Дурманящий ветер-афганец
Шрифт:
— Ну, как вам апартаменты?
Новоявленные надсмотрщики остались довольны комнатой.
— Нормально! Как в гостинице, в натуре.
— Вот и пользуйтесь этим!
А вечером, когда капитан Симаков заступил на пост, старший лейтенант Леонидов под простыней вывернул до упора из часов ручку настройки, зафиксировал ее и, прибегнув к азбуке Морзе, используя ручку как ключ, передал, а полковник Злотов получил сообщение:
«Склад обнаружен, он под окном большого ангара, стоящего торцом к поселку, сложности для штурма объект не представляет. Леонидов».
Спустя несколько минут слабый разряд тока от часов
«Сообщение принято. Объект определен. Ваша комната может прослушиваться, принять это к сведению. Продолжать выполнение задачи. Удачи, Злотов».
Установив ручку настройки своих потертых старых часов «Слава» в исходное положение, старший лейтенант Леонидов повернулся на бок и тут же уснул. Напрасно всю ночь прослушивал комнату надсмотрщиков оператор Асланбека. Кроме тишины, слегка разбавленной стрекотом цикад, ему так и не удалось что-либо записать. О чем утром он и доложил хозяину.
В 7 утра Леонидову был подан в комнату завтрак. Затем в 8 часов Кача сменил на посту Симакова, войдя в цех-склад и приняв от напарника дубинку.
Рабы под присмотром старого таджика только начали получать порции своего завтрака.
Керим поздоровался с надсмотрщиком, указал ему на стул возле мешков:
— Твое место там! Понадобится выйти по нужде, скажи мне, туалет знаешь где. Обед со мной, ужин в соседней комнате, где проведешь ночь.
Леонидов спросил:
— Как насчет того, чтобы перекурить? Где это можно сделать?
— Рабы курят через три часа в туалете… ты кури здесь, ты не раб, но аккуратно, пепел и окурки — в банку с водой, банку возьмешь в своей ночлежке, воду в сортире. Еще вопросы?
— У матросов нет вопросов!
— Ты был матросом?
— Как ты космонавтом… шеф!
Старший лейтенант прошел в свою комнату, затем с литровой банкой в туалет, оттуда вернулся уже с водой в емкости, которую поставил возле стула, занял указанную позицию, тут же закурив, наблюдая, как жадно, по-звериному, превращенные в животных поглощали скудную пищу рабы.
Желваки заиграли на скулах офицера спецназа.
«Ничего, — подумал он, — недолго осталось мучиться. Только бы глупость какую не сотворили, а то затеют бунт и погубят себя. Предупредить бы их, что свобода близка, но… нельзя!»
После завтрака рабы заняли свои рабочие места, и началась монотонная, однообразная работа.
Невольники трудились автоматически, особенно женщины, имевшие усталый вид. Это было объяснимо. Им здесь достается больше всех. И на наркоте днем паши, и самцов, в которых превратили наркоторговцы мужчин, удовлетворяй! А женщины с виду еще ничего, взять хотя бы блондинку. Красивая, стройная, лет под тридцать, не более. Интересно, как ее угораздило попасть в сети бандитов? Надо будет спросить после освобождения, если… сумеет дожить до этого момента, пережив кошмар своего унижения. Ее подруга тоже явно страдала, в глазах брюнетки не было жизни, одна пустота. Леонидову так и хотелось подойти к ним и сказать: держитесь, бабоньки, скоро все закончится и начнется новая, свободная жизнь. Но… но… но!
Старший лейтенант отвел взгляд от женщин, начав рассматривать рабов-мужиков. Выделил среди них двоих. Хоть и сидели они к нему спинами, но Леонидов определил в одном узбека, в другом русского. Эти трудились с особым усердием и все время, когда рядом проходил Керим, поторапливали других. После вчерашних слов Султана
они проявляли особое рвение. Отметил офицер спецназа и похотливый взгляд узбека на блондинку.А как только Керим вышел, узбек, видимо, упустивший из виду то, что за рабами теперь следит еще и надсмотрщик, перегнулся через стол, прошипел, но так, что каждое его слово было услышано Леонидовым:
— Эй, сучка белобрысый! Ты сильно на пахоте не напрягайся, ночь тебе предстоит ой какой длинный! Я буду тебя иметь туда, куда еще никто не имел! Нагнись под стол, да? Увидишь ялду, который будет твоя жопу рвать, понял, шлюха неверная? Мозоль на языке набьешь, тварь! Ух, чито я с тобой сегодня делать буду, карасавец… ты даже передставить не можешь!
Со рта раба-узбека стекла длинная, клейкая струя слюны.
Блондинка с ужасом смотрела на это обезьяноподобное существо.
Соседу вторил русский:
— А я, Юсуп, сегодня чернявой матку наизнанку выверну, блядь буду! А может, групповуху устроим? Да отдерем этих телок так, что завтра они только стоя и смогут за столом корячиться, а, Юсуп?
Из угла подал голос щуплый мужичок:
— Но позвольте, сегодня не ваша очередь, и… нельзя же так с женщинами… они такие же, как и все мы.
Узбек перевел взгляд в ту сторону, откуда донеслось слабое возражение.
— Твоя чего там, билат, пасть открываит? Хочишь, чтобы и тебя раком поставили? Бабы наши, мой и его, кунака Ваньки, понял ви все? Только ми будем трахат их! И пробуй кито Керим слово сказат, удавлю на очке сортир!
Старший лейтенант подумал: а ведь эти уроды — оказывается, что и среди рабов имеются ублюдки — могут беспрепятственно насиловать беззащитных женщин. Могли бы, если бы не…
Леонидов встал, покачал в руках дубинкой, подошел со спины к рабу-узбеку. Тот оглянулся и изменился в лице. Точно! Разговорившись, он совсем забыл о надсмотрщике.
А офицер, расставив ноги, спросил:
— Может, козел, ты и меня раком поставишь? Или удавишь в сортире?
Узбек пробормотал:
— Извините, господин, это был плохой шутка! Просто шутка! Хотел смотреть, как будут пугаться люди! Мамой клянусь, ми с Ванькой ничего не сделали бы! Только немного шутка!
— Шутка, говоришь?
— Да, начальник, клянус, шутка!
— Что ж, я тоже не прочь немного пошутить!
Сказав это, старший лейтенант почти без размаха, но сильно и резко врезал дубинкой узбеку-шутнику по почкам. Тот вскочил, взвыв от боли, и тут же получил удар по руке, сбросивший его через скамейку на пол.
Русский кунак узбека, прикрывшись рукой, спросил:
— За что бьешь, начальник?
Но тут же замолчал, выплевывая на ладонь вместе с кровью обломки передних зубов. Леонидов осмотрел застывших в изумлении рабов, перевел взгляд на избитых ублюдков и крикнул:
— Что, твари, решили за спиной начальника саботаж устроить? Других вздумали от работы отговаривать? Угрожать? Я вам, сукам паскудным, дам угрожать! Так изуродую, мать в гробу не узнает!
Старший лейтенант обернулся к невольникам, застывшим за столом, спросил:
— Я прав? Эти уроды отговаривали вас под угрозой расправы от работы? Ну? Не слышу?
Первыми отозвались женщины:
— Да, вы правы! И делают они это не в первый раз!
Из туалета вышел Керим.
Увидел результаты расправы надсмотрщика над рабами, которых старый таджик считал лучшими работниками из всей толпы и уже намечал на повышение, если количество рабов, как говорил Султан, увеличится. И вдруг… охранник применяет силу именно к ним?!