Думсдэй: Пацаны
Шрифт:
Старик Бэн, который вновь пародировал верблюда со своим табаком, сплевывая при каждом удачном моменте, взялся заменить глушитель и подшаманить подвеску, которая после нескольких подвесок начала неприятно греметь. Резину я взял все-таки новую, в нормальном магазине, где мне ее даже поставили бесплатно, но вот обслуживать машину в официальных сервисах… мне такой счет выставили, вместе со списком работ, что я, увидев цифру, точно получил резист к инфаркту жопы. Еще и за осмотр заплатил. Блять.
После этого, цифра от скряги Бэна вовсе казалась смехотворной, хоть я и поторговался немного еще. Несмотря на дрянной характер и явный расизм, с железом он обращался конечно мое почтение. Не зря Мигель посоветовал обратиться именно к нему.
Так что пока он возился с тачкой, я как раз вновь издевался над собственным телом. На этот раз даже с минимальным комфортом. По крайней мере атлетические перчатки, пояс для становой и магнезия - позволили мне существенно увеличить подъемы в становой. Да и в целом результаты были заметно лучше, чем даже с прошлой тренировки… Надеюсь, это не из-за того, что я в очередной раз откинулся.
В перерыве между кругами, вместо вкусных тако, закинул в себя тройную порцию гейнера, судя по ощущениям провалившуюся куда-то в пустоту. Немного отдохнул, присматриваясь к отданным мне на откуп кучам хлама, и присмотрел для себя одну симпатичную дверь от самосвала.
– Бам.. Бам! БАМ!
– раздавались на свалке громкие удары по железу, пока я, переставляя на месте несчастной двери гребанного доктора, мутузил несчастную дверь сбитыми в кровь кулаками.
– Блять, да хорош уже!
– войдя в раж, не заметил я подошедшего совсем близко недовольного старика.
– Что такое?
– прервал я свое занятие, удовлетворенно посмотрев на вогнутую в обратную сторону дверь.
– Что - что, заебал со своим грохотом, говорю, - вновь сплюнул тот на песок.
– Раньше тебя шум не беспокоил, - недовольно заметил я.
– Раньше ты дверь час не лупасил, - ответил Бэн.
– Оно конечно понятно, ты там супер-хуюпер, платишь хорошо, но я не хочу час подряд слышать постоянный грохот, как в шахте. Если хочешь, могу тебе мешок песка набрать, даже бесплатно - явно не хуже будет. Или столб вкопаем, обмотаешь чем-нибудь. У меня уже голова болит от этого шума!
– Ясно, - задумался я. Так-то я хотел боксерскую грушу купить и здесь присобачить где-нибудь, но так даже лучше а, главное, бесплатно.
– Давай и то и то.
– Кх-м… - крякнул старик, слишком поздно видимо осознав, что предложил что-то бесплатное.
– Ладно… тогда помогай давай. Лопата в пристройке.
Сегодня я тренировался не до полного изнеможения, как в прошлые разы, но где-то около того, рассчитывая восстановиться через несколько часов. Просто помимо тренировок, компромата и поиска способа получить препарат Ви, у меня висела еще важная задача, которую мне придется решить в одиночку. И лучше бы решить ее в ближайшее время, прежде чем я вообще возьмусь шантажирвать Надию Хаят. Но тут уже, конечно, как пойдет.
Энтони Майлз - еще один воспитанник института Ред Ривер, какое-то время мелькал в новостях, как какой-то ноунэймный супергерой, исчезнув с радаров сразу же после парочки публикаций. И, на самом деле ему повезло, так как остальные детишки из потока с Ньюман - по несчастливой случайности погибали в самых разных «случайных» происшествиях. Кого-то сбила машина, кто-то погиб в перестрелке банд. Один паренек и вовсе самоубился…
Не очень-то похоже на правду, если честно. Особенно, зная, что объединяет все эти несчастные случаи. Похоже, Эдгар в серьез подошел к вопросу безопасности тайны личности своей воспитанницы. Почему самого Тони не тронули - для меня оставалось загадкой. Может быть его способности повлияли. Он был единственный из всех ребят, у кого были действительно стоящие силы, а не возможность плеваться кислотой, или стрелять шипами.
А, может быть, все дело было в том, что он был близким
другом Виктории, и Эдгар не стал его трогать на случай, если та вдруг вспомнит о старом товарище. Не знаю. Но сейчас Майлз, судя по базе ЦРУ, работал на заправке, за несколько сотен километров от Нью-Йорка, в маленьком городке.У меня была его фотка с водительского удостоверения, место работы и жилья. Больше ничем примечательным программа порадовать не могла, кроме разве что информации о том, что тот исправно платит налоги. Даже штрафов за неправильную парковку на этом парне не висело. Собственно ради долгой поездки я так поспешил обновить машину. Было бы не очень приятно, если бы я застрял где-то на хайвее от лопнувшего колеса.
Так что, на всякий случай незаметно одолжив у старика кувалду, я отправился… немного побеседовать с пареньком. Надеюсь, до столкновения, конечно же дело не дойдет.
Когда человек садится в спортивную машину с мощным мотором, его ощущения начинают меняться с самого момента, как он касается дверной ручки. Тяжёлая дверь с характерным металлическим щелчком открывается, и он усаживается в кожаное кресло, словно обволакивающее его тело. Кресло низкое и плотное, каждый изгиб идеально подогнан, будто машина создана специально для него. Руки ложатся на руль — мягкий, обшитый кожей, с чуть шероховатой поверхностью, дарящей чувство контроля.
И я не был исключением. После замены глушителя, а также некоторых деталей, за которые Бэн выставил отдельный счет, машина ощущалась немного по-другому. Не как мощное, но гремящее на кочках ведро, а как настоящий спортивный болид.
В душном городе весь кайф от обладания подобной тачкой был несколько смазан достаточно сильными ограничениями, постоянным нахождении в потоке. Но едва я преодолел мост, нога сама потянулась к педали газа, разгоняя Джавелин до его максимальной скорости.
Поездка по американскому хайвею на мощной машине — это не просто движение по дороге, это чувство абсолютной свободы, подкреплённое рёвом двигателя и безграничными горизонтами. Асфальт под колёсами — гладкий, тёмный, словно бесконечная лента, раскатанная специально для тебя. Мотор гудит низким, мощным звуком, как зверь, пробуждённый к жизни, готовый к скорости и путешествию.
Далеко впереди дорога изгибалась, уходя в горизонт, где небо встречается с землёй. По обе стороны дороги — в начале смазанной линией мелькала довольно плотная застройка, довольно скоро сменившись бескрайними пустошами, редкими деревьями и кустарниками. Они мелькали мимо, не успевая угнаться за скоросным авто. Жаркое солнце заливало всё вокруг своим тёплым светом, а небо — чистое, голубое, без единого облака — казалось бесконечным, как сама дорога.
Поддавшись настроению, я открыл окошки. Ветер ворвался в салон через открытые окна, хлестал по открытому лицу, наполняя машину запахом пыли, дороги и сухих трав. Этот ветер — словно символ свободы, он шумел в ушах, заглушая все мысли, оставляя лишь чистое, почти первобытное чувство скорости и движения.
Знаки мелькали на обочине, объявляя о скоростных ограничениях, но они просто не могли остановить желание ускориться ещё сильнее. Американский хайвей — это не просто трасса, это символ стремления вперёд, к новому. Привитое голливудом чувство, которое я даже никогда не испытывал, сейчас ударило в голову новыми красками. Они были гораздо круче, чем любой, хоть пять «дэ» фильм.
Руки лежали на руле, чувствуя вибрацию двигателя, как живой пульс под кожей. Нога нажимает на газ, и машина с рывком ускоряется, мотор ревёт громче, передавая всю свою мощь в каждую деталь. Можно было почувствовать странное ощущение, как машина становится продолжением тебя — каждый её рывок, каждый поворот сливаются с твоими движениями. В зеркале заднего вида постепенно исчезали машины, некоторые из которых пытались держаться рядом. Куда им там.