Дурак космического масштаба

Потом я вспомнил, что на Гране трое бойцов всё-таки отреагировали, когда меня мысленно "окликнул" мастер. Один был — Лимо Вайкунен, второй… Дисти Эмор, молоденький совсем парнишка, но пилот "от бога". И Бао Фрай. Он погиб. Всего двое, значит. Но, учитывая, что пилотов я на Грану брал по минимуму, да и бойцов — не всех… У Дерена, скорее всего, тоже рыльце в пушку. Замечал я за ним кое-что. Может быть, и Тусекс. Уж больно специфическое восприятие должно быть у пилота такого класса… Ну и Рос.

Пилоты — вообще в "группе риска". До Плайты никакой особой чувствительностью Рос не страдал. Или это я в упор не видел?

Проверить бы всех. Да кто проверять-то будет? Инспектор, что ли? Он мне напроверяет по шее. Если бы не эрцог, я вообще не узнал бы про генетический департамент. Локьё эта информация, видимо, не показалась такой опасной. Негласно на Экзотике всегда знали, что имперцы — моральные уроды. Психически недоделанные. Выходит, это некие "народные" отголоски реально происходивших событий. Великая вещь — слухи. Целая Империя психически неполноценных и неспособных эволюционировать, это же надо!

Я покосился на Рико, но ему было, вроде, не до чтения моих мыслей.

Медик сказал — нервное истощение? Значит, алайцев парень убил излюбленным способом ледяной аристократии — психическим. Подустал, бедняга, понимаешь ли. Перетрудился.

Я злился, но мне было всё равно его жалко. Рико, как и я, словно лошадь в шорах. Мы с ним видим исключительно у себя под носом. Нам говорят — так правильно, и мы живём, как говорят. Вот сейчас — правильно воевать. Чтобы мы НЕ воевали — нас лечить, оказывается, нужно. Начиная с правительства. Связать военного министра и начать ставить ему укольчики в причинное место.

Мысль мне понравилась. Я бы в таком деле поучаствовал.

Может, на Земле на этот момент уже придумали, чем надо наших министров колоть? Или не придумали? Зачем земляне отделились от нас? Колин сказал, что изначально и там было мало здоровых. Может, и они всё ещё воюют?

Но… НЕ будь мы такими, как есть, войну с хатами проиграли бы точно? Или я опять мыслю в рамках своих лошадиных шор?

И мне-то теперь что делать? Если комиссия установила официально, что я — это я, департамент снова может послать официальный запрос! И совсем не такой расплывчатый, как первый. Меня могут вызвать в один из столичных миров на экспертизу, или просто арестовать прямо здесь. Вот ведь, эпитэ ма хэтэ, алья дэ бэстэ!

Нечаянно встряхнул Энрека, и он пробормотал что-то неразборчивое. Послышалось — Гадрат.

По-нашему — Гадрат, по-ихнему — Хадрас, "искажённые земли". Не знаю в подробностях, почему их так называют. Территория в районе Гадрата — под запретом и для военных, и для "научников". Ходят слухи, что события там тупо не поддаются контролю. Даже, задавая кораблю курс, пилоты могут попасть вместо рассчитанной точки в любую другую. А могут просто кануть в небытие.

Остановился передохнуть.

Усталость взяла своё, или просто на меня накатило?

На секунду закрыл глаза и увидел картину, заставившую тело окаменеть. Окрестности незнакомой планеты… узнаваемые, но не до конца, птицы звездолётов…. и огромные пульсирующие клубки, похожие на сцепившихся осьминогов с блестящими панцирными спинами. Вот один из клубков распадается на десяток округлых тварей, щупальца у них гибкие, усиленные подвижными кольчатыми псевдо-суставами. Я знаю — эти твари не живые и не мёртвые. Они синтез механики и биологической плоти. Искаженная особыми информационными фильтрами природа. Наш "ответ" живому железу" хаттов.

Тварь, используя реактивный выхлоп, приближается к кораблю. На брюхе у неё круглая зубчатая пасть, способная присосаться и вырезать отверстие в пластике или металле любой прочности. Мощные поля кораблей, рассчитанные на агрессивные излучения и огромные скорости, не реагируют на медленно плывущую "биомассу", хотя может тварь двигаться быстро, очень быстро. Она приклеивается к алтановому боку корабля и в считанные минуты прорезает круглое отверстие, используя роторное вращение и едкие органические кислоты. Податливое тело беззвучно втягивается в дыру… Я вижу, как ещё два монстра оплетают щупальцами соседний, меньшего размера корабль, похожий на нашу эмку, и буквально раздирают его на части. Три других "осьминога" уже вошли в плотные слои атмосферы, они приближаются к грунту. Я тоже уже внизу. Гигантские, больше десантной шлюпки, монстры движутся прямо к скоплению ничего не понимающих людей. Кровь заливает хемопластик шлема, я слепну там — и почти выныриваю из этого странного бреда — здесь. Энрек трясет меня, что-то кричит… Но я снова ухожу в мир панцирных осьминогов. Чувства мои обостряются, и я понимаю, что здесь нет знакомого переплетения золотистых линий причинности. Вернее, линии есть, но у них странный зеленоватый отсвет, а узлы событий похожи на лоскуты разлагающейся плоти или бензиновые разводы в луже.

Энрек бьёт меня по лицу. Ладонь проникает из одного мира в другой, боль тащит меня обратно, но я ещё вижу лопающиеся здания и пузырящийся человеческий фарш, наползающий на тротуар…

— Капитан! Анджей! Свинья, ленивая, имперская!

Ещё одна пощёчина. Слабая. Рико тяжело меня и бить, и держать. Он сам еле на ногах стоит. Я мотаю головой, словно пьяный.

— Кто же пускает транс на самотёк? Это куда тебя в следующий раз утащит? — шепчет иннеркрайт обессилено. — Ты же меня за собой потянул, дурак. Учитывая твою связь с кораблем и экипажем — вполне мог и "Ворона"!

Лицо у него — оттенка восхода генераторов над Плайтой, нижняя губа прокушена и распухла, только глаза блестят, словно у кошки.

Он вздрагивает всем телом и отпускает меня.

Ложусь спиной на переборку. Корабль вращается вокруг оси и, если опереться, тебя немного придерживает.

— Я не умею, Рико. Совсем ничего не умею. То, что внутри — ведёт себя как ему угодно. Я ему — не хозяин.

Иннеркрайт переводит дыхание и тоже прилипает спиной к стене.

— Отец сказал, что это ТЫ не допустил изменения реальности.

— Я просто лёг у него на пути бревном. И не спрашивай — как, не повторю.

— Ну, это — точно, — тихо смеётся Энрек. — Но второй раз также и не будет. Грата.

— Грата — это воля?

— Почти. Когда причинности или допричинности противопоставляется свободная воля.

— Ага, — ехидничаю я. — Спасибо, объяснил. Причинность — это чего?

Энрек вздыхает и закрывает глаза.

— Причинность — когда событие кем-то спланировано, — он говорит тихо и монотонно, словно ментор. — У него есть ПРИЧИНА. Допричинность — нахождение события в естественной паутине связей.

— Ну, ладно. Допустим. А свобода в чём?

— Свобода? — удивляется моей тупости Эрнек. Он моргает, глаза у него слезятся. — Вот если бы у тебя были хоть какие-то причины, противостоять чужой воле… — он тянет время, подбирая слова, судя по тону, смирившись с моими вопросами. — Если бы ты имел свой ИНТЕРЕС в происходящем. Ненавидел бы Агескела, хотел ему помешать. Тогда у тебя, необученного, ничего бы не вышло. Все, заинтересованные в событии, могут предоставить полю игры только собственную жизненную энергию и тренированность, а это — капли, в сравнении с энергией паутины. Я не мог противостоять Агескелу в открытую, и я старался лишь вызвать напряжение нитей на нашем участке, чтобы накат сильнее соскользнул потом. А ты — НИЧЕГО не хотел. Ты сказал — НЕТ, и паутина ответила. Для неё главная причина для изменений, главный аргумент, это как раз — НИПОЧЕМУ. Почему должно закончиться вот так? А — НИПОЧЕМУ. Потому что — ты ХОТЕЛ НИПОЧЕМУ. Так же, как и она сама. Как воля допричинности. И нити выгнулись так, что наката не вышло совсем. Реальность встала на дыбы. Пласты ДО и ПОСЛЕ разошлись, и нас потащило. Потому что линейной воли — мало. Нужна сонаправленная воля. Сразу дающая направление и центр вращения. Вот тогда бы нас просто выгнуло и провернуло. Но мы повисли в этой самой допричинности. Потом я не помню. Отец говорит — Колин, значит, это он сумел стабилизировать. Не пойму только, почему лендслер решил вмешаться? Из-за тебя? Хотя и другие пытались, я знаю. Но отец ещё слаб после операции, а Реблек — вообще в этом слаб.