Думать не будем пока ни о чем

— Как я мог не заметить, когда ты так сверкаешь, — киваю на кольцо, даю понять, что ее представление не осталось незамеченным. — Нужно было писать в пригласительных, чтобы гости брали с собой сварочные маски, а то как бы не ослепнуть от такого богатства.

Тема денег настолько болезненная для нее, что до сих пор доводит до стиснутых зубов и перекошенной натянутой улыбки.

— Не все мужчины в этом мире думают, что поделиться своими возможностями с женщиной, которую любишь и которая обеспечивает комфорт, — это величайшее право, которое еще нужно заслужить.

Все-таки хорошо, что эта женщина больше не моя проблема.

— Ну куда уж мне, простому бедному следователю, тягаться с бизнесменом, — продолжаю иронизировать я. — Сразу видно, что тебя холят и лелеют. И все твои таланты, наконец, нашли ценителя.

А самое обидно, что она даже не в состоянии понять тонкий стеб. По лицу видно, что пытается, но как всегда ей очень тяжело долго напрягать мозг. Тем более, что я невольно даю повод переключиться на другую тему, когда замечаю идущую на свое место ту самую девушку с именем колдуньи из моей любимой фэнтези-саги.

— Ты серьезно? — с нотками визгливости наседает Наташа. Когда злится — почти всегда переходит на такой ультразвук, что хочется почистить уши. — Ты знаешь, кто это?

— Точно не твоя подружка, — пожимаю плечами. Хотя действительно интересно.

— Это бывшая моего мужа.

О как!

Не зря она привлекла мое внимание. Все-таки работа накладывает коррективы на поведение и восприятие человека, а чутье на то, что дело не чисто, никогда меня не подводило. С самого начала она была белой вороной среди гостей, и даже странно, что я не догадался, потому что теперь это очевидно и просто, как дважды два.

— А почему нас не посадили рядом? — Роняю взгляд на Наташу и снова слежу за Очкариком. Она спокойно усаживается на свое место и тут же оказывается объектом флирта, сидящего рядом уже немолодого и порядком выпившего мужичка. — Нам точно есть, о чем поговорить. Столько общих тем.

На самом деле, мне действительно любопытно, потому что вот у этой странной и закомплексованной, но симпатичной девушки, Наташа увела лакомый кусок, Мужика из Высшей лиги. Ладно я повелся на в общем не нужную мне женщину, потому что выбора не было. Но если выбирать между той и этой, то я бы остановился на Очкарике.

— Она малолетка, которая любит морочить мужикам голову. Динамщица.

— Это тебе любимый муж рассказал? — Даже если Наташа выставит мне пятитомник с диагнозом Очкарика, подписанный консилиумом психиатров, я все равно не поверю ни единому слову. — Тогда понятно, почему у вас с ним случилась такая стремительная любовь.

Наташа сжимает кулаки, нарочито медленно и громко выдыхает через нос.

У нее был один плюс, благодаря которому мы и продержались так долго. Она все же темпераментная баба. И отжигать умеет так, что мама не горюй. Только эти вспышки страсти все равно приелись и в конечном итоге стали вызывать изжогу.

Я поднимаюсь.

— Собираешься закрутить с ней мне назло? — в спину шипит Наташа, следуя за мной по залу, как будто это в порядке вещей — приклеится к бывшему на собственной свадьбе. — Думаешь, мне не все равно?

— Наташ. — Поворачиваюсь, взглядом даю понять, что сейчас она снова переступает черту. — Муж уже заскучал. А я не настолько важный гость, чтобы невеста лично сдувала с меня пылинки. Кстати, камень правда отличный.

Плевать я на него хотел, но сказать не сложно. Пусть порадуется. Все женщина похожи в одном — всем хочется «умыть» бывшего.

Глава третья: Йен

Мне явно не место на этом празднике жизни.

Жаль, что я понимаю это только сейчас, когда взгляд то и дело тянется к Саше.

Саше тридцать семь, но он выглядит отлично для своих лет. Любитель спорта, высокий, широкоплечий, с идеально выбритым подбородком и ухоженными волосами. Он — педант. Любитель мелочей во всем. В костюме и белой рубашке, даже когда застолье окончательно избавилось от налета торжественности, до сих пор в галстуке с красивым зажимом.

Судя по редким взглядам, которые он бросает в мою сторону, пытается понять, почему я до сих пор не ушла. Я и сама не знаю. Наверное, чтобы довести ситуацию до верхней границы боли и абсурда. Может хоть тогда мне не будет так противно от всего этого.

— Красавица, а давай выпьем? — шлепает губами крепко выпивший сосед по столу, и я, стараясь не выглядеть грубой, отодвигаюсь от него.

Выпивший мужчина — это мой личный анти-фетиш. Как и алкоголь в принципе. Но сегодня я пью. И, кажется, уже побила свой личный рекорд почти десятилетней давности: два бокала молодого вина, которые уложили меня в койку накануне вступительных экзаменов.

— Прости, мужик, но девушка со мной, — вклинивается уже знакомый мне голос, и я невольно вздрагиваю, когда между мной и настырным ухажером вдруг появляется преграда. В сером модном свитере и потертых джинсах, в сопровождении громко солирующего дымного аромата смол. — Привет, малыш. Прости, что задержался.

Я поворачиваюсь к Антону и успеваю заметить короткое заговорщицкое подмигивание.

— Привет. — Звучит глупо, но это единственное, что приходит в голову. — Я не прикарманила ни одной прищепки. — Скрещиваю пальцы. — Клянусь.

Он делает вид, что раздумывает, верить ли моим словам.

— Я подумал, что бывшим лучше держаться вместе, — наконец, говорит он, и я чувствую острый прилив стыда, от которого мгновенно вспыхивают щеки. Это слишком очевидно при моей болезненной бледности. — Слишком в лоб? — прищуривается Антон.

— Немного, — осторожно, как всегда, чтобы никого не задеть и не обидеть, отвечаю я. — Уже и сторона невесты в курсе, что на горизонте бывшая?

— За всю сторону не скажу, но меня предупредили на твой счет.

— Даже так? — Попытка издать ироничный смешок провалена с треском. И лучше не пытаться реабилитироваться. — И какими же смертельными вирусами я могу заразить?

— Список был слишком длинный — я не запомнил, — с серьезным видом подыгрывает он. — Но что-то мне подсказывает, что если ты пообщаешься со своим бывшим, то наши паразиты найдут много общего и передружатся.

Умение поддержать разговор — это особенный талант.

Такой же уникальный, как и «носить» тяжелый восточный аромат от экстравагантного парфюмера посреди бела дня к совершенно свободному стилю одежды.