Духи Великой Реки

– Околдовали?

– Ты же видела эту тварь у него на груди.

– Видела.

– У тебя действительно огромная сила, иначе ты лишилась бы рассудка. То, что ты видела, дух, – нечто вроде призрака или бога; может быть, отпрыск призрака или бога. Мы называем их «пожирающими дыхание», потому что они питаются человеческой жизнью. Обычно они убивают человека сразу, но меч Перкара продолжает исцелять его.

– Не понимаю. Я думала, Перкара ударили лопаткой для игры в пятнашки.

– Должно быть, лопатка была заколдована. Такие вещи случаются.

– Ты хочешь сказать, что кто-то сделал это с Перкаром намеренно.

Братец Конь кивнул:

– Конечно. Это должен быть гаан, кто-то, в чьей власти заставить духа.

– Вроде тебя. Старик крякнул:

– Нет. Кто-то гораздо более могущественный, чем я. Кто-то, кто сумел поселить пожирающего дыхание в лопатку и заставить его ждать. – Старик откровенно взглянул на Хизи. – Я знаю, тебя испугало то, что ты увидела во мне. Я знаю, что теперь ты мне не доверяешь. Мне следовало все объяснить тебе до того, как ты это увидела. Но я никогда не думал, что ты с такой легкостью разглядишь мою истинную сущность. Понять суть гаана – одна из самых трудных вещей. Боги часто скрываются в человеческой плоти, скрываются даже от самого острого взгляда. Ты должна меня простить: понимаешь, я никогда не предполагал, что даже если ты заглянешь внутрь меня, увиденное тебя испугает. Я иногда забываю, что это значит для человека: вырасти в Ноле, где нет других богов, кроме Изменчивого.

Хизи решительно сжала губы и подняла подбородок, стараясь вернуть себе ту храбрость, которую только что испытывала.

– Ты хочешь сказать, что ты тоже бог?

– Что? О нет. Но боги живут во мне. Очень маленькие, очень незначительные.

– В тебе? Я не понимаю.

Братец Конь помолчал, собираясь с мыслями.

– Существует много видов богов, – начал он. – Есть такие, которые живут в предметах – например, в деревьях или скалах, – есть повелители некоторых мест, некоторых областей. Есть еще боги горы, которых мы называем йяи; они отличаются от всех других, будучи предками животных. Вот, скажем, Мать-Лошадь – прародительница всех коней, а Чернобог – отец всех воронов, и так далее. Эти боги – боги горы – самые могущественные.

– Да, все это мне объяснили, – сказала Хизи невесело. Старик кивнул:

– У богов горы есть младшие родичи, которые бродят по свету. Мелкие боги облачены в плоть животных – вроде тех, кого мы избираем для обряда проводов бога-коня.

– Это я тоже знаю.

– Такие боги живут в телах смертных, а иногда в определенных местах, и такие места становятся их обиталищем, их домом. Но когда их дом оказывается разрушен – животное убито или место осквернено, – они становятся бездомными. Они должны вернуться к великой горе на западе, чтобы снова обрести плоть. Однако иногда удается предложить им, а то и заманить, в другой дом – сюда. – Братец Конь постучал пальцем по своей груди. – Вот почему мы называем себя «ектчаг сен» – костяные замки. Ты видела обитателей моего замка, дитя. Во мне живут и служат мне двое духов, хотя, как и я, они стали старыми и слабыми. Хизи задумчиво посмотрела на Братца Коня.

– И что же эти боги делают, живя в твоей груди?

– Первое и главное их дело – затуманивать взгляд, – мягко ответил старик. – Они даруют выносливость, чтобы вид бога не вошел в тебя, как клинок, не лишил тебя рассудка. Как только у тебя появляется хоть один помощник, как бы ни был он слаб, ты уже можешь противиться этому.

Хизи неожиданно поняла, к чему клонит Братец Конь, и ее глаза широко раскрылись от страха.

– Не хочешь же ты сказать, что и я должна?.. Позволить одному из этих существ поселиться во мне?

Братец Конь внимательно разглядывал собственные ноги.

– В этом нет ничего страшного, – сказал он. – В них редко нуждаешься и совсем не замечаешь.

– Нет!

Старик пожал плечами.

– Таков единственный путь. И я ничего не могу сделать для Перкара. Доверять другому менгу-целителю нельзя, мы ведь не знаем, кто околдовал его. Ты – его единственная надежда, да и самой тебе рассчитывать можно только на себя. До сих пор тебе везло, силы хватало, но ты будешь слабеть, и когда это случится, ни твой друг великан, ни я ничего не сможем сделать. Я знаю, тебе такой путь не нравится, но ты должна понять: я пытаюсь тебе помочь.

– Братец Конь, я не могу! – Хизи беспомощно пошевелила губами в надежде, что они сами найдут нужные слова, чтобы объяснить старику, как боится она потерять себя, перестать быть Хизи. Только страх дал ей силы, когда бог-Река грозил заполнить ее собой, превратить в богиню. Теперь же… Чтобы одно из этих существ, этих чудовищ, поселилось в ней? Как сможет тогда она остаться сама собой?

Но если она не согласится на то, что предлагает Братец Конь, что будет с Перкаром? И что делать им с Тзэмом? Все ее разговоры о том, как она использует свою силу, чтобы помочь им выжить, – должна ли она притвориться, будто никогда ничего такого не говорила?

– Что нужно сделать? – спросила она неохотно.

– Не надо, принцесса, – ахнул Тзэм. Он по крайней мере понимает ее, знает, как ей страшно.

– Я не говорю, что так и поступлю, – пробормотала Хизи. – Я только хочу узнать, как это делается.

Братец Конь кивнул:

– У меня совсем мало времени, потом я должен вернуться к своим обязанностям. Очень, очень неподходящий момент для обучения. – Он протянул руку и вытащил откуда-то из-за спины суму – ту самую, что носил с собой в пустыню. Из сумы он извлек небольшой барабан, тонкий и плоский, как те бубны, в которые били жонглеры при дворе ее отца.

– Я сделал его для тебя, – сказал старик. – Он называется «бан».

– Бан, – повторила Хизи, – так же, как по-менгски «озеро».

– Именно. Барабан и есть озеро.

– Что за чепуха, – бросила Хизи. – Что ты хочешь сказать?

Братец Конь терпеливо объяснил:

– Поверхность озера – поверхность другого мира. Когда ты бьешь в барабан, образуются волны. Существа, живущие в озере, увидят волны, заметят твои удары. Некоторые из них почувствуют любопытство. Шкура, которой обтянут барабан, – старик осторожно его коснулся, но не извлек звука, – это поверхность другого мира или по крайней мере часть того пространства, куда только нам с тобой – и другим, подобным нам – изредка удается заглянуть. И если ты ударишь в барабан…

– Кто-нибудь услышит, – прошептала Хизи; неожиданно она вспомнила другие времена: как-то в библиотеке ей попалась древняя рукопись. За два дня до того Ган показал ей, как расшифровывать иероглифы, объяснил, что все десять тысяч непонятных значков составлены из немногих основных. Хизи стала читать о своем предке, Шакунге, Рожденном Водой, о том, как он истреблял чудовищ. Когда он разделался с последним, он, как было написано в книге, «разорвал поверхность озера». По крайней мере Хизи так это прочла, хотя последний значок, маленький кружок, как ей показалось, совсем не походил на озеро. Но слово она запомнила: ван. Бан – ван. Шакунг изгнал чудовищ и разорвал поверхность другого мира, и на древнем языке Нола название для той поверхности было «барабан».

– Кто-нибудь услышит, – подтвердил Братец Конь; его голос вернул Хизи в пыльную пустыню, к шуму празднества. – Или учует. И если оно высунет голову из-под поверхности, ты сможешь поговорить с ним и заключить сделку.

– Все так просто?

– Совсем не просто, – сказал Братец Конь. – Нужно петь особые песни, чтобы твои слова проникли сквозь поверхность озера. Но в основном да, это делается именно так.

– Я слышу барабанный бой у костра, – сказала Хизи. – Твои соплеменники вызывают богов и духов?