины, мрака и одиночества у отшельников и затворников — людей, религиозно настроенных, появляются зрительные и слуховые галлюцинации мистического содержания.

Таким образом, при общности психофизиологических механизмов возникновения я методических приемов вызывания необычных психических состояний у художников и мистиков имеются и существенные отличия. Если эйдетические представления художников, управляемые творческим воображением, ведут к созданию духовных ценностей, отражающих события реального мира, то неуправляемые галлюцинаторные переживания религиозных фанатиков уводят людей от реальности, служа тем самым мракобесию, силам реакции.

Что же касается работников кинофабрик, киностудий, фотоателье и других специалистов, которые долгое время находятся в условиях сенсорной недостаточности, то у них возникают эйдетические образы. Их можно расценивать как компенсаторные реакции в ответ на отсутствие световых, звуковых и других раздражителей.

Улыбка Чеширского кота

«Нередко со мной происходят странные явления. Когда я ложусь спать, то при свете ночника в постели с открытыми глазами начинаю видеть, как оживают рисунка на обоях. Они как бы выходят наружу, становятся объемными и даже шевелятся. В другой раз на обоях появляются разные рожицы, а иногда и чертики с рожками. Они скалят зубы, подмигивают, высовывают языки».

«Однажды утром я проснулась и в открытую дверь, ведущую в коридор, увидела отчетливо повешенным моего отца. Я страшно испугалась. Но оказалось, что это на вешалке висел его плащ. В другой раз. тоже утром, увидела, как из шифоньера вышел незнакомый мужчина. Не успела закричать от страха, как видение исчезло».

Из писем читателей.

Необычные психические видения, о которых рассказывается в этих письмах, возникают в период засыпания или пробуждения. Эти видения называются гипнагогическими представлениями (гипнагогический — от греч. вызванный сном), которые появляются в дремотном состоянии. Сразу надо сказать, что гипнагогические представления бывают и мистического характера. Примером может служить рассказ верующей Н.: «В комнате полусвет-полутьма; влево от меня стоит совсем близко фигура, неплотная и телесная; шириной, как человеческая; закрыта черным сукном с пелериной, как с крыльями; головы и лица не видно. Чувствую, что меня охватил ужас, схватываю Евангелие и кресты — сатана не исчезает; читаю молитву — обет, встряхиваю головой, сатана исчез».

Но вернемся к гипнагогическим представлениям, попытаемся объяснить причины их возникновения. У первого космонавта Юрия Гагарина при проведении различных исследований (в сурдо- и барокамерах, при парашютных прыжках и вращениях на центрифуге) была обнаружена высокоразвитая способность расслабляться даже в короткие паузы, отводимые для отдыха. Он мог заснуть, пе успев донести головы до подушки, самостоятельно, как от толчка, проснуться в заданный срок и сразу же включиться в работу [7] .

7

См.: Гагарин Ю., Лебедев В. Психология и космос. — М., 1908.

В отличие от космонавта № 1 не все люди так быстро засыпают и пробуждаются. У них при засыпании объекты реальной действительности начинают все менее и менее отчетливо восприниматься, как бы растворяются, и человек погружается в сон. При пробуждении — наоборот. Сонные грезы еще задерживаются, и человек постепенно начинает воспринимать окружающий мир.

Две формы пробуждения и засыпания можно сравнить с волшебной способностью Чеширского кота из сказки Льюиса Кэрролла «Алиса в стране чудес». Помните, волшебный кот мог появляться и исчезать, когда ему вздумается. Иногда он делал это постепенно: исчезал плавно, и последнее, что оставалось от него, это была его улыбка, которая в виде «остаточного свечения» еще какое-то время «висела» в воздухе.

В просоночном состоянии реальная действительность не просто исчезает, «растворяется». Правда, еще какое-то время она доходит до сознания, по воспринимается уже извращенно, смешиваясь с сонными грезами. Этот переход детально описал Л. Н. Толстой в романе «Война и мир».

Пятнадцатилетний Петя Ростов находится в партизанском отряде Денисова. Он только что вернулся из разведки и дремлет, сидя на фуре. «…Ожиг, жиг, ожиг, жиг… — свистела натачиваемая сабля (казаком Лихачевым. В. Л.). И вдруг Петя услышал стройный хор музыки, игравшей какой-то неизвестный, торжественный гимн… Музыка играла все слышнее и слышнее. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы — но лучше и чище, чем скрипка и трубы, — каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались… то в торжественно-церковное, то в ярко-блестящее и победное».

Музыкальные образы возникают сами собой. В этом смысле они похожи на сон. Но Петя еще не спит, он дремлет, и поэтому он еще может управлять течением образов. «Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов. «Ну, тише, тише, замирайте теперь». И звуки слушались его. «Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее». И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки».

Именно в промежуточной фазе между бодрствованием и сном, а не во время сна можно наблюдать изолированные четкие восприятия, не сложившиеся еще в сновидения. Они не сопровождаются чувством чужеродности, навязчивости и не ведут к пробуждению. Обычно образы, возникающие в дремотных состояниях, из-за их скоротечности не запоминаются. Их можно регистрировать, выработав навыки самонаблюдения и постепенного «ступенчатообразного засыпания и пробуждения. Вот одно из самонаблюдений психолога А. М, Халецкого, который посвятил несколько десятилетий изучению особенностей дремотного состояния сознания: «Стараюсь преодолеть сонливость, непрерывно наблюдая за ходом своих мыслей, за зрительными и слуховыми восприятиями. Как обычно, упускаю момент нарушения сознания. Восстанавливаю в памяти только что виденное. В светлом пятне, точно в облаке, появилась фигура, совершающая прыжок. В этот момент я знал, что фигура прыгает со стены или крыши третьего этажа. Само здание мысленно виделось под прыгающей фигурой. Хорошо помню, что видел здание, хотя взгляд не был на него направлен. Еще через 2 минуты вижу ноги мальчика в высоких чулках и шароварах желтого цвета (туловища не вижу), После сделанной записи вижу знакомую женщину, неподвижную, как портрет. Я исследую ее давление крови. На столе яблоко, то самое, что ел за полчаса до сна».

Появление гипнагогических представлений И. П. Павлов объяснял развивающимся торможением в клетках коры полушарий головного мозга при засыпании, которое нарушает обычное для состояния бодрствования соотношение сигнальных систем в пользу первой. Это проявляется в оживлении представлений (часто они достигают степени непосредственных впечатлений), в то время как в бодрствующем состоянии хранящиеся в памяти образы тормозятся второй] сигнальной системой.

При постепенном пробуждении сонное торможение «покидает» кору полушарий головного мозга, после чего появляется отчетливое восприятие окружающего мира и ясное понимание происходящего. В самонаблюдении психофизиолога Ф. П. Майорова, много лет изучающего сон и сновидения, можно отчетливо проследить этот процесс: «Проснулся рано утром и поразился тому, что в комнате около зеркального шкафа стоит какая-то девушка. При внимательном разглядывании объекта иллюзия моментально исчезла: на высоком стуле висели дамский жакет и шляпа, а ножки стула были приняты за ноги девушки».

При насильственном пробуждении в просоночном состоянии может иллюзорно восприниматься человек, который будит спящего, или его голос. И опять откроем страницы романа Л. Н. Толстого: «Все соединилось? — сказал себе Пьер. — Нет, не соединить. Нельзя соединить мысли, а сопрягать все эти мысли, вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо!» — с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучивший его вопрос.

— Да, сопрягать надо, пора сопрягать.

— Запрягать надо, пора запрягать, ваше сиятельство! Ваше сиятельство, — повторил какой-то голос, — запрягать надо, пора запрягать…» Это уже был реальный голос кучера, который наслоился на сонную мысль Пьера при пробуждении.

Герой романа Л. Толстого, вспоминая свои просоночные рассуждения, знал, что они были впечатлениями этого же дня, и в то же время был убежден, что кто-то вне его говорил ему о них. Никогда наяву, как ему казалось, он не мог так ясно выражать свои мысли.

Для раскрытия механизмов просоночных состояний эвристическую роль сыграла запись биотоков мозга — электроэнцефалография, впервые примененная на людях в 1929 году австрийским психиатром Гансом Бергером. Выяснилось, что биотоки бодрствования резко отличаются от ритмов сна. А в 1937–1938 гг. английские ученые Лумис, Хорвей, Хабарт, Девис попытались систематизировать и описать электроэнцефалографические кривые сна. Надо отметить, что работа была настолько добротна, что за последние годы в их классификацию вносились лишь несущественные дополнения. Ученые выявили, что засыпание происходит как бы по ступенькам различных стадий сна (I — расслабленное бодрствование; II — дремота; III — сон средней глубины; IV — глубокий сон). Если в начальный момент засыпания (расслабленное бодрствование) преобладают колебания так называемого альфа-ритма (8–13 колебаний в секунду), то с углублением сна появляются колебания тега-ритма (4–7 колебаний в секунду) и дельта-ритма (0,5–3 колебания в секунду). За каждой картиной биопотенциалов мозга стоят реальные гипнотические фазы, о которых мы уже говорили. Пробуждение идет ступенчатообразно, только теперь в обратном порядке. Более подробно о стадиях сна можно прочитать в научно-популярной книге советского профессора А. М. Вейна «Бодрствование и сон [8] ».

8

Вейп А. М. Бодрствование и сон.—М., 1970.