Дунайские волны

Я понимающе кивнул.

– Как только император вернется в Петербург, я немедленно подниму этот вопрос, и, насколько я успел его узнать, проблем с помощью рабсилой не будет. Ну, хорошо, допустим, нам удастся «пропихнуть» «Мордовию» до Березины и Днепра. А вот как нам быть с «Выборгом», Николай Михайлович?

Капитана 2-го ранга Борисов улыбнулся и ответил:

– Насчет «Выборга» я тоже все продумал. Для начала мы его максимально разгрузим. Все лишние вещи и грузы, без которых можно обойтись во время перехода по Березинской водной системе, следует складировать на баржи и вести на буксире за «Выборгом».

Конечно, скорость передвижения моего корабля по каналам будет помедленней, чем у «Мордовии». Но мои ребята проанализировали информацию о глубине канала и шлюзов, переданную с «Дениса Давыдова», и мы теперь абсолютно уверены в том, что «Выборг» сумеет протиснуться сквозь шлюзы и проползти над мелями, используя понтоны, подведенные к борту корабля для уменьшения его осадки. Здесь эта штука хорошо известна со времен императора Петра Алексеевича. Называются они камели. После закрепления парных понтонов, заполненных водой в качестве балласта, под днищем корабля, балласт откачивали с помощью ручных помп, и камели вместе с кораблем всплывали. В таком состоянии корабль был готов к проводке по мелководью. Выйдя на глубокую воду, балласт в камелях заполнялся снова, и корабль снимался для самостоятельного плавания. В России с помощью камелей выводились в Балтийское море корабли, построенные на Ладоге и на Свири.

Николай Иванович, ознакомившись с нашими выкладками, согласился, что «Выборг» вполне можно провести в Черное море. А там тот скажет свое веское слово во время проведения десантных операций и блокирования Босфора.

Вот такой случился у меня разговор с двумя Николаями. А теперь я докладывал о его результатах третьему Николаю – императору. Сообщив ему о предложении командиров «Мордовии» и «Выборга», я добавил, что следует на все время войны приостановить любые коммерческие перевозки по Березинской водной системе, чтобы какой-нибудь плашкоут случайно (или не случайно – противник наш не дремлет!) не затонул на подходе к одному из шлюзов и наглухо не закупорил стратегически важный для нас путь «из варяг в греки».

Царь выслушал мой доклад и, немного подумав и ознакомившись с расчетами – все-таки он по образованию был военным инженером, причем неплохим, – согласился с моими доводами. Он обещал запретить на время военных действий все коммерческие перевозки по каналам Березинской системы, а также обязать губернаторов тех местностей, по территории которых осуществляются перевозки грузов в Причерноморье, оказывать нам всяческое содействие и помощь.

– И пусть только какая-нибудь каналья попробует помешать вашим перевозкам! – неожиданно воскликнул самодержец. – Я его, мерзавца, в Сибирь упеку, или еще куда подальше!

– Эх, Дмитрий Николаевич, – заметив мой удивленный взгляд, уже спокойно произнес Николай, – если бы вы знали, как порой бывает трудно сдержать себя, когда узнаешь о безобразиях и воровстве подданных. Хочется иной раз вспомнить деяния моего великого предка Петра Великого, который вешал казнокрадов на площадях и рубил им головы.

Император махнул рукой и отвернулся в сторону, видимо, пытаясь совладать со своими эмоциями. Я индифферентно поглядывал по сторонам, делая вид, что не заметил вспышки монаршего гнева.

– Дмитрий Николаевич, – лицо Николая снова стало строгим и спокойным, – полагаю, что было бы неплохо вызвать в Петербург адмиралов Корнилова и Нахимова, а также генерала Хрулёва, чтобы они, наконец, лично встретились с вами и оценили возможности кораблей вашей эскадры. Боевые действия сейчас на Черном море пока не ведутся, а двигать Дунайскую армию вперед невозможно – австрийцы еще не очистили занятые ими Дунайские княжества. Так что недели две, которые они проведут в пути и здесь, в Петербурге, никак не отразятся на наших делах в Крыму. Думаю, что и присутствие полковника Сан-Хуана также будет кстати, ведь он – самый опытный сухопутный командир вашей эскадры. А генерал Хрулёв сможет затем отбыть в Измаил, который и станет местом сосредоточения наших войск. Вы согласны с моим предложением?

– Так точно, ваше императорское величество!

– Тогда я свяжусь с Севастополем по рации, – тут Николай весело улыбнулся, уж очень нравилось ему это слово, – и приглашу их на совещание.

И вот теперь я стоял под моросящим дождем и смотрел на катер, который резво мчался по свинцовым водам Маркизовой лужи к борту БДК. Все было готово к торжественной встрече дорогих гостей…

17 октября 1854 года.

Пивная «La M`ere Catherine»

Генри Ричард Чарльз Уэлсли, лорд Каули, посол Соединенного королевства в Париже

Когда-то это здание принадлежало местному монастырю, который прекратил свое существование во время их проклятой Французской революции. Впрочем, еще наш Генрих VIII решил, что монастыри нам без надобности, и упразднил их всех, попутно резко пополнив государственную казну. Так что по бывшему французскому монастырю на месте «мамы Катерины» [14] я плакать не буду – впрочем, я даже не знаю, как он назывался.

14

Именно так переводится название ресторана.

А вот ресторан получился на славу – темное дерево, которое повидало множество поколений монахов. Неброское освещение, неплохая еда и пиво, которое, конечно, не сравнится с нашим «горьким» [15] , но которое, в отличие от большинства местных сортов, пить вполне можно. А главное – наличие отдельных кабинетов на втором этаже, которые ранее служили кельями для монастырского начальства. Именно поэтому я назначил встречу тут, в этом укромном месте. Конечно, здесь еще и раза в четыре дешевле, чем, например, в Ля Куполь – а в месячном отчете я укажу именно ту сумму, которую потратил бы там.

15

Bitter – типичный английский эль.

Я прибыл минут за пятнадцать до назначенной встречи. Знакомый еще с детства (когда послом в Париже был мой покойный отец) пожилой официант сервировал стол на двоих, и принес по моей просьбе напитки: неплохого (но не самого дорогого) вина, коньяка трехлетней выдержки и, на всякий случай, кувшин с пивом. Но мсье поляк – будь все эти восточные европейцы прокляты – появился только спустя четверть часа после назначенного времени. Более того, пришел некий молодой человек, а не тот, которого я ожидал увидеть.

– Милорд [16] Каули? Меня зовут князь Владислав Чарторыйский.

Интересно, подумал я. Сын самого Адама Ежи Чарторыйского. А вслух сказал:

– Но я ожидал увидеть генерала Дембинского…

– Генерал болен и приносит свои извинения. Он просил передать вам это письмо.

Хотя я с генералом никогда не встречался, почерк его был мне знаком, и письмо было определенно написано его рукой. Из него я узнал, что генерал и в самом деле приболел, но сыну его старого друга князю Чарторыйскому я могу доверять, как ему самому. А почерк-то не похож на почерк тяжело больного человека… Понятно… Если что-нибудь пойдет не так, то генерал «ничего не знал», а молодой человек мог «неправильно понять» то, что я ему скажу.

16

Милорд – не титул, а английское my lord («мой лорд»), ставшее во французском обращением для английских лордов.