Дурманящий запах мяты

* * *

Звуки падающего и спотыкающегося тела возвестили торжественное прибытие жениха. Охранники бережно вкинули его в комнату к будущей супруге. Пьяный лысый Ворон уверенно полз к брачному ложе. Нащупав ногу невесты, он подтянулся и перетащил непокорное тело на постель. С чувством ощупывая лежащую на кровати, жених неожиданно наткнулся на нечто лишнее под складками юбки и, не ощутил кое-чего ожидаемого чуть по выше талии. Решив, что он всё же допился до чёртиков, стал подбираться к лицу распластавшегося на постели объекта.

– Селена, а я уже тут...
– Радостно возвестил жених, пытаясь примериться к поцелую.

– Я уже заметил!
– ответил неожиданно грубый и чересчур мужественный голос невесты.

Ворон сел на кровати, протирая уже привыкшие, но явно обманывающие глаза (два раза - для пущей уверенности, что ему не привиделся здоровенный мужик в женском платье).

– Ну что же ты остановился? Я тебя так долго ждал... то есть ждала...
– Грубый бас всё ещё звучал в ушах Ворона. Он никак не мог понять, где допустил ошибку, в какой момент весь мир перевернулся, не уведомив его - вожака стаи Чёрных перьев. Придя к выводу, что перебор спиртного таки довёл бедный разум до сумасшествия, жених решил для начала проспаться. И умастился калачиком на краю кровати. Что совершенно не понравилось "невесте", ожидавшей чего-то большего от брачной ночи.

– Э, нет, дорогуша! Вставай, кому говорю! У нас сейчас с тобой состоится мужской разговор!
– Вей встряхнул горе-женишка за шиворот.

– Селена, какой у нас может быть мужской разговор?
– удивился Ворон, по-прежнему не отдавая себе отчёта в том, кто перед ним.

– Нет, ну где ты такого только нашла? Что, приличнее не было?
– Обратился ветродув к умирающей со смеху амазонке. Из темноты угла донеслось жалобное и протяжное "Хрю...", задавленное истеричным хи-хи, переходящим в судорожные колики в животе.

– Это он меня нашёл...
– катаясь по полу, ответила амазонка.

– Слышь, ты! Как там тебя? Куропатка недожаренная?
– обратился к Ворону Вей.

– Он Ворон... Лысый...
– хохоча, поправила Селена, не в силах выпрямиться.
– То есть, этот... Ночной...

– Ночной Лысик? Это что-то новое!
– заключил бог.

– Да нет же. Ночной Ворон.
– Снова поправила его амазонка, у которой уже от смеха болело всё тело.

– Какая разница!
– отмахнулся Вей.
– В общем, о Селене ты больше не вспомнишь, даже если увидишь её! Понял? Иначе, я явлюсь к тебе ещё пару раз и ты об этом пожалеешь! Ни одного птенца зачать не сможешь! Бойся меня! Бойся Селену! Ясно?
– угроза была воспринята правильно и закреплена утвердительным покачиванием головы.

– Понял, Селена. Больше не подойду...
– Ворон всё ещё видел перед собой мужеподобную невесту.

Вей пришёл к выводу, что с пьяным больше нет смысла разговаривать и резко разжал кулак. Ворон плюхнулся на кровать, подняв пыль, так что и Селена и Вей закашлялись.

– Пошли отсюда!
– поднялся с кровати бог.

– А ты ничего не забыл?
– напомнила хихикающая женщина, и Вей обратил внимание на платье, открывающее его оголённые ноги. Один щелчок пальцами и на ветродуве снова оказалась его одежда, а на амазонке, привычные, её же: штаны, куртка, рубаха и сапоги. Селена ошарашено взирала на довольное собой божество.

– А раньше ты так не мог?
– злобно сцедила амазонка.

– Нет, - усмехнулся ветренник.
– Это же совершенно не интересно. А так я на тебя без одежды посмотрел.

– И?
– не унималась Селена, раздумывая, как бы отпустить ему совсем не божественную затрещину.

– Ничего так! Очень даже!
– хохотнул Вей, и распахнув дверь быстро шагнул на улицу, пока его не догнал кулак еретички.

Воровской город шумел пьяными воплями, охами и треском ломающихся стульев - все праздновали пятую свадьбу своего главаря. Вей и Селена покинули это захолустье незамеченными...

* * *

Погода стояла славная. Солнце пробуждало жизнь, грязь на улицах постепенно высохла, и Перехрестье снова очаровывало своей вседозволенностью. Всё те же люди-тени в серых балахонах строили козни магам в красных халатах, торгующим приворотными зельями и блестящими побрякушками.

– Мне нужно такое зелье, чтоб глаза казались ярче. У вас такое есть?
– спрашивала хорошо одетая девушка в фиолетовом бархатном плаще, с плетёным причудливым поясом поверх него, прижимающим одежду к хрупкой фигурке. Несмотря на броскую красоту, она хотела быть краше во сто крат.

– Да, да...
– Заискивающе улыбался лысоватый толстопуз, копаясь в свёртках, и наконец, извлёк маленькую красивую бутылочку.
– Выпейте только каплю и ваши глаза станут прекрасного голубого цвета, как у нимфы.

Глупая дамочка отпила глоток из бутылочки, улыбаясь, потянулась к услужливо предложенному продавцом зеркалу. Перед тем, как барышня расплющила веки, произошло ещё одно событие. Рука человека в сером, увенчанная серебренным браслетом с руническими узорами, резко дёрнулась вверх, в сторону девушки и снова опустилась вниз. Покупательница взглянула на своё отражение, и разглядев эту красоту красноглазую, завопила. Она бросилась на хозяина с кулаками, чтобы длинными ноготками выдрать его длинный язык. Человек в сером ухмыльнулся в тонкие усы.

– Значит, чародей!
– застала врасплох серую тень Селена.

– Кто?
– сменив улыбку раздражённой миной, переспросил человек, недовольный вмешательством в его увеселение.

– А никто... Просто вещи такие творятся, видать чародей поблизости!
– улыбнулась Селена.

Мужчина в сером был высок ростом, темноволос, крепок и хмур. Его глубоко посаженные глаза напоминали очи тьмы, но Селена привыкла к необычному и, сочла незнакомца привлекательным. К тому же, этот маг почему-то внушал доверие.

– Но с девушкой жестоко получилось!
– не обращая внимания, на сверлящий её взгляд, упрекнула амазонка.

От греха по дальше Селена, спешно попрощавшись, зашагала к "Бездонная чарка", в которой несколько дней к ряду не прекращался шторм, устроенный двумя заезжими моряками. Жгучий взгляд на спине она чувствовала до самого входа в харчевню.

В распахнутую дверь вылетел стул, и Селена вовремя пригнулась. Удостоверившись, что погода летающих предметов больше не предвещает, амазонка шагнула в зал. Среди общего хаоса, разломанной мебели и битой посуды, за чудом миновавшими бури столами, посетители пили, ели и общались. Сумасшествие, царившее в самом центре зала, их, похоже, совершенно не волновало.