Духовные основы жизни

Таким образом, западное государство в конце своего развития пришло к тому самому, чего Восток держался изначала. Но огром-

– 406 -

ная разница между западною империей и восточными деспотиями — разница роковая для Запада, состояла именно в том, что Римская империя была концом и завершением всего исторического развития древнего классического мира — тою крайнею целью, к которой бессознательно тяготел и стремился дерзновенный род Япета в своей тысячелетней борьбе, в своих блужданиях и подвигах. Для восточных народов их деспотическое государство являлось как необходимое зло, как одно из тягостных, но неизбежных условий земного существования — не более. Но для западного язычества, с его чисто человеческою религией, государство, как воплощение человеческого разума и человеческой правды, было всё; в него он полагал всю свою душу, в нём видел и высшую норму и высшую цель своей жизни. И вот цель достигнута вполне: создано государство законченное, всеобъемлющее, государство непобедимое и всепобедимое, государство по преимуществу — всемирная Римская империя. И как только оно создано, так тотчас же и обнаруживается совершенная пустота этого формального величия, безнадёжная скудость этого воплощённого разума. Пришлось поставить вопрос: к чему всё это и что же дальше? Отвечать было некому: оракулы давно уже молчали. И такая страшная тоска овладела владыками мира, что даже сожжение самого Рима являлось для них лишь минутным развлечением.

Когда воплощение человеческого разума — империя — оказалось вполне несостоятельным, тогда наступило время для воплощения Разума божественного. Христианство, придя в мир, чтобы спасти мир, спасло и высшее проявление мира — государство, открыв ему истинную цель и смысл его существования. Разница между христианским и языческим государством состоит в том, что это последнее думало иметь цель в себе самом и потому оказалось бесцельным и бессмысленным; христианское же государство признаёт над собою ту высшую цель, которая даётся религией и представляется Церковью, и в добровольном служении этой цели, т. е. царству Божию, христианское государство находит свой высший смысл и назначение. Христианское государство соединяет в себе черты восточного и западного государства. Согласно восточному воззрению, христианство отодвигает государственную жизнь на второстепенное место, ставя на первый план жизнь духовную или религиозную; но с другой стороны, вместе с Западом христианство признаёт за государством положительную задачу и деятельный про-

– 407 -

грессивный характер: оно не только призывает государство к борьбе с злыми силами мира под знаменем Церкви, но требует от него также, чтобы оно проводило в политическую и международную жизнь нравственные начала, постепенно поднимало мирское общество до высоты церковного идеала, пересоздавало его по образу и подобию Церкви Христовой.

В христианском государстве находится всё то, что было и в государстве языческом, как в восточном, так и западном, но всё это получает иное значение, обновляется в духе истины. Есть в христианском государстве господство, но господство не во имя своей силы, а во имя общего блага и согласно указаниям церковного авторитета. Есть в христианском государстве подчинение, но не из рабского страха, а по совести и добровольно, ради того общего дела, которому одинаково служат и повелитель и подданные. Существуют в христианском государстве права, но права, вытекающие не из безграничности человеческого эгоизма, а из нравственной бесконечности человека, как существа богоподобного. Есть в христианском государстве закон, но не в смысле простого узаконения действительных отношений, а в смысле их исправления по идеям высшей правды. Есть в христианском государстве верховная власть, но не как обоготворение человеческого произвола, а как особое служение воле Божией. Представитель власти в христианском государстве не есть только обладатель всех прав, как языческий кесарь, — он, главным образом, есть носитель всех обязанностей христианского общества по отношению к Церкви, т. е. к делу Божию на земле.

Государственная власть по роду своих действий и по происхождению своему совершенно независима от власти духовной. Поэтому их отношение может быть только свободным, нравственным — по вереи совести. Главный вопрос в том, верит лисветское правительство в Церковь, или нет. Правительство христианского государства обязано верить в Церковь. В силу этой чисто нравственной, а не юридической обязанности оно должно добровольно подчинять свою деятельность высшему авторитету Церкви не в том смысле, чтобы этот авторитет вмешивался в мирские государственные дела, а в том смысле, чтобы само государство подчиняло свою деятельность высшим интересам, не теряло из виду Царствия Божия.

– 408 -

На христианском Западе Церковь стремилась некогда воплотиться в государственных формах, а на христианском Востоке, напротив, государственная власть сосредоточивала в своих руках не только светское, но весьма часто и высшее церковное управление. В идеале свободной теократии оба стремления совмещаются в новом нравственном смысле. Здесь Церковь воплощается в государство лишь постольку, поскольку само государство одухотворяетсяхристианскими началами, Церковь нисходит до мирской действительности по тем же ступеням, по которым государство восходит до церковного идеала.

Государство идеализуется и одухотворяется чрез служение высшим религиозным интересам и притом чрез свободноеслужение. Высшие религиозные интересы, исходящие из Церкви и которым христианское государство должно служить под руководством Церкви, сводятся к трём следующим (в порядке от внешнего к внутреннему): 1) распространение христианства в мире, 2) в самом христианстве мирное сближение народов, 3) в каждом народе устроение общественных отношений по христианскому идеалу.

Для пояснения этой последней задачи можно взять область уголовного права, или отношение государства и общества к преступнику. В христианском государстве это отношение, вместо языческого начала устрашенияи вместо ветхозаветного — возмездия,должно определиться христианским началом жалостик потерпевшему и могущим потерпеть от преступлений, но также и к самому преступнику: ограждая себя от преступника и ни в каком случае не оправдывая преступления, христианское государство не должно забывать о человеческой душе преступника, способной к возрождению. Само государство не может прямо заниматься исправлением и перерождением преступников, так же как оно не может само лечить больных. Но оно устраивает больницы и помогает материальными средствами институту врачей, посвящающих себя этому делу по призванию. Больные заразительными болезнями, без сомнения, приносят великий вред обществу, но государство, кроме этого вреда для других, видит и собственное несчастие больных и потому не ограничивается удалением их из общества ради пользы общества, для ограждения его от заразы, но передаёт их врачам ради пользы самих больных, для их собственного исцеления. В каком смысле государство заботится о народном здравии и борется с болезнями,

– 409 -

в таком же смысле оно должно заботиться о народной нравственности и бороться с преступлениями. Итак, и здесь собственно государственные полицейские меры, при всей своей практической важности, имеют лишь вспомогательное, служебное значение. И как дело физического лечения совершается не санитарною полицией, а медициной, так и дело нравственного исцеления или исправления преступников принадлежит (в нормальном строе) не суду и тюрьме, а Церкви и её служителям, которым государство должно давать материальную возможность действовать на преступника. Это нравственно-воспитательное действие Церкви на преступника начинается там, где кончается действие государства, которое должно доверять Церкви в этом деле так же, как оно доверяет врачебному институту в медицинском деле. Впрочем, всё это сравнение преступления с болезнью я ввожу вовсе не для того, чтобы сказать, что преступление есть только болезнь, в которой не виноват сам больной. Напротив, совершенно необходимо признавать и различать в преступлении три стороны: во-первых, преступление есть беззаконноедело, вытекающее из злой воли преступника — в нём есть грех или вина; во-вторых, преступление есть дело вредноедля других — для потерпевшего и для всего общества; и в-третьих, оно есть несчастиедля самого преступника, как человека. Соответственно этому и в самом преступнике должно признавать и различать три качества: он есть человек виновный, он есть человек вредный и он же есть человек несчастный.

Государство должно восстановить нарушенный виновным закон и оно же должно оградить общество от вредного члена; обе эти цели достигаются наказанием, которое по справедливости и по необходимости состоит в лишении преступника свободы и гражданской полноправности и в удалении его от остального общества. Но за удовлетворением этих двух первых интересов — законной справедливости и общественной безопасности — остаётся ещё вопрос о самом преступнике. Языческая Спарта бросала в пропасть своих увечных детей. Христианское государство не может поступать подобным образом со своими нравственно-увечными детьми. Вопрос о самом преступнике, о преступнике как несчастном, о его дальнейшей судьбе существует для христианского государства; но, будучи неспособно разрешить этот вопрос своими внешними полицейскими средствами, оно должно передать его в ведение церкви.

– 410 -

Церковь должна заниматься уже не судом и не наказанием преступника, а его спасением, как она и сама основана на домостроительстве спасения. Церковь смотрит, главным образом, не на беззаконие преступника и не на вред его для других, а на его собственное несчастие, на ту совокупность внутренних и внешних, психических и физических условий, которые довели человека до греха. Если Церковь не всегда может уничтожить силу этих условий, то она всегда может её ослабить; хотя Церковь не всегда может возвратить миру преступника нравственно-исцелённым и возрождённым, но она может и должна испытать на нём действие лучшей среды, избавить его от дурных влияний и искушений (тогда как теперь тюрьмы и остроги приводят обыкновенно как раз к противоположному результату, превращая нередко случайных преступников в закоренелых и неисправимых злодеев).

Нисколько не оспаривая законности тех общественных и частных интересов, которые ограждаются уголовным судом и полицией, необходимо признать, что окончательнаяцель христианского государства по отношению к преступникам есть их собственное нравственное исцеление, т. е. такая цель, в достижении которой государство может только служить Церкви. Подобное же служение требуется от христианского государства и при других задачах его деятельности. Оно служит Церкви, внося в международные отношения принцип христианской солидарности взамен национального соперничества и вражды; оно служит Церкви, распространяя христианскую культуру на варварские и дикие народы, смиряя гордых, обезоруживая хищников, помогая угнетённым. От Церкви получает государство высшую цель и положительный смысл своей деятельности. В до-христианском мире государство, т. е. равновесие общественных сил, было целью само по себе. Древний мир тяготел к абсолютному государству и нашёл его в Римской Империи. Но на этом человечество не могло остановиться, если бы даже найденное равновесие и было безусловно устойчивым (чего, конечно, на деле не могло быть), то во всяком случае возникал вопрос: что же должны делать эти уравновешенные, эти управленные общественные силы, чему, какой цели должно служить государство? Пока положительная задача для общественных сил не поставлена, пока не указана высшая цель для государства, до тех пор государственная и общественная деятельность, несмотря на своё практиче-