Духовные основы жизни

Везде, где у человека проявляется начало внутренней духовной жизни, везде, где он возвышается над физической силой и над формальным законом, там везде милостыня признаётся одною из коренных религиозных обязанностей. Так признаётся она у браминов и буддистов, у евреев и мусульман. Совершенного же своего выражения и освящения это начало достигает в христианстве, где сама абсолютная сила и абсолютное богатство (полнота благости) — Бог принёс и непрерывно приносит Себя в жертву нашей немощи и бедности, питая нас Своим телом и кровью. Здесь

– 343 -

является абсолютная милостыня и вместе абсолютная жертва (греческое евхаристиязначит благомилостыня,или благодарение).

Но именно в христианском мире, получившем совершенный идеал милостыни, являются противники всякой милостыни, желающие вовсе исключить принцип благотворительности из общественных отношений. Два разряда этих врагов милостыни имеют, по-видимому, противоположные цели, хотя и руководятся одним и тем же духом противохристианским и противорелигиозным. Одни — безусловные приверженцы существующей ныне экономической свободы, другие — её противники, социалисты. Одним не хочется давать, другим не хочется просить. Одни отвергают благотворительность потому, что не желают поделитьсяничем своим; другие — потому, что желают сами взять чужое [3] .Разумеется, ни те, ни другие не высказывают прямо своих мотивов, а приискивают другие, более благовидные. Первые, выступая защитниками существующего строя, основанного на капитале и труде, выставляют милостыню как поощрение праздности и посягательство на святыню труда. Справедливость, по их мнению, требует, чтобы всякий жил своим трудом, следовательно, благотворительность является как нечто несправедливое или, по крайней мере, как нечто лишнее, ненужное.Социалистам, напротив, она кажется чем-то недостаточным. И они также ссылаются на справедливость, и на их взгляд справедливость требует, чтобы каждый имел право на равную со всеми долю материальных благ, и они приглашают всех обездоленных добиваться своего права,не дожидаясь, чтобы богатые исполнили свою обязанность.

3

Исключение составляют те немногие социалисты, которые сами, будучи богаты, стремятся к обогащению неимущих. Их стремление бескорыстно, но они должны помнить, что как только они внушат это бескорыстное стремление неимущим массам (что прямо входит в их задачу), так тотчас же оно и перестаёт быть бескорыстным. Избегнуть этого противоречия они могут, только ставши прямо на точку зрения милостыни, т. е. делясь своимбогатством с бедными, а не внушая им грабить чужое.

Ответ на всё это с религиозной и нравственной точки зрения совершенно ясен. Первым противникам благотворительности мы должны сказать так: если вы искренно отвергаете милостыню во имя труда,то вы прежде всего должны позаботиться обо всех тех, кто не может трудиться — о стариках и детях, о больных и увечных; сверх того вы должны стараться и всех других изба-

– 344 -

вить от труда непосильного или вредного, т. е. другими словами, прежде чем объявлять заповедь милосердия излишнею, вы должны исполнить её. Что же касается до социалистов, то, прежде чем связывать правду с насилием, они должны по крайней мере доказать, что неимущие классы, насильно овладев всем общественным достоянием, распорядятся им по справедливости равномерно разделятся между собою. Доказать это, кажется, невозможно; напротив, для всякого беспристрастного ума совершенно очевидно, что бунт и грабёж — плохая школа справедливости и что неимущие, ограбив имущих, непременно начнут грабить и притеснять друг друга.

Чтобы общественный переворот удовлетворял правде и составлял нравственный успех общества, он должен быть бескорыстен,должен идти сверху,не из требования мнимых прав, а из исполнения действительных обязанностей. Имущие несут действительную религиозную и нравственную обязанность заботиться о неимущих, сильные — о слабых, и побуждать их к этому всевозможными нравственными средствами составляет обязанность служителей религии.

Многие в современном обществе, не решаясь прямо отвергать самый принцип благотворительности, восстают против её простейшей и наиболее осязательной формы. «Истинная милостыня, — говорят они, — не в том, чтобы давать деньги». Конечно так: истинная милостыня в том, чтобы давать то, что нужно,давать то, о чём просят: «Просящему дай и желающего занять у тебя не отвращайся». Если нелепо предлагать деньги человеку, нуждающемуся в нравственной поддержке, то еще нелепее предлагать нравственное утешение голодному или больному, которому прежде всего нужны деньги на хлеб или лекарство. Все те софизмы, которыми хотят отделаться от заповеди милосердия, суть камень вместо хлеба и змея вместо рыбы. Сюда же принадлежит довольно обычное рассуждение, что милостыня вместо добра часто приносит зло. Истинная милостыня — не только ради ближнего, но и ради Бога — есть продолжение благодати Божией и к злу приводить не может. Да и нет искренности в том рассуждении, ибо к нему прибегают только, когда нужно давать другому, а не когда нужно получать самому, тогда как возможность будущего вреда должна быть признана одинаковой в обоих случаях.

– 345 -

Скупость и лицемерие — довольно обычные пороки человеческой природы, и внушаемые этими пороками возражения против благотворительности не представляют ничего удивительного. Но весьма удивительно то, что существуют христианские государства, в которых закон запрещает просить милостыню, и ещё более суживает те «игольные уши», сквозь которые богатым приходится вступать в царствие Божие. Но этим христианское государство подрывает свои собственные основы. Ибо оно существует не для покровительства частным порокам (скупости и лицемерию), а для забот о всеобщем благе, и высшая его задача связана именно с заповедью милосердия: помогать слабым, защищать угнетённых, благотворить неимущим, — распространять на земле благодатное действие Божие. Религиозное государство должно служить не природному, а чисто-нравственному или благодатному порядку мира. Природный порядок держится на взаимном истреблении или, в лучшем случае, на взаимном ограничении людей. Порядок нравственный или благодатный основывается на взаимной солидарности или единодушии, и первое начальное и простейшее выражение этого нравственного порядка есть даровая помощь, бескорыстная благотворительность или просто милостыня.

ГЛАВА 3 О ПОСТЕ

Получив благодать Божию в молитве, мы передаём её ближним в милостыне, т. е. во всяком деле, в котором мы относимся к ним no-Божьи,как обязывает нас наша вера. Но наши обязанности не ограничиваются одними людьми. Мы в долгу у всей той твари, которая ради нашего греха стенает и мучится доныне. Если мы становимся проводниками благодати Божией, то мы должны распространять её действие и на нашу животную природу и на весь наш мир: ибо нельзя полагать пределов богочеловеческой силе. Как воплощённый Бог спасает человечество, так воссоединённое с Богом человечество должно спасти всю при-

– 346 -

роду; ибо как человечество в образе Церкви есть живое тело Христово, так весь природный мир должен стать живым телом возрождённого человечества. Вся тварь должна быть искуплена и введена в свободу славы сынов Божиих. В совокупности своей это есть дело вселенское, всемирно-историческая задача. Но у каждого есть при этом своя личная прямая обязанность: ибо каждый в собственном теле может содействовать искуплению всемирного тела.

Мы знаем, что не только душа человеческая, но и тело вселенной находится в извращённом положении под властью греха и смерти. Недаром сказано, что мир весь во злележит. Зло в том, что душа сопротивляется Богу, а тело сопротивляется душе.Наша душа не хочет быть обладаемой Богом, а потому и сама не может обладать ни собственным телом, ни телом мира. Божеству подобает свободновладеть нашей душой, привлекая её силой своего совершенства и сообщая ей силу своего всемогущества над внешним миром.

Бог, в котором всё едино и согласно, есть высшее благо для нашей воли, безусловная истина для нашего ума и совершенная красота для наших чувств. Принимая эту полноту совершенства как предел своих желаний, мыслей и чувств, мы достигаем истинной беспредельности. Но мы хотим другойбеспредельности. Имея право владеть всем чрез приобщение к внутреннему началу всего, мы вместо этого хотим сами стать началом и, отделяясь от всего, завладеть всем извне. Мы хотим стать началом и действительно становимся началом греха, болезни и смерти. Вместо того, чтобы желать одного высшего блага, в котором всё, в котором все нравственно соединены, все солидарны между собою, мы желаем многих благ исключительно для себя, отделяемся ото всех, ища во всём своего, и ни на чём остановиться не можем. Вместо того, чтобы иметь в виду целую истину, в которой все предметы и представления соединены внутреннею разумною связью, наш ум останавливается на отдельных предметах, анализирует, разлагает их не для того, чтобы чрез различение лучше понять их единство, крепче связать их в своём знании, а для того, чтобы совсем уже и не возвращаться к целому, всё далее до бесконечности дробить свой предмет, превращая всю вселенную в мёртвое скопище бесконечно мелких и ничем внутренно не связанных

– 347 -

частиц. Наконец, наша чувственная душа вместо того, чтобы служить опорой и орудием для деятельности духа, вместо того, чтобы воплощать в чувственной области содержание блага и истины, давая ему образ красоты, — наша чувственная душа предаётся слепому и безмерному стремлению плотской жизни, у котороймет внутренней цели,а только один внешний конец — в смерти и тлении.

Вместо того, чтобы восприимчивообращаться к сущему, давать ему место в себе и воспроизводить его, делаясь новым живым образом его полноты, — мы сосредоточиваемся в себе и, обостряя все свои душевные силы, как бы обращаем их этим острием против сущего, производя только разрушение и разложение.

Наша воля стремится к господствувместо единения,ум наш вместо разумениявсеединого сущего предаётся произвольным рассуждениямо бесконечно многих предметах; наконец, наша чувственная душа вместо оживотворенияматерии духовными силами стремится только к бессмысленному наслаждению материей.

Если бы наша душа сохраняла свой внутренний предел, имея божественное совершенство предметом и целью своей жизни, она не нуждалась бы ни в каких внешних ограниченияхи пользовалась бы полнотой истинной свободы и беспредельности. Но, отвращаясь от Божества, она извращает свою природу, наполняется дурным содержанием, приобретает бессмысленные навыки и увлекается ложной беспредельностью: беспредельным самолюбием, бесцельным умствованием, безмерностью чувственных пожеланий. В виду этого, прежде чем восстановить нашу душу в её истинном положении между Божеством и природой, мы должны очистить её от приобретенного зла. Ложная безмерность нашей души должна быть умерена и ограничена действием благодати, сочетавшейся с нашей доброю волей. По отношению к нашей извращённой природе это действие выражается отрицательно: в обязанности воздержания или постав широком смысле. Это есть наша начальная, коренная обязанность по отношению к нашей природе. Везде, где оказывается безмерное ненасытное стремление природных сил, необходимо воздержание, самоограничение или пост.

Есть пост духовный: воздержание от самолюбивых и властолюбивых действий, отказ от власти и славы человеческой. Этот пост особенно необходим общественным деятелям. Правило его: не ищи власти и господства; если призван к власти и господству,

– 348 -

смотри на них как на служение. Каждый раз, когда приходится без пользы для ближних заявлять о себе, показывать своё превосходство и силу — воздерживайся от этого: не давай пищи своему самолюбию.

Есть пост умственный — воздержание от односторонней деятельности ума, от бесплодной и бесконечной игры понятий и представлений, от нескончаемых вопросов, без толку и без цели предлагаемых. Этот пост особенно необходим людям учёным, забывающим изречение старого Гераклита: многознанье уму не научает. Правило этого умственного поста: не ищи знаний без пользы для ближнего и для дела Божия. Не ищи новизны и оригинальности в мыслях. Каждый раз, как приходится высказать взгляд, не связанный с общим благом, воздерживайся от этого. Не придавай преувеличенного значения научным знаниям; ибо наука всегда имеет две неизбежные границы: в предвзятых мнениях учёных и в неполноте научного материала. Подчиняй умственную деятельность нравственным требованиям.Одним словом: не давай пищи праздному умствованию.